Алла Плотникова - Весенние ласточки, или Эхо о солдате

И она невольно улыбалась своим фантазиям. Гольцов замолчал, поняв, что его слова уже не доходят до впавшей в мечтательную задумчивость пионерки.

– О мальчике задумалась? – насмешливо спросил он.

В то же самое время, пока Марина мечтала о прогулках под руку с Ромкой, Катя уже читала письма на чердаке в бывшем доме Москвиных.

Сейчас трудно представить, но в 1973 году люди на просьбу незнакомой школьницы подняться к ним на чердак и покопаться в барахле, ответили согласием. К огромному удивлению Кати, и впрямь все случайно оставленные вещи Москвиных, как и говорил Силкин, новые хозяева дома собрали и бережно хранили в тёплом и сухом пространстве чердака.

На чердаке было немало сокровищ: чьи-то старые школьные тетрадки, бинокль с одним окуляром, тишина, молчание, отважная рота оловянных солдатиков, древний ящик с рыбацкими снастями. Подвешенные под самой крышей, сушились листья табака.

И уже скоро, за редутами из банок, старой обуви, коньков огромного размера, разбитой детской коляски, в углу, у старой прялки, в маленькой жестяной коробке из-под леденцов, Катя обнаружила потерянные письма в количестве пяти штук, в той же коробочке лежала довоенная фотография юной четы Москвиных.

С чёрно-белой фотографии, улыбаясь, на Катю смотрели красивые молодые люди, а глаза их, даже спустя столько лет, светились ожиданием счастья.

Они не знали, что всего через несколько лет грянет война и заберёт у них всё, кроме бессмертного сияния любящих душ и пяти коротких писем. «Кирово-областной почтовый ящик № 241/4-з», – прочитала Катя. Это оказалось первое письмо. Оно показалось ей неинтересным, так как до Кировской области немцы не дошли.

Но из любопытства она всё-таки письмо осторожно развернула и прочла такие строки: «Здравствуй, дорогая жена Клаша! Надеюсь, эту зиму ты переживёшь: сено заготовлено, дрова сложены. Я очень рад вашей мирной и дружной жизни с твоими сёстрами. В случае чего они тебе помогут. А к следующей зиме дай Бог прогоним немцев, и я вернусь к вам, к моим любимым.

Жив буду, значит, счастье моё; погибну, то погибну как защитник своей Родины и всех вас. Поцелуй за меня дочек. Деньги буду высылать ежемесячно…»

Следующее письмо от 30 ноября 1941 года из Белого села Ярославской области, Арефинского района, почтовый ящик № 16. Красноармейцу Москвину:

«Шлю вам свой боевой красноармейский привет! Здравствуй, дорогая моя жена Клашенька! Находясь здесь, на фронте, на передовой, мы ведём борьбу с нашим общим заклятым врагом и просим вас не забывать нас, фронтовиков. Кругом идут кровопролитные бои.

Но хочется верить в близкую победу и возвращение домой. Враг будет разбит, победа будет за нами. А у тебя сейчас, наверное, работы тьма. Ну, будь здоровенькой, моя родная. Передавай привет Тоне, её детям».

Письмо от 11 декабря 1941 года: Ярославская область, Рыбинский район, Волковский с/с, деревня Грыбино, красноармейцу В.Д. Москвину:

«Шлю вам свой боевой красноармейский привет! Здравствуй, моя жена Клаша, кланяюсь я тебе низко и поцелуй за меня дочек. На фронте говорят: «гадать перед боем – плохая примета». Но все о чём-то думают и только тем заняты, что гадают: «выживу – не выживу». Всем хочется выйти из боя живыми и вернуться домой. Я выживу. Сегодня ночью стрелковые части шли в атаку сплошными цепями. Бой был такой, что трудно сказать, как бойцы выдержали. И я выжил и вернусь к тебе и дочкам, родная моя Клаша. Ну, пока до свидания! Остаюсь жив и здоров. Прошу написать, как живёте и что нового».

Письмо от 15 января 1942 года: Полевая почта 421, отдельная разведывательная стрелковая рота, взвод № 15, красноармейцу Москвину В.Д.:

«Шлю вам свой боевой красноармейский привет! А сейчас при коптилке пишу тебе. Идут дни и недели. Идут месяцы. И вот сейчас думаю, чем бы тебя порадовать в письме? Часто писать я сейчас не в силах. Нет времени. Обрадую тем, что жив. Каждую ночь, засыпая, я мечтаю о мирной жизни, но молю судьбу только об одном: укрепи мою волю и сердце моё успокой, сделай меня настоящим солдатом, не дай сломиться, чтобы не было стыдно за меня семье и землякам. Я буду с врагом как никогда жесток. В местечке С-М. в бою погиб Ковалев Георгий. Передайте его жене, Марии Ивановне, что погиб он геройски.

Эх, моя дорогая жена, милая Клашенька, как я о тебе часто вспоминаю, всё и обо всём, обо всех днях, прожитых с тобою вместе.

Кончаю. Гаснет коптилка. Завтра в разведку. Пожелай мне удачи! Тысячу раз целую мою родную и моих дочек!»

Катя читала прямо на чердаке, не в силах преодолеть волнения, маленькие треугольники, написанные химическим карандашом в редкие минуты передышки между боями, пробудили в юной душе столько возвышенных чувств, что многотомные романы могли бы только позавидовать. Слёзы подступали к глазам, но Катя продолжала читать.

Письмо от 13 марта 1942 года, адрес был такой же, как на четвёртом письме: Полевая почта 421, отдельная разведывательная стрелковая рота, взвод № 15, красноармейцу Москвину В.Д.:

«Шлю вам свой боевой красноармейский привет! Я пишу и как будто разговариваю с тобой, моя дорогая, любовь моя, Клашенька моя. В эти тяжёлые дни для всей Родины, и в том числе и для нас, ещё больше разгорается любовь к тебе. Читая сводки информбюро, я вижу, что наша доблестная Красная Армия начала освобождать нашу Родину от немецких собак.

Я только тобой живу, думаю о тебе. Днём отдыхал, хотел заснуть, но не мог. Перед глазами прошли все этапы семейной жизни.

Мы закалились в боях, смело, решительно идём на врага, так как в тылу остались наши родные и близкие. Эти родные тоже своим трудом помогают быстрее покончить с этой нечистью.

Ты только, родная, крепись, воспитывай дочек, береги здоровье своё, а я буду жив, и ещё увидимся, заживём».

Внизу, прилипшая к жестяному дну коробочки, находилась бумажка, жёлтая, с текстом, нанесённым типографским шрифтом, похожая на ту повестку, которую Катя с Мариной обнаружили в переданной им тётей Клашей папке: «Ваш муж Москвин Василий Денисович, красноармеец, стрелок 1184 сп 355 сд., находясь на фронте, пропал без вести 23.03.42».

– Похоронка, – произнесла Катя глухо, – неужели на этом всё.

Силы покинули её, а слёзы, не спрашивая разрешения, хлынули, и она плакала так, словно это ей всего минуту назад пришла похоронка.

Хозяева дома помогли девочке спуститься с чердака, не понимая, что случилось, они успокаивали и отпаивали чаем плачущую девочку, а Катя пыталась рассказать им всё, что узнала за последние дни, но мысли путались, и слова не складывались в предложения.

Только ночью, в постели, всё ещё не в силах побороть волнение и уснуть, но уже способная мыслить трезво, думала она о том, как Василий Денисович, едва окончив семь классов, чтобы помочь своей матери, пошёл трудиться на хлебозавод и работал там по восемь-десять часов.