Андрей Юрков - А какие были надежды!

– Насчет Василия Ивановича, – Герхард опять сокрушенно покачал головой, – тут, может быть, поднимай выше. Он, если сложится, и Пахомовым командовать начнет – вместе с Касатоновым.

– Дай ему бог! И шею не сломать при этом, если падать придется.

– Это точно… это точно… – Герхард задумчиво посмотрел в чашку с чаем.

– Палыч, ты прямо как в волшебное зеркало смотришь, – не выдержал Санек.

– Понимаешь, Саша, очень я не люблю такие игры. Даже не знаю, говорить или нет, – и действительно, было заметно, что Герхард колеблется, высказывать свои опасения или нет. – Тут такое затевается… Я уж и так со всех сил в стороне держусь, а все же опасаюсь, как бы не зацепило, – он помолчал. – Ломов с Пахомовым о государственных наградах размечтались. Василий Иванович, того и гляди, не разобравшись, эту лауреатскую работу, с серьезным оборонным применением, отметь! – Герхард опять покачал головой, – американцам продаст!

Герхард тоже редко разговаривался. Санек даже был немного удивлен. Но молчал.

– Ладно, оставим политику. Если отбросить красивые слова и прочую квазинаучную шелуху про интеграцию науки, то вопрос сводится к деньгам. Что такое комиссия по совместным исследованиям? Кто платит деньги, тот и заказывает музыку. Если три года назад еще можно было говорить о каких-то сколько-нибудь паритетных исследованиях и финансированиях, то сейчас – нет. Значит платить будут американцы. А мы им что-то продавать. Продать есть что. Кругозор у Пахомова – что надо. Еще лет семь-десять назад он начал пробивать красивую актуальную тему с хорошим внедрением. Он понимал, что у нас в институте внедренческую часть никто не сделает, поэтому подключил НИИ «Квазар». Он в людях хорошо понимает. И сделал ставку на нашего любимого академика Митьку и начальника Квазара Гришу Ломова. И Недогреев прекрасно сделал прикладную часть. А вот дальше подключился Ломов – у него в авиации и с ракетчиками связей больше. По моим данным, опытная модель уже летала.

– Николай Павлович, так что ж в этом плохого?

– Плохого-то именно в этом ничего. Но вот если эту оборонную разработку на волне всех наших головокружений станут продавать американцам… а Недогреев это может запросто… понимаешь, Саша, – Герхард рассуждал вслух, – уж слишком мы быстро кинулись в объятия Америки. Дружба, сотрудничество… А Василий Иванович – впереди, на боевом коне, – Герхард еще немного помолчал. Мне бы не хотелось, чтобы они начали эту оборонную разработку продавать в Америку.

Глаза у Санька расширились. Он, хоть и молчал, все видом показывал оторопь.

– Да, да, именно так. Не дай бог…. хотя я уже тоже не знаю, что будет. Вроде Василий Иванович сейчас привез Депутатов Думы – членов секции научно-технического развития…. ох, не знаю…. Хотя какое мое дело?

– Да… Николай Павлович… – только и смог потянуть Санек. Чем это закончится? Если все не туда пойдет, врежут не только Василию Ивановичу.

– Саша, ты, не говори никому, пожалуйста, про эти мои подозрения. Может быть, это мне мерещится.

Помолчали.

– Да, Николай Павлович, это просто детектив какой-то разворачивается… в чудное время живем…

– Ладно, бог с ним. Померещилось мне. А я еще тебе мозги пудрю. А ты сейчас чем занимаешься? Ты вроде сначала на самбо ходил, а потом какой-то китайщиной увлекся, – спросил Герхард, чтобы перевести разговор на другую тему.

– Все так, Палыч. Я после спортивного самбо стал ходить на боевое. О годах в секции спортивного самбо ничуть не жалею. Так хорошо владеть телом нигде не научат. Потом я три года походил на боевое самбо. Там конкретнее, там ударов много. Случись какая драка на улице, или скрутить кого – я приемами боевого самбо отбиваться буду. А потом я на волне общей моды пошел на ушу. Философские аспекты интересные – инь, ян, меридианы энергетические, которые вроде как открываются при упражнениях. Год я воображал, что я – обезьяна, срывающая персик. Потом ушел на другой стиль, поконкретнее.

Перевел Герхард разговор на другую тему очень удачно. Редко говоривший про себя Санек рассказывал с удовольствием. В большой компании он бы точно про это не разговорился.

– Три года прозанимался шаолиньским стилем – ломаешь того, кто на пути встал – так уж ломаешь. А потом ушел на звериные стили. – А, то есть, обезьяна все-таки срывает персик? Или что-то другое?

– Срывает, а еще и стиль тигра, петуха, змеи… И удары, и захваты, и заломы.

– Красиво, вероятно.

– Палыч, не то слово. Очень красиво! И всюду переход инь в ян, плюс превращения пяти первоэлементов. Дерево переходит в огонь, огонь тушит вода, воду может высушить ветер.

– Погоди, погоди, огонь тушит вода, а ты все это должен в мозгах держать, чтобы угробить своего ближнего?

– Как-то так… Выполняя боевую форму, конечно, об этом не думаешь. Но когда ее разучишь, размышлять об этом полезно.

– И что, реально энергии какие-то есть?

– Палыч, хрен его разберет. Повторюсь, скрутить кого – я приемы боевого самбо вспомню. Я их не забываю. И бокс. Бокс я тоже знаю. Ну и из ушу что-нибудь добавлю, – немного лукаво улыбнулся он, – для красоты и понту.

– Как у тебя времени только хватает?

Санек улыбнулся – теперь уже грустно.

– Так я же от жены ушел. Живу теперь у мамы. Времени хватает.

В комнату заглянула Вика.

– Мальчики, можно я с вами чай попью?

– Вика, о чем разговор? – записанный в «мальчики» Герхард улыбнулся и тут же широким жестом указал ей на стул. – Конечно. Садись. Вот плюшку возьми.

– Ой, мальчики, как там наши?

– Неплохо, я думаю, – сказал Санек, – приедут воодушевленные. Василий Иванович нас всех воодушевлять будет.

– Николай Павлович, там классно в Америке, да?

– Неплохо, конечно. У меня сын мечтает в Америку поехать учиться. А я боюсь.

– Чего боитесь? Если возьмут, пусть едет. Там классно! По-английски свободно говорить будет. Меня вот Василий Иванович обещал тоже взять с собой в Америку, а не взял.

– Вика, уж больно серьезные люди поехали. Депутаты.

– Ну и что? Ведь я по-английски говорю, по образованию я – физик. И вообще он обещал.

– Пообещал – может и возьмет, – сказал Санек.

– Не в последний раз они едут, – добавил Герхард.

– Там так здорово, говорят. У меня подружка там была, в Калифорнии. Говорит, красиво очень. И американцы очень открытые.

– Поездить там здорово.

– Николай Павлович, а почему Вам не хочется, чтобы Ваш сын поехал учиться в Америку? Он сейчас на каком курсе?

– На четвертом.

– Ну и пускай поедет. Говорят, там у аспирантов стипендии больше, чем у нас зарплаты.

– Это так. Стипендия там около тысячи долларов, и на эти деньги можно жить.

– У меня зарплата двести долларов! И это еще считается хорошая зарплата! – возмутилась Вика, но тут же вернулась к теме. – Пусть Ваш сын едет. Мир посмотрит. Потом к нам приедет. Будет лекции читать на английском языке.