CHPANEL23 - Мадлен, богемщики и не только

У Бриджет была астма. Когда я курила у окна, она возмущалась: «Мадлен так много курит!»

А когда ее знакомый приходил с подружкой по имени Асма, всем было смешно, кроме Бриджет.

Бриджет вечно бегала по дому со шваброй.

А когда Мартина вышла с крыши своего восьмиэтажного дома, Бриджет прибежала со шваброй отмывать то, что осталось от Мартины.

В Париже на прогулке

мы встретили Эмо. Он был покоцан. Весь в бинтах.

И дальше путь продолжили мы вместе,

совсем не заподозрив,

в какие дебри заведет он нас.

Решили выпить мы пастиса,

затем еще чего-то, и еще.

Решили в гости мы к нему поехать.

В Бонльё.

Это окраина Парижа.

Сначала целовались мы втроем.

Ну, а затем Стилист вдруг начал

крушить все мониторы.

Это звукостудия была.

С Эмо сцепился,

У того вдруг кровь из пальца вверх фонтаном,

И палец на руке повис.

Такой бардак!

Пол, мониторы, лужа крови.

Стилист кричал: «Муа ля фам!»

Эмо схватил свой телефон и стал звонить.

Я думала в police,

Но нет. Друг прибежал его.

И тоже черный.

Высокий, крепкий.

Дверь на улицу закрыли.

И стали мучить нас.

Все говорили по-французски.

Я же не бум-бум.

Хотели, чтобы по-английски говорила я.

Но я трындела всё по-русски,

Не употребляя интернациональных слов,

Что и бесило черных.

Они лишь знали English, French.

Когда я в туалет ходила,

Мне не давали дверь закрыть.

Все потому, что черные боялись,

Что у меня второй есть телефон в сумке Vivienne Westwood,

Ведь первый же они забрали,

Когда сказала я, что я – турист

И позвоню в police.

Затем немного голову Стилиста попинали.

И странно, что они нас там не закопали.

Ведь был подвал,

Где велики старинные стояли.

Пи*дец какой-то! Нереальное кино!

Язык французский. Я не понимаю ничего.

По-русски запрещают говорить.

Агрессия, и продолжают дальше пить.

С приходом утра

Под дверью появился солнца луч.

И я смотрела на него и думала,

что никогда

Отсюда нам не выйти.

Мне было страшно.

И хотелось спать.

И все-таки нам дверь открыли.

И мне не верилось,

Что вышли мы на свет.

А на прощанье черный рэпер

Еще и в губы, бля*ь, меня поцеловал.

Тату на фэйсе красовались —

Кресты и надпись по-французски: «больше шлюх».

Я поняла, друзья – те,

кто не убили.

Так просто, ни за что.

Перед поездкой я предусмотрительно спросила парижан, что взять с собой в Лондон.

– Денег побольше, – ответили те.

Лондон. Утро. Солнце. Дорога. Ни одной машины на шоссе. Я хочу сделать шаг вперед. Но вдруг перед моим носом на расстоянии 10 см с огромной скоростью промчался двухэтажный автобус. Откуда взялся? Нужно было посмотреть направо, а я по привычке посмотрела налево. Самое сложное – отвыкнуть от автоматических движений.

Рыжая ирландка Кэти привела меня в самый старый паб Лондона.

В пабе был приглушенный свет. На невысоких потолках и стенах – балки из темного дерева, а стойка, столы и стулья – из более светлого. На стенах висели большие картины старых мастеров в помпезных рамах.

Кэти работала адвокатом в криминалистике.

– Мне совсем не хочется работать. Но мне нужны деньги, – сказала она.

Кэти говорила по-русски и любила Россию.

В 1990-х она приезжала в Москву снимать документальный фильм о Галине Брежневой. Кэти познакомилась с ней, и та пригласила ее в гости. Кэти позвала с собой русскую алко-подружку Машу Коваленко.

Пили за столиком, инкрустированным золотом, подаренным Индирой Ганди. Галина показывала свои фотографии. Русская подружка Машка Коваленко вечно желала развести всех геев на секс с собой. Это для нее всегда было победой! Но геев вокруг не было, и она принялась сосредоточенно рассматривать фотографии. Ей очень понравилось фото Галины с Фиделем Кастро, и она украла его.

Кэти хотела сфотографировать Галину, но Брежнева резво выхватила фотоаппарат из рук ирландки и выкинула в окно. Девочки быстро выскочили на улицу и долго ползали по сугробам, но так и не нашли его.

Накидавшись элем, Кэти предложила пойти купить камыш. Мне было без разницы куда идти. Мне был интересен город во всех его проявлениях – архитектура, машины, кэбы, двухэтажные автобусы; люди – особенно мены в цилиндрах с тросточками радовали меня.

Мы шли неспеша по Лондону, и, дойдя до камыша, Кэти сказала:

– Извини, Мадлен, камыша нет. Есть кокосы.

Мне было все равно, что там у нее есть, а чего нет. Я в то время сидела на стакане, а чем травили себя окружающие, меня вообще никогда не интересовало.

Вечер незаметно превратился в утро. За окном светало. Где-то по дороге к нам прибился русскоговорящий поляк довольно приятной внешности. Мы с ним сидели на пуфиках на полу в разных частях комнаты. А Кэти стояла над нами в короткой юбке, без трусов и, сверкая пи*дой, орала низким хриплым голосом:

– Это май флэт! – требуя убраться побыстрее вон из хаты.

От этого дерзкого зрелища у меня сразу появились силы быстро встать и покинуть помещение.

На улице было свежо и прохладно. Зима. Безлюдно и спокойно.

В общежитие, где я жила, пускали в любое время суток.

Но там было слишком весело. Малолетки тусили сутки напролет.

Заснуть можно было только предварительно выпив вина, что я и сделала. Так сказать, подготовилась ко сну. Был выходной, мне не нужно было идти на учебу. Я могла спать целый день.

Через несколько дней я встретилась с Гарри, красавцем-англичанином, переводчиком.

– Мне так одиноко в Лондоне, – сказала я.

– Мадлен, так всегда в больших городах, пока не встретишь друзей, – заметил Гарри.

Он тоже любил Россию и говорил по-русски.

В конце 1990-х Гарри жил в Москве и снимал комнату на Покровке у Марьяны Высоцкой, сводной сестры Владимира Семеновича.

Мы любили заходить в гости к Марьяне в огромную коммуналку с бесконечным коридором.

Кто только не снимал комнаты у Марьяны. И скандальный визажист Марга, и красотка-актриса Алисон – Лена Камаева, сыгравшая роль Лены в фильме «Нежный возраст» Соловьева. И девушка, которую любил Пелевин, а она любила другую.

Там я и познакомилась с Гарри.

Он тоже был знаком с Кэти. Я рассказала ему, что мы с ней встречались, и та показала мне самый старый паб в Лондоне. Но Гарри заявил, что это не самый старый паб, и пообещал отвести меня в другой – на самом деле, самый старый.

Гарри уверенно шел размашистой походкой по шоссе с сигналящими машинами, игнорируя рядом с собой тротуар, а я неслась вслед за ним. В атмосферу паба с приглушенным освещением добавляли уюта темное дерево мебели, стойки и балки на стенах и потолке, и небольшие картинки и фотографии, оформленные в паспарту.