Андрей Юрков - А какие были надежды!

Вечером было посещение лабораторий университета. На следующее утро состоялось еще одно выступление Герхарда – теперь по вопросам прочности, надежности и живучести. Опять зал был полон.

– О, балаболит! – сказал академик Митька, откупоривая очередную банку с пивом, заботливо поставленную принимающей стороной, совсем стыд потерял. Барьеры какие-то энергетические с дислокациями!

На ужине, уже напившись халявного пива, Недогреев почувствовал себя обделенным вниманием. Кровь играла. Для начала за столом академик Митька начал возмущаться:

– Что они пьют наперстками! Давай по-нашему!

Официант недоуменно переводил взгляд с одного на другого и явно не мог понять, что надо делать.

– Наливай своего самогона! – сказал Недогреев, подставляя фужер, – а лучше дай-ка мне!

Митька твердой рукой отнял у официанта бутылку виски, которую он начал разливать по маленьким рюмочкам, взял фужер для минеральной воды и наполнил полностью. На лицах американцев – смесь испуга и изумления.

– Во, как надо! – сказал Митька и выпил весь фужер виски.

Американцы зааплодировали.

– А мы и в деле такие! – внешне Недогреев казался нормальными и ничуть не изменившимся. – Дислокации, дислокации, – продолжил он, пренебрежительно обводя взглядом присутствующих за столом, – а ведь как я могу сделать, никто пока не может!

Он встал, взял бутылку виски и опять наполнил фужер для минеральной воды.

В зале повисла тишина. Академик Пахомов стал морщиться.

– Борис Иванович, мы честь державы не уроним! – сказал Недогреев, заметив реакцию Пахомова.

В восхищенной тишине академик Митька выпил еще один фужер. Бутылка оказалась пустой. Митька разочарованно потряс ей:

– Все, что ли? Все угощение и кончилось.

Майкл Голдсмит что-то шепнул официанту, и через некоторое время официант принес еще одну бутылку виски.

– Во! Вот это по-нашему! А вы-то что не пьете? Что вы за люди! Да куда вам с нами бороться! – стал объяснять академик Митька сидящему рядом темнокожему профессору. Тот улыбаясь, в ответ кивал. Атмосфера застолья стала налаживаться. Но через полчаса Голдсмит подошел к Васе и осторожно сказал ему:

– Василий, нам нужна Ваша помощь.

– О чем речь, Майкл! – сказал немного захмелевший Вася. – Чем могу быть полезен?

– Пойдем со мной, – сказал Голдсмит. – Мы попытались помочь академику Митьке. Но нам не удалось. Мы не можем понять, чем он недоволен. Может быть, Вы сможете ему помочь?

Васек пошел за провожатым и понял, что его ведут в туалет. Дверь одной из кабиной была открыта. В кабинке, обнявши унитаз, сидел Недогреев. У него был мутный взор и растрепанные волосы.

– Мы попытались проводить его в комнату отдыха, но он стал вырываться. Боюсь. что он недоволен.

Между тем Митька очнулся и с яростью посмотрел вокруг:

– Сволочи! Подсыпали чего-то, гады! Да я прикажу прямо сейчас всех разбомбить! Дайте мне телефон. Я прямо сейчас по селектору прикажу их всех в порошок стереть. Наберите мне моего кореша! У меня кореш – начальник штаба ракетных войск!

Тихо матерясь, Вася начал операцию по спасению Недогреева.

– Спасибо, Майкл. Я останусь тут. Не мог бы ты привести сюда доктора Герхарда? А еще лучше Пахомова. А то он вырываться начнет. Силой мы тут ничего не сделаем.

Голдсмит ушел, появился Пахомов. Митька продолжал что-то бубнить про начальника штаба ракетных войск стратегического назначения.

Пахомов тихо и резко прошептал:

– Дмитрий Степанович!

– А? – встрепенулся Недогреев.

– Вы тут потише про ракетные войска!

– Не надо про ракетные войска? – Недогреев попытался встать, но рухнул у унитаза и пьяно рассмеялся. Да как же потише – погромче надо! Меня вот мой начальник не понимает – мои разработки и на ракеты ставить можно, и на истребители. А он – козел!

– Потише, – Дмитрий Степанович, – опять прошипел Пахомов.

– Да вы вообще меня не понимаете! – продолжил Недогреев, продолжая рукой обнимать унитаз. – Вот скоро стану я начальником у себя в институте – держитесь! Держитесь! Мы эскадрилью сюда пришлем! Мы их, гадов, разбомбим ко всем чертям! – и он кому-то погрозил кулаком.

Наутро академик Митька на завтрак не вышел. Профессор Голдсмит за завтраком спросил Васька:

– Как чувствует себя академик Митька?

– Он болен, – печально сказал Вася. – У него большие научные достижения в области синтеза новых материалов. Но плохо он сейчас себя чувствует.

– Мы понимаем, – сочувствующе покивал Голдсмит, – Василий, мы готовы начать работы по вашей тематике.

– Майкл, а как внедрять будем? И чьи права? – оживился Вася.

– Это вопрос непростой. Совместные, конечно. Но нам придется кое-что разграничить.

Переглянувшись с Пахомовым, Вася сказал: – Я вам пришлю проект договора.

– Пока не надо. Нашим юристам будет сложно разобраться. Мы подготовим проект финансирования в рамках Фонда – так будет проще, чем с конкретными университетами. Бюрократия, знаете ли… – сказал О’Коннор, стоявший неподалеку.

На заключительном ужине слово взял Голдсмит. Он поблагодарил гостей за приезд, за доклады и за открытость. Он сказал, что никто не ожидал ни таких серьезных докладов, ни такой глубины научных разработок, ни таких дружелюбных и общительных ученых из России. – Мы надеемся на серьезное научное сотрудничество с учеными новой России, – в завершение сказал он.

Сидящий рядом с Голдсмитом Вася негромко спросил:

– Майкл, так как мы будем сотрудничать?

– Василий, лучше на этот вопрос ответит мой коллега О’Коннор, но я тебе прямо скажу, что мы приложим все старания к этому.

О’Коннор подтвердил серьезность намерений Национального научного фонда и интерес его, как сотрудника этого фонда, к сотрудничеству со столь серьезными учеными. Пахомов произнес ответный тост. Через некоторое время немного захмелевший Вася стал объяснять Годсмиту:

– Майкл, мы строим общество равных возможностей! В сущности, мы его и строили, и продолжаем строить! Только вы строили его немного по-другому! Мы будем строить общество равных возможностей! Мы боролись, и будем бороться за это общество. На баррикадах год назад мы отстаивали новое общество.

– Василий, Вы были на баррикадах? Во время попытки свержения вашего правительства? – на лице Голдсмита было написано изумление и восхищение.

– Да, я был на баррикадах у белого Дома! И Палыч был!

– Как, доктор Герхард был на баррикадах? – Герхард кивнул. – О! Вы нас поражаете! – продолжал восхищаться Голдсмит. – Но это же риск! Как? Вы все были вместе? И академик Митька тоже?

– Нет, нет, – пришедший в себя Недогреев замотал головой.

– А где же вы были?

– Где надо, хе-хе-хе!

А Васе уже мечтал вслух, не замечая легкие улыбки американцев о внедрении своих разработок на Локхид, Боинг, и Дженерал Моторс. в мечтах он уже стал миллионером. Еще немного – и он произвел в миллионеры и Герхарда, и Афоню Нелятьева, и Санька. Перед глазами проплыла Вика Пахомова. Но что с ней делать, Васек не знал. Тогда он мысленно добавил в список миллионеров Пахомова, Касатонова и Недогреева. Потом он задумался, что он будет делать со своими деньгами. Ничего не придумав он решил: «А, раздам половину, а остальные…»