Игорь Веселов - А где-то есть жизнь под № 2

В общем, выпили. Марк Самуилович, про себя, по достоинству оценил прекрасный «букет» напитка. Только вот немного голова закружилась, и

перед глазами стали расплываться контуры предметов. Но этот неприятный эффект мигом прошел сразу после второго тоста, опять произнесенного разошедшимся Корниловым:

– Махнем-ка за то, чтобы наше сегодняшнее знакомство со временем переросло в настоящую дружбу.

А в ответ:

– Может, наконец, поговорим по-существу, – в голосе собеседника неожиданно засквозило раздражение.

– Думаю, теперь нам совсем не стоит куда-либо торопиться, – прозвучало почти повелительно.

От такого беспардонства главврач было внутренне возмутился, но лишь покорно пробормотал:

– Хорошо, пусть будет именно так.

И память его растворилась в каких-то незначительных фактах собственной жизни… При том он, сильно задыхаясь, бежит в одиночку марафонскую дистанцию, а далеко на горизонте, не приближаясь, маячит чей-то силуэт…

Пока же хозяин кабинета переживал полуанабиозное состояние, Дмитрий Терентьевич, продолжая сидеть, вдруг тихо стал «мурлыкать» припев приблатненной песенки, улыбаясь и фальшивя мотивом:

«У ней такая маленькая грудь,

А губы, губы алые как маки.

Уходит капитан в далекий путь

И любит девушку из Нагасаки».

3.

Из созерцательного и в меру лаконичного…

___________________________________

Вот хмурится лицо твое,

И за окном сплошная непогода,

Но есть ли тут вина моя? Причина, впрочем, не во мне…

_____________________________ « _________________________

Никого нет рядом. Вечное одиночество,

И вдруг, чьи-то робкие шаги,

Что, изоляции моей наступает конец? Надолго ли?…

III.

Внезапно, резко и почти бесшумно, открылся металлический люк подвала. Яркий дневной свет хлынул вовнутрь мрака, ослепив Анну и заставив ее зажмуриться. В квадрате проема над ней молча склонились две головы. Когда она все же заставила себя открыть глаза, то лишь разглядела – это мужчины.

Тут протягивается рука одного из них:

– Поднимайтесь, дамочка, – и босая, сильным рывком, была вытащена на поверхность. Животный страх перед неизвестностью полностью парализовал волю бедной женщины, которая затравленно смотрит на эту пару и ничего не говорит, хотя хочется закричать. Но инстинкт самосохранения подсказывает другое – главное сейчас не подавать виду, что боится их.

Как Заболотная и догадалась, еще сидя внизу, один из этих оказался назвавшийся Трошиным (сдатчик украденной из ломбарда золотой цепочки), и, похоже, с чьей подачи Анна здесь. А вот второй ей совершенно не известен, правда голос его уж больно кого-то неуловимо напоминает.

– С Вами надеюсь все в порядке? – участливо спрашивает именно он, поднявший ее сюда, в помещение первого этажа. Ему лет тридцать, при этом хорошо физически сложен и нахальное выражение физиономии. В данную секунду, крайне шапочно знакомый нашей пленницы Александр Аркадьевич с нескрываемым любопытством смотрит на нее, словно впервые видит данную особу, которую сам же, видимо, и доставил каким-то образом в подвал.

И ситуация в некоторой степени начинает напоминать какой-то театр абсурда, где каждый актер сцены приглашен разными режиссерами. Поскольку каждый из них, включая напуганную Анну, «играет» по сугубо своим правилам, придуманным кем-то из невидимых миру «кукловодов».

– Почему я здесь и по какому праву меня заперли? – женщину бьет мелкая дрожь, но тон не жалостливый, а вполне возмущенный. От дикого напряжения подкашиваются ноги, правда в голове лишь крутится несуразица для сего момента, типа – … а парень-то этот симпатичный…; …прическа у меня, наверное, сплошная «антисимфония»… И как бы невзначай, даже с некоторым любопытством, взглянула на себя в настенное зеркало, что висело прямо перед ней – выглядит сейчас вроде неплохо, хоть и несколько помято и без сапог.

Тут Трошин берет инициативу:

– Анна Юрьевна, присядьте, пожалуйста, и мы постараемся Вам все объяснить и не учинить проблем, – прямо сама галантность.

Тогда она осторожно усаживается на угол близстоящего стула и выжидательно смотрит на эту пару, приготовившись к самому худшему. Еще мимоходом обратив внимание на позорную «стрелу», которая предательски длинно проползла по левой колготке.

– Вы, конечно, немало удивитесь, но молодого человека зовут никак иначе, как Логинов Анатолий Владимирович, кто следующий в Вашем маршрутном листе. Он как раз и является бывшим владельцем дамских часов, тех, что украдены из ломбарда. Надеюсь, помните эту фамилию? – взгляд дедка, до сих пор одетого в ту же верхнюю брезентовую штуковину с капюшоном, обрел стальной блеск.

– Где я все-таки нахожусь?! Срочно верните меня на место, к моей машине! И отдайте личные вещи! – в голосе ее сейчас звучит истерия.

– Не вопрос, только помимо всего хочу заметить, уважаемая, теперь время для Вас имеет ход назад, – было тотчас вставлено этим Логиновым.

– Не поняла. По-моему, здесь начался всеобщий бред! – женщина словно сама обезумела.

– Анна Юрьевна, дорогая, можете нам не верить, но мы Вас спасаем, – снова встревает человек с чеховской бородкой.

– От чего или кого?

– Уверен, скоро узнаете, – ответил тот, заулыбавшись.

– Еще представьтесь моими ангелами, – вроде как сыронизировала она.

– Конечно нет. Это будет слишком лестно для нас, – парирует другой.

– Хорошо, что хотя бы так. Но сначала все же поясните мне, по всему похоже вашей пленнице, каким образом я оказалась здесь, и к чему весь этот немыслимый антураж? – почти осмелела Заболотная.

– Вот и наступил момент откровений и, возможно, истин, когда страх и здравый смысл – слова одного порядка, – несколько пафосен молодой.

– Ну, вещайте тогда, жду, – ответила им Анна, второй раз повернув голову к зеркалу. А в нем теперь ею увиделись большие настенные часы, у которых (о, ужас!) секундная стрелка дискретно двигалась в обратном направлении. И вот, резко развернувшись на крутящемся стуле, воочию убеждается – зрение ничуть не обмануло…

4.

Из созерцательного и в меру лаконичного….

Зеркало и ребенок. Он смотрит в него,

Там разноцветье воздушных шаров,

Дай Бог вечность этой «картине»…

-– «–

Сон красивой бабочкой сел на ресницы,

Она почти бесплотна и не улетает,

А значит скоро «осень»…

IV.

Марка Самуиловича, после спешного ухода Корнилова, нашли лежащим на кабинетной кушетке в бессознательном состоянии. А когда главврача психбольницы быстро с помощью нашатыря привели в чувство, то перед коллегами предстал совершенно другой человек. Во-первых, его поразила странная амнезия – перестал узнавать суетящихся сейчас вокруг людей. Вдобавок, ломит в висках и на данный момент ему кажется, что он – муж той самой Заболотной Анны, которая вот совсем недавно скрылась из клиники. Во-вторых, им вроде бы и понимается – у него начинается какая-то новая жизнь, где собственное прошлое – не более, чем убогая метафизика, как определенный способ мышления, рассматривающий все явления вне их взаимных связей и развития. Но это философское определение вряд ли в эту секунду пришло на ум старому Марку Самуиловичу.