Хайне Гельберг - По нам не плачут

За толстой плёнкой нас всё ещё ждало холодное утро и отсутствие здравых идей. Поход за едой каждый раз проходил по одной и той же схеме: я стоял с мешком у порога магазина, в то время как Костян, находясь внутри него, с невероятной ловкостью тащил всё то, что влезало ему под одежду. Он всегда зарывался в места, где не было камер наблюдения, и поэтому с абсолютно невозмутимым видом подходил к кассе, пробивал сигареты, и выходил наружу. Он закуривал одну, заходил за угол ближайшего дома, где его уже не могла заметить охрана, и ждал, когда я неспешно подойду к нему, чтобы переложить еду в мешок. Он тушил сигарету и шёл в следующий магазин, оставляя меня следить за обстановкой. Как правило, спустя несколько часов у нас набиралось еды дней на пять и около трёх пачек сигарет.

Костяна вполне устраивал такой расклад: сигареты в любом случае стащить стало практически невозможно после того, как их везде убрали с прилавков, а мораль воровства еды его не волновала в принципе. Он всегда считал, что на фоне краж, которые устраивают сами работники магазинов, наше «мелкое вмешательство» едва ли будет заметно. Единственный вопрос, к которому он подходил с особой тщательностью, касался его умения остаться незамеченным. Чаще всего у него получалось спокойно выйти из магазина с консервами под курткой, но иногда и с Костяном случались неудачи. И в таких случаях ему приходилось включать в себе умение быстро бегать, чтобы не оказаться побитым и голодным, а мне лишь оставалось курить за какой-нибудь подворотней и ждать, когда он либо оторвётся от охранников, либо поднимется с земли.

Но, к счастью, весь запас неудачи мы исчерпали за предыдущий день, и на этот раз всё прошло более-менее гладко. Костян даже умудрился добыть две шоколадки: для Катьки и Ваньки, как я понял. На обратном пути случилась ещё одна очень приятная вещь: я заметил потёртую сотню под чьим-то балконом. Я поднял её с влажной земли и, немного повертев в руках, решил, что её как раз-таки можно отложить на одежду ребёнку. Мне пришла в голову мысль, что и мне иногда везёт не хуже, чем Костяну, так что я с улыбкой протянул ему бумажку, искренне надеясь, что она не уйдёт на водку.

К тому моменту, как мы вернулись в конуру, Катька кое-как прибралась и стала читать ещё не до конца проснувшемуся Ваньке какую-то тоненькую книжку с картинками, зачем-то (может быть, на растопку) притащенную нашими бородатыми соседями, которых на момент нашего возвращения уже не было видно. Завидев нас, Катька расправила юбку и, оторвавшись от чтения, сказала Костяну, привалившемуся к стене:

– Его в школу надо…

– Это зачем? – весьма безразлично спросил Костян, потянувшись и взяв гамбургер из пакета, откуда я уже успел достать шоколадки.

– Ему уже восемь, а он не то, что по слогам читать не умеет, а даже буквы не все знает. Об остальном я вообще молчу…

– Ну вот ты и научи, – резко ответил Костян, – а у меня нет на это времени.

И с булкой в руках он снова вышел из конуры, не обратив внимания на то, как надулся Ванька.

– Обиделся? – спросила Катька у меня, мотнув головой в сторону шуршащей входной плёнки.

– Не знаю, – честно сказал я, садясь справа от неё. – Держите, это вам.

Я протянул Катьке обе шоколадки, и одну она тут же отдала Ваньке, который раскрыл её, моментально забыв о колких словах брата.

– Сегодня праздник, – улыбнулась Катька, разламывая свою шоколадку на дольки, не вскрывая упаковки. – В кои- то веки все трезвые и живые. Спасибо.

– Спасибо Костяну скажешь, это он утащил.

– Вискас, научи меня читать! – вдруг выкрикнул Ванька так, что у меня немного зазвенело в ушах. – Научи, и тогда я тоже буду читать тебе книжки!

– Хорошо, – согласилось она, и уголки её губ немного приподнялись. – Но только если ты пообещаешь стараться.

Она погладила его по голове, и спустя несколько минут после того, как он дожевал половину шоколадки (съесть больше не дала Катька, сказав, что надо оставить на потом), он снова закрыл глаза и впал в лёгкую дрёму.

– Почему он зовёт меня Вискасом? – Катька шепнула мне на ухо, и я ощутил тепло её дыхания на своей левой мочке.

– Не знаю, может рекламу где увидел, – просто ответил я, так и не сказав ей, что в такие моменты, как сейчас, она бывает очень похожа на кошку.

С того дня прошло почти два месяца, и на наш здоровый город опустился колючий снег. Ночами стало холоднее, поэтому, несмотря на горячие трубы, засыпать нам приходилось с растопленным мангалом. У этого мангала, как и почти у всех вещей в конуре, была своя отдельная история: его раздобыл Костян нашим первым летом вне приюта. Причём «раздобыл» – не совсем верное слово: в один из жарких дней он заметил каких-то мужиков на природе, недалеко от реки, где мы набирали воду. Они успели напиться и заснуть, абсолютно позабыв и про мангал, и про несколько пластиковых банок с мясом, так и оставшихся нетронутыми. Костян, конечно же, не мог этим не воспользоваться. Спустя несколько часов мы от души благодарили создателей спиртных напитков за роскошный ужин и огонь, возле которого мы просидели до глубокой ночи, заливаясь смехом и давясь крупными кусками впервые попробованного шашлыка.

Но то лето со своими жаркими днями осталось далеко позади. Теперь мангал служил в основном для подогрева конуры, когда тепла от труб катастрофически не хватало. Поэтому в начале октября к поискам воды прибавлялись поиски каких-нибудь деревяшек для растопки, а так как «топливо» нужно было подкидывать всю ночь, приходилось спать по очереди. Чаще всего этим занимались мы с Костяном, но в те редкие ночи, когда нас смертельно одолевала усталость, Катька тоже следила за огнём. Иногда она даже нам что-нибудь готовила, ставя старую кастрюлю на раскалённую решетку. Мне казалось, что Катьке на самом деле нравилось заботиться о нас.

К слову, она и правда стала потихоньку учить Ваньку. То ли благодаря её усилиям, то ли благодаря какому-то природному таланту, он стал намного лучше читать, и даже неплохо писать для ребёнка восьми лет. Он очень быстро научился считать на пальцах и стал помогать нам пересчитывать мелочь, а по вечерам сам начал читать Катьке детские книжки, которые она находила где-то на распродажах. И в один из таких вечеров, перелистывая страницы сказки о какой-то ведьме, Ванька спросил у неё:

– А ты когда-нибудь видела ведьму?

– Нет, – улыбнулась она. – Их никто не видел, они вымерли давно.

– Когда – давно?

– Не знаю, – пожала плечами Катька. – Задолго до нас, наверное.

– А что было до нас?

Ванька никак не унимался со своими вопросами, и Катька начала немного смущаться. Её знаний, может, и хватало, чтобы научить Ваньку основам начальной школы, но его любопытство иногда ставило её в тупик. Да и не её одну, если честно. Я тоже зачастую не знал, как отвечать на детские вопросы, а Костян вообще старался делать вид, будто он не при чём. Катьку выводила из себя его безучастность, но каждый раз, когда она говорила Костяну, что Ваньку надо отправить в школу, заканчивалось это потоком громких речей со стороны старшего брата. То же самое случилось и после книжки про ведьму.