Пьер Вагонский - Какое лето в (детских) лагерях!

Опускаю глаза на мяч, набираюсь смелости и заглядываю в её бездонные голубые глаза, в которых с доброй иронией вижу вопрос – «Что-то ещё, малец?».

– Да, ещё я хочу остаться в этом моменте навечно.

Эта история, как и большинство «Лагерных историй» произошла на футбольном поле, когда мне было лет 9—10.

Некоторые упрекают меня за непомерное увлечение в детстве такой игрой как футбол, ну ок, а чем ещё заняться в лагере, где нет телевизора, приставки, если ты не соушалайзер, не нравишься девочкам, а до книг ещё не дорос? В кружок кройки и шитья идти? (Риторический вопрос)

Так что я пошёл играть в футбол. Для младших отрядов (в одном из которых я был) было доступно малое футбольное поле, которое поначалу смены почти всегда кем-то да было занято. Так что выбирать с кем играть в футбик не приходилось. Потому я проявил инициативу и напросился в игру с одной из команд.

Детский футбол, как вы, наверное, знаете и без меня, представляет собой жалкое зрелище. Хорошо, если все игроки хотя бы знают, что нельзя играть руками. О верхней границе дозволенной жесткости игры, как правило, у начинающих спортсменов представления весьма размытые.

И какая игра футбол без альфы, которому дозволено всё? Таким альфой на поле был восходящая звёздочка лагеря со звучной иностранной фамилией, которую я называть не буду, все общие знакомые и так поймут, о ком речь, так что пусть он будет Шулером.

Этот ретивый футболист раз сыграл со мной грубо, второй, на третий, когда я отобрал у него мяч, а он меня просто руками отпихнул, я ему сказал нечто вроде:

– Чё творишь, Шулер? (его имени я ещё не знал, а фамилия была запоминающейся)

Как вы думаете, что произошло дальше? Просто дружеский мальчишеский мордобой в лучших традициях кококолофутбола? Как бы не так, силы были равны и ещё неизвестно, кто кого одолел бы.

Дальше произошло то, чего я не ожидал от слова вообще.

Со всех сторон на меня навалились его дружбаны, которые стали заламывать мне руки и валить на землю, как будто я был каким-то Джорджем Флойдом, а они полицией Миннеаполиса. При том, они требовали от МЕНЯ, чтобы я извинился.

Я по началу даже не понял за что.

Представьте, вы заходите в трамвай, некто наступает вам на ногу, вы говорите ему:

– Под копыта свои смотри!

После чего с пассажирских сидений вскакивают другие пассажиры, заламывают вам руки с требованием, чтобы вы извинились за «копыта».

Вот тут то же. Как мне «вежливо» пояснили его друзья, заводя мои руки за спиной всё дальше на излом, моя вина заключалась в том, что я назвал их альфу по фамилии.

Поскольку я был не только принципиальным, но и гордым малым, разумеется, извиняться я не собирался, несмотря на то, что меня ломало ни то четверо, ни то пятеро футболистов, быстро перепрофилировавшихся в околофутбольщиков.

От судьбы Джорджа Флойда и I can’t breathe меня спас только окрик кого-то из персонала лагеря, после чего вся гоп-компания сделала вид, что ничего не происходит, что я просто упал во время игры, а они, как настоящие пионеры, впятером пытались поднять меня на ноги.

Этот эпизод произошёл, когда я только начинал ездить в этот лагерь. Мы с Шулером одногодки, а значит разделили с ним ещё немало смен.

И тут самое парадоксальное: сейчас я не испытываю к нему ни гнева, не обиды. Более того, когда видимся мы всегда здороваемся и я с удовольствием перебрасываюсь с ним несколькими фразами. Почему? Потому что главным в жизни для меня всегда было познание, а благодаря нему я узнал вещи, которым не научат в школе и которые не почерпнуть из книг:

1) Альфач всегда прав;

2) Если альфач не прав, его друзья всё равно сделают его правым;

3) Омега не прав по факту того, что он омега.

Но и альфы иногда выхватывают (ну, почти) … Об этом в следующей пасте.

Вот вы и дожили до той пасты, которая начинается не на футбольном поле. Мои поздравления.

Приходилось ли вам учиться в школе с малолетними преступниками, задирами, детьми с девиантным поведением и отклонениями в развитии? Надеюсь, что нет.

А вот мне пришлось.

Что я запомнил острее всего, так это то, что наше самое гуманное правосудие делало всё, чтобы «не ломать жизнь» малолетнему отморозку. Обычно, в ущерб нормальным детям.

Подрастающим гопникам разрешали БЕСПЛАТНО ходить на любые платные секции по выбору, в том числе на боевые виды спорта, давали билеты на культурные мероприятия (которые они обычно перепродавали) и даже давали путёвки в места отдыха.

Раньше я не понимал, почему так, а сейчас осознал, что Cистема нуждается в них сильнее, чем в ботаниках. Америка времён фронтира и Россия в 90-ые создавалась именно такими «кадрами» – жестокими, сильными, не особо умными, но жадными до денег и власти.

Что-то отвлёкся я…

Так вот, однажды в рамках подобного «награждения непричастных» в наш лагерь получили путёвки девиантные ребята из одного из пригородных детских домов. Я не говорю, что они были малолетними преступниками, потому что преступники сидят в колониях для несовершеннолетних, а эти… Кто-то из них был слишком трусоват, для «больших дел», кто-то достаточно ушлым, чтобы не попадаться.

Так вот, в лагере они быстро организовали свою малину. Нет, денег с нас они не собирали на передачки на зону, но у них была своя тусовка со своей атмосферой. С ними приходилось считаться.

Они были освобождены от уборки территории и дежурств, а любые их пожелания в досуговой и спортивной деятельности охотно поддерживались лагерной администрацией.

Конечно, это доставляло определённый дискомфорт старым лагерным звёздочкам-альфачам, которые привыкли быть ровнее среди равных и то, что появились те, кто ровнее них, им было неприятно.

По странному совпадению, на эту смену наш старый знакомый по фамилии Шулер поехал один. Его прихвостни остались дома копать огороды или уехали на юга. Вероятно, их родители как-то прознали о том, что грядущая смена будет, так сказать, «коррекционной», и избавили своих драгоценных чад от необходимости ходить в столовую под «Владимирский централ».

(Тру стори. На этой смене реально по лагерному громкоговорителю несколько раз включали песни Михаила Круга, уж не знаю, по чьей инициативе).

В общем, однажды Шулер что-то не поделил с детдомовскими ребятами. Уж не знаю, что. Думаю, это были обычные нормисские разборки из-за того, что не смогли договориться, чья шишка длиннее, или вообще из-за самки.

Так что, когда он как-то раз сидел на скамейке с вожаткой (sic!), его достаточно жёстко прессанула группа ребят из детдома. Поскольку я был лишь случайным свидетелем разборки, видимо, я застал лишь её апогей: