Павел Амнуэль - Что-нибудь светлое… Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 8

– Эхуд, – устало произнес Игорь, – представь себе кого-нибудь, кто сейчас слушал бы наш разговор. Даже нас самих десять лет назад, когда мы еще не занимались квантовыми бесконтактными наблюдениями, а я понятия не имел о работах Квята. То, о чем мы сейчас говорим, не показалось бы бредом?

Эхуд смел осколки в совок.

– Показалось бы, и что?

– Господи! «Бейт-Веред» существует тридцать лет! Отделение аутистов – семнадцатый год, об этом можно прочитать на сайте в Интернете. За это время десятки, если не сотни, раз кто-нибудь из больных Альцгеймером мог оказаться в том или ином контакте с кем-нибудь из аутистов!

– Мог, конечно. Но вероятность не так уж высока, согласись. Ты сам привел отца…

– Да-да, – Игорь не мог усидеть, забрал у Эхуда совок и пошел на кухню, где, как он помнил, мусорное ведро стояло в шкафчике под мойкой – как у всех, как у него. У Эхуда под мойкой стояли бутыли с моющими средствами, и Игорь замер, пытаясь понять, что с ним происходит. Показалось: мир изменился, реальность на его глазах сменилась; почему-то он был уверен, что, войдя в кухню на минуту раньше, непременно нашел бы ведро на положенном месте.

– Ну что ты там? – крикнул из гостиной Эхуд и появился на пороге, с удивлением глядя на застывшего в прострации Игоря.

– А! – сказал он. – Вот что значит стандартное мышление. Дай сюда.

Он отобрал у Игоря совок и пошел в прихожую. Мусорное ведро стояло около входной двери, скрытое под приделанной к стене полочкой, на которой лежали принадлежности для чистки обуви.

– Ну-ну, – пробормотал Игорь. – Нужно обладать очень нестандартным мышлением, чтобы догадаться…

– Или нормальной памятью, – отрезал Эхуд. – Можно подумать, ты у меня в первый раз и не видел, куда я выбрасываю мусор.

Видел, конечно. Но почему сейчас забыл, будто никогда не помнил?

Вывалив осколки в ведро и бросив совок на пол, Эхуд взял Игоря под руку, отвел в гостиную и усадил на диван. Сам присел рядом.

– Ты понял? – сказал он. – Понял, какие штучки может проделывать память? Та самая, которая входит компонентом в систему квантового компьютера, если мозг действительно функционирует в таком режиме. Просто мысли твои сейчас были заняты другим, и ты…

– Это понятно! – Игорь потер переносицу. Он подумал о том, что за многие годы кто-нибудь из больных Альцгеймером мог оказаться по чистой случайности в отделении аутистов, и контакт мог произойти самопроизвольно. И что? Разве кто-нибудь из медперсонала был бы этим озабочен? Какой вывод сделала доктор Мирьям? Запретила ему приходить к Тами. Сколько же раз на самом деле в этом доме и во множестве других, где жили люди, слабее прочих связанные с реальностью: аутисты, больные Альцгеймером, больные с посттравматической амнезией, впавшие в кому… сколько раз между ними возникали спонтанные перепутанные состояния? Кто обращал на это внимание? Физиков, знакомых с методикой бесконтактных измерений, поблизости, конечно, не было. А у психологов совсем другие методики…

Значит ли это, что его присутствие послужило катализатором?

– Эхуд, – сказал Игорь. – Если бы папу привел к Тами не я, а кто-нибудь другой… случайно… Похожие события наверняка происходили – без всяких последствий.

– Думаю, ты прав, – кивнул Эхуд. – Твой мозг оказался посредником.

– Катализатором.

– Может быть. В квантовых связях черт ногу сломит, это все не просчитывается и уравнениями не описывается, слишком сложно. Два мозга, слабо взаимодействующие с реальностью, не могут найти друг друга – и вдруг в эту нестабильную систему вторгается квантовый компьютер, имеющий сильные эмоциональные связи как с одной системой, так и с другой. Как все-таки нужны совместные эксперименты психологов и специалистов по квантовым процессам!

Игорь сцепил пальцы и смотрел перед собой, пытаясь представить, что сейчас делает Тами. Скорее всего, сидит в постели и вяжет, мотки ниток лежат на простыне, чтобы было удобно достать… А отец спит. Дома он был совой и не ложился раньше двух-трех ночи, читал, писал, смотрел телевизор, выключив звук, когда еще жива была мама, а потом уже и звук не выключал, даже делал громче обычного, а Игорь плотно закрывал дверь в свою спальню…

Мобильник заиграл «Полет валькирий».

– Фанни? – удивленно пробормотал Игорь, посмотрев на дисплей. Поднес аппарат к уху.

Голос у медсестры был вроде бы спокоен, но в нем ощущалось огромное внутреннее напряжение.

– Игор, вы можете сейчас приехать?

– Конечно. Что-то…

Он не сумел заставить себя выговорить слово «случилось». Случиться могло все что угодно: резко поднялось давление, инфаркт, инсульт, отец мог упасть и сломать себе ногу, руку, голову… Господи, неужели…

– Приезжайте.

Фанни отключила связь, прежде чем Игорь успел задать ей вопрос.

– Я поеду с тобой, – сказал Эхуд. – Что бы там ни произошло, лучше тебе не быть одному.

* * *

Добрались за четверть часа. Игорь трижды набирал номер Фанни, но попадал в голосовой почтовый ящик. Набрал номер дежурного по «Бейт-Веред». «Владимир Тенцер? – переспросил юный женский голос. – Вы ему кто? Сын? Сейчас проверю в компьютере, секунду… Новых данных нет». Может, действительно ложная тревога? Но Фанни не стала бы звонить без причины.

Охранник в холле первого этажа поднял голову от дисплея «читалки», узнал Игоря, скептически оглядел Эхуда, но промолчал и вернулся к прерванному занятию. В холле пятого этажа никого не было. Кресла, диваны, кадки с вьющимися растениями. Светили два бра, и в полумраке Игорю показалось, что по холлу бродят неприкаянные тени. В коридоре им с Эхудом попалась лишь древняя старушка, пробиравшаяся куда-то, опираясь рукой о стену.

В комнате отца горел яркий свет. Никого. Постель смята, подушка приготовлена ко сну: сидеть отец любил, подпирая подушкой спину, но сейчас похоже было, что он собирался спать.

– Где же они? – растерянно произнес Игорь, имея в виду не только отца, но и Фанни.

– Я думаю… – начал Эхуд и замолчал, поняв, что Игорь думал так же.

В северном коридоре тоже было тихо и сумрачно – половина светильников выключена. Игорь шел, ощущая, как с каждым шагом тяжелели ноги. Когда он добрался, наконец, до последней комнаты, ему пришлось опереться рукой о стену, как той старушке.

Он потянул на себя дверь, переступил порог и остановился.

Горела только одна тусклая лампа над дверью. Тени были огромными, и в первое мгновение Игорю показалось, что ничего, кроме теней, здесь и не было. Потом он разглядел людей – тоже, в сущности, тени. Двое – Фанни и Томер – стояли посреди палаты. Увидев Игоря, тень Фанни отошла на шаг, и стали видны еще две тени – у окна. Женская тень подняла руки, в которых держала что-то длинное, похожее на тень полотенца. Мужская тень опустилась перед женской на колени и застыла, как блудный сын на картине Рембрандта.