Виктор Тейдев - Невесёлые заметки. Со всеми наедине

Сергей Николаевич внимательно меня слушал, но все равно у меня возникало ощущение, что он выдерживает какую-то паузу или ловит момент. Чтобы сказать мне то что, наверное, ему очень хотелось. И вот когда большая часть графина была выпита, а я уже подумал, что так и не получу обещанный рассказ, впрочем, я и не сильно расстроился, так как основное я уже получил на грудь, Сергей Николаевич придвинулся ко мне ещё ближе и произнёс.

– А вот теперь, Миша, мой обещанный рассказ.

Глаза Сергея Николаевича сощурились и придали его лицу хитрый и даже какой-то заговорщический вид. Он посмотрел по сторонам и, убедившись, что за соседними столиками люди увлечены чем угодно, только не его персоной, приступил к рассказу.

2

– Шёл 1942 год. Наш батальон после поддержки авиации пошел в атаку на окопавшихся на высотке немцев. Треск немецкого пулемёта, который изначально терзал наши уши, как только забрезжил рассвет, вдруг потонул в оглушительном и отчаянном крике «Ура!» Впереди с поднятым вверх «ТТ» 4 4 Первый армейский самозарядный пистоле СССР, разработанный в 1930 году советским конструктором Федором Васильевичем Токаревым. (прим. автора) бежал командир, но в первую же минуту он был убит пулеметной очередью. Пробегая мимо него видно было как кровь била из простреленной шеи. Ты думаешь было тогда страшно? Неееет. Было такое чувство, что все, что вокруг происходило, было не со мной. Даже не было страха от того, что следующим, кто упадёт на землю, буду я сам. Мозг был запрограммирован только на достижение определённой точки впереди и беспорядочной стрельбе из своего оружия в том же направлении. В таком состоянии мы добежали до укрепления немцев. Спрыгнув в окоп, пробираясь сквозь трупы своих и немцев, я добежал вдоль окопа до блиндажа. Стрельба и крики были позади меня, и рядом со мной не было ни наших, ни немцев. Чуть отдышавшись, я стал рассматривать блиндаж в надежде найти сейф, в котором могла храниться полезная для нас информация. Ранее в блиндаж попала одна из авиационных бомб, поэтому от него практически ничего не осталось кроме груды земли и брёвен. Разгребая в углу блиндажа доски и бревна, я увидел под ними немецкого офицера. Я сразу направил на него трёхлинейку. Но увидел, что одна рука у него сломана завалившими его брёвнами. Сам он был еле жив и истекал кровью. Я опустил ружьё. У него еле-еле шевелились губы, и я наклонился над ним и попытался расслышать его слова. Но он говорил так тихо, что мне пришлось практически поднести своё ухо к его губам. Сквозь беспрерывный кашель офицера я услышал.

– Zeiger… 5 5 Стрелка… (немец.) – он облизал засохшие губы, и голосом, из которого уходили жизненные силы, добавил.

– Bitte brinden Sie den Zeiger der Uhr zurück. 6 6 Пожалуйста, верните стрелки часов назад. (немец.)

– Его глаза закатились. Видно было, что вот-вот он сейчас умрет. Я неплохо говорил на немецком языке, но суть того, что он мне говорил, все равно не мог понять. Я взял его за воротник кителя и слегка тряхнул, чтобы хоть на какое-то время привести его в сознание.

– Ich verstehe nicht was du mir sagst? 7 7 Я не понимаю, что ты мне говоришь? (немц.) – спросил я его.

– Но скорее всего он меня уже не слышал. Его глаза не открывались, и он в забытьи повторял только три слова:

– Bitte …die Zeiger der Uhr. 8 8 Пожалуйста… стрелки часов.

– Bitte …die Zeiger der Uhr.

– Bitte …die Zeiger der Uhr.

– Bitte …die Zeiger der Uhr.

– Я осмотрел офицера еще раз. И только сейчас увидел на его левой руке, на запястье часы. Я взял его за кисть руки и поднёс к его лицу.

– Hier sind deine Uhr. 9 9 Вот твои часы. (немец.)

– Hier sind deine Uhr.

– Hier sind deine Uhr.

– Но было уже поздно. Офицер не дышал. Я снял часы с его руки.

Сергей Николаевич, по-видимому, увидел на моем лице ухмылку.

– Не смотрите на меня так. Это была война. Так все делали и наши, и немцы. Я посмотрел на часы. Они были очень старые, но в очень хорошем состоянии. У меня было несколько минут, чтобы рассмотреть их, так как была большая вероятность или отстать от наших и тебя сразу же припишут к дезертирам, или случайно попасть в плен к немцам, которые могли обойти нас со стороны просеки.

Сергей Николаевич вздохнул.

– Часы были, судя по цвету металла, сделаны из серебра. На корпусе присутствовало множество царапин, но это было не удивительно, учитывая возраст часов. Циферблат был когда-то серебристого цвета, но от времени его покрытие потускнело. Арабские цифры на нем и стрелки были черными и хорошо выделялись на циферблате. Странно, что ни на корпусе часов, ни на их циферблате не было никаких надписей. Так что я не мог понять какой часовой компании они принадлежали. Ремешок на часах, скорее всего, был не от них, так как он был практически новым и даже еще не было следов потертостей. Видимо, уже бывший, хозяин часов его недавно поменял. Подумав о том, что они ему точно уже не пригодятся, я надел их себе на руку и после небольшого осмотра остатков блиндажа, вернулся к своим. Бой был закончен. Где-то слышались одиночные выстрелы, крики, но это было уже не сражение. Скорее всего это было многоточие перед следующим боем.

3

Сергей Николаевич выдохнул, залпом выпил рюмку водки и, не закусывая, продолжил.

– О необычном свойстве часов я узнал примерно через два месяца, когда с легким ранением лежал в госпитале. После утреннего обхода медсестры я вышел из своей палаты через общий коридор на балкон покурить. Прикурив сигарету, я с удовольствием затянулся. Сигарета была трофейная, немецкая и после наших «самокруток» она даже казалась сладковатой на вкус. Сквозь дым сигареты я увидел здание, на котором висели часы, и машинально посмотрел на часы на своей руке. Они, как мне показалось по сравнению с увиденными, спешили на две минуты. Не знаю почему я решил, что именно мои часы показывают неправильное время, а не наоборот, но я обычным движением перевел стрелки моих часов на две минуты назад.

Сергей Николаевич сделал театральную паузу, вероятно для того, чтобы сделать акцент на следующих его словах.

– Миша, вы не поверите, что произошло после этого! Я и сам тогда не мог в это поверить! Думал я сплю или брежу от полученного ранения! Но, я, вместо балкона, оказался рядом с дверью моей палаты с протянутой рукой к ручке двери. Точно в такой же позе как примерно две минуты назад. Я открыл дверь в коридор и точно знал, что я буду дальше делать. Что я выйду на балкон госпиталя, закурю сигарету и так далее. Мой разум отказывался в это верить. Но даже в таком состоянии я понял, что теперь эти две минуты до того времени на балконе, я могу использовать по-другому. Не идти на балкон, допустим, а пойти на улицу или обратно в палату. Да бог знает, что ещё. Но я пошёл на балкон и закурил. Я пытался понять, что же произошло, но мне ничего не шло в голову, кроме одной мысли.