Алла Дроздова - Любовь для дурочки. Книга 2

Она задумалась. Она настаивала на откровенности доктора, потому что ей казалось, он должен просто всё рассказать. А тут от неё ждут конкретных вопросов, на которые и будут даны соответствующие ответы.

«Ну что ж… вопросы. Вопросы нужно задавать правильные», – подумала Алина.

– Борис Семёнович! Что со мной случилось?

– У вас произошёл самопроизвольный аборт, то есть, по-простому, выкидыш.

Алина нахмурилась.

– Ребёнка можно было спасти?

Доктор пожевал губами и неторопливо ответил:

– К нашему большому сожалению, нет. Когда вас привезли, ничего изменить уже было нельзя. Да и последующее обследование показало, что плод был нежизнеспособен. У него оказалось много генетических отклонений, которые ни за что не позволили бы появиться на свет здоровому ребёнку. И то, что произошло, в принципе, стало спасением в первую очередь для вас. Мне очень жаль! Примите мои соболезнования!

«Генетические отклонения… Много, – мысленно ужаснулась Алина. – Обречён! Это так страшно!»

Доктор, прочитав на её лице испуг и отчаянье, поспешно произнёс:

– Алина Сергеевна, не расстраивайтесь! Могу с полной уверенностью подтвердить, что пройдёт пара месяцев, и вы сможете снова заводить детей. Только несмотря на своё отменное здоровье, вы с мужем с этим делом всё же не тяните. Возраст у вас, уж простите, не тот.

– Борис Семёнович! О чём вы говорите?! – возмутилась Алина. – Я только что похоронила супруга… Я вдова. С каким мужем мне не следует тянуть с новой беременностью?

Доктор покраснел как рак.

– Ради бога! Простите мне мою рассеянность. Как-то вырвалось само собой. Ещё раз, простите, – сказал он и попятился к выходу. – Я сейчас пришлю вам Веронику на помощь, для сборов.

И практически мгновенно выскользнул за дверь палаты.

Алина кипела от возмущения, но больше всего злилась по поводу бумаги, выданной Сергеем Кириллу.

«Я словно племенная скотина. Опять выясняется, что эти два “брата-акробата” разыгрывают меня словно ценный приз; тасуют, как карты в новенькой колоде перед игрой. Просто идиотизм какой-то! Ну как так можно? А если я не хочу быть с Кириллом?» – мысленно вспыхнула она, одновременно не веря самой себе.

Чувство всепоглощающей злости накрыло её с головой. Умом она понимала, что партия, которую разыграли её покойный супруг и его друг по отношению к ней, не так уж плоха. Они любили её оба и упорно шли к цели, не гнушаясь никакими способами. Они не вредили Алине, и её – ту, которой она была раньше, этот факт вполне устроил бы… Но не теперь.

Теперь она изменилась, причём благодаря своему последнему мужу, Сергею. Он сам научил её быть любимой, но гордой, счастливой и одновременно независимой. Это он вселил в неё уверенность и научил прислушиваться к своим желаниям, жить своей жизнью, а не чьей-то чужой… В общем, взрастил в ней абсолютно здоровый эгоизм…

«Да, Серёжка! Ты и здесь реально подложил свинью лучшему другу, научив меня верить в себя. Так что карта “Алина” в вашей игре окажется джокером. Ты бросил на амбразуру лучшего друга? Ну что ж, посмотрим: вырос ли он? Окажусь ли я ему по зубам?»

Переполняемая удовлетворением от принятого решения, Алина даже горделиво подняла вверх аккуратный носик.

«Ну что ж, Кирилл! Поиграем? И условно назовем мы эту игру “любовь для дурочки”. Посмотрим, насколько тебя хватит, мой дорогой мальчик!»

– Ты знаешь, – обратилась она к Ритке, – а я, пожалуй, соглашусь с ними.

– С кем? – не поняла подруга.

– С Сергеем и Кириллом. Они разыграли меня, как ценный приз в азартной игре. Раздают, словно игральные карты, от одного к другому… Вот и посмотрим, как у них это получится. Одно знаю точно: я на Кирилле теперь отыграюсь по полной за них обоих.

– Алина, – ахнула Маргарита. – Ну зачем же так! Они же оба тебя любили… И любят… Ой, да я запуталась, как правильно это сказать. Ты сама понимаешь, что я имела в виду.

– Но я же приз для них? – с вызовом переспросила Алина.

– Почему? Они не называли тебя призом. Это ты сама так решила.

– Не занимайся словоблудием, – разозлилась Алина. – По крайней мере, я так себя чувствую. Сначала оба любили издалека, потом один уступил другому, а теперь этот один, после смерти другого, снова хочет получить меня… Фу! Это так мерзко!

– Это в тебе неуспокоенные гормоны после беременности бунтуют. В чём Кирилл виноват перед тобой? В том, что до сих пор любит тебя, дурочку? Мне сейчас так хочется больно стукнуть тебя и назвать не просто дурой, а идиоткой.

– Ну и вали тогда отсюда. Зачем тебе подруга-идиотка?! – не на шутку взъерепенилась Алина.

«Что я творю! Ведь Ритка во многом права…»

Но сама уже закусила удила и не могла остановиться.

Рита растерялась. Её гнали. И кто? Единственная лучшая подруга, та, с которой они вместе с детских лет, и даже ни разу не ссорились до этого момента. И за что? За то, что Рита попыталась остановить её, не дать совершить ошибку и не допустить каких-либо глупостей, наделанных сгоряча, о которых она потом сама же и пожалеет?!

«Обидно, конечно, но сейчас действительно лучше уйти», – решила Маргарита.

Взглянув на Алину, она с горечью произнесла:

– Твоя воля, подруга. Пусть будет так, как ты хочешь! Если у тебя столь сильно желание всё разрушить – дерзай, не останавливайся. В конце концов, ты просто останешься одна: без дружбы и без любви. Живи в своей независимости ни от кого и радуйся своей мнимой свободе.

Алина же смотрела на подругу и не верила глазам… Та – уходила. Уходила с гордо поднятой головой, не оглядываясь, чувствуя абсолютную правоту своих слов и не одобряя решимости подруги «разыграть партию» с Кириллом.

«Это неправильно, – мелькнуло было сожаление, но злые мысли взяли верх над Алиной. – Мне кажется, что все просто сошли с ума».

Как только Рита скрылась за дверью, в палату заглянула медсестра, Вероника.

– Алина Сергеевна! Можно я соберу ваши вещи и помогу вам переодеться?

– Давно пора! – резко бросила она ни в чём не повинной девушке, сорвав на той зло за ссору с единственной подругой и за обиду на Сергея и Кирилла.

Вероника промолчала. Она с пониманием относилась к капризам пациентов, так как работала в элитной частной клинике. Ей частенько доставалось от расстроенных или разозленных кем-то или недовольных чем-то пациентов. Приходилось терпеть: ведь прав тот, у кого больше прав. А у них в клинике все права у тех, кто платит. Больные за пребывание здесь платили немалые деньги. Да и зарплату персоналу тут выплачивали такую, что на самую низшую должность очередь стояла. Так что можно и потерпеть.

Проглотив злые слова пациентки, девушка открыла шкаф и, указав на вещи, висящие в нём, поинтересовалась:

– Алина Сергеевна, что из этого надевать будете? Остальное я сложу.