Юлия Пышминцева - Кукольный дом

– Марин! – позвала Ксеня, поманив подругу рукой. Марина подошла. Ксеня молча глазами указала вниз и незаметно прижала палец к губам, ведь Егорушке знать о том, что парень его сестры пришёл к ней на свидание, совсем не обязательно. Маринины жёлтые глазки сначала полезли из орбит, потом она заулыбалась и показала большой палец.

– Девчонки, вы чего там? – позвал Егор.

– Мне срочно нужно бежать, у меня дела! – заторопилась Ксеня. Ей стало очень жаль парнишку, аж сердце защемило. Она решила выйти к нему во что бы то ни стало. Марина состроила ей злые глаза, она почему-то явно показывала, что спускаться вниз к Митьке не стоит.

– Так я тебя подвезу! – предложил Егор, вставая.

– Нет, нет, вы сидите и доедайте! – крикнула Ксеня, пихнула растерянного Егорушку обратно на диванчик, подхватила пакет с покупками и упорхнула, отмахнувшись на ходу от Марининой цепкой длинной руки. По эскалатору она сбежала вниз, пихая расслабленных воскресных людей и извиняясь на ходу, не глядя на них. Выскочила из вращающихся дверей, на ходу натягивая курточку, и увидела Митьку сидящим на полукруглой лавке под часами, понурившим серебристо-белую голову, рядом с ним лежал букетик каких-то нежных фиолетовых цветов.

– Привет! А я думала, ты не придёшь!..– запыхавшись, Ксеня села рядом с Митькой и почувствовала от него приятный запах сена, свежескошенной травы и ещё чего-то древесного – это был явно не одеколон, которым обычно мальчики обливаются перед свиданием, а его естественный запах. Ксеня всегда чуяла запахи каждого человека, которые не замечали другие.

Митька посмотрел на неё своими зеленоватыми глазами и улыбнулся.

– Это я думал, что ты не придёшь – голос у него был низковатый и тёплый, как лето.

– Вот..– Он протянул ей букетик

– Как мило.. Так пахнут! – Ксеня зарылась лицом в цветы -Ну что, показывай город!

– Ну пошли, начнём с причала и набережной, а потом в моё любимое место.

На набережной над морем клубился туман, в котором тонули очертания огромных кораблей, большущие волны гремели ледяным крошевом о чугунную решётку изгороди. Разговаривали обо всём на свете. Митька вдруг оказался милым парнем, никаким не аутистом, и у Ксени ныло сердце от угрызений совести- похоже, парень запал на неё всерьёз. Вдруг, идя по улице, Ксеню накрыло знакомое ощущение – у неё такое бывало, когда она видела свой очередной сон наяву. Область солнечного сплетения будто свело горячей судорогой, закрутило в канат, и канат этот, словно пуповина, протянулся в конец тенистого переулка, зажатого между старыми пятиэтажками и заросшего раскидистыми деревьями. Ксеня всего этого не видела, но ощущала очень остро. В животе почему-то появилось сильное чувство стыда за эту пуповину, эту связь не понятно с чем, и в то же время спасительное чувство, что она- это не она, и стыдиться надо не ей, а кому то другому. Сумбурное описание, но по-другому пятнадцатилетняя девочка не могла объяснить. Кожа на спине и плечах начала сладко жечь, захотелось передёрнуть плечами и избавиться от неё, кости заныли и стали потихоньку сладко плавиться, вдруг ужасно захотелось кинуться на холодные булыжники мостовой и скорее остудить эту горячку, катаясь по ним.. Чувство принадлежности к чему-то древнему, чувство, что ей приоткрылась завеса какой-то её другой, прошлой жизни- все эти нелепые чувства и ощущения вихрем пронеслись через её разум и тело, и она наконец увидела… Перед глазами встала картина- поздний вечер, темно, огни города, море. Вверх по усыпанной огоньками горе поднимается странный трамвай. Он какой-то косой, его форма словно повторяет форму косого склона горы, как перила повторяют форму лестницы. Ксеню держит за руку кто-то из взрослых, её семья. Ощущение, что они родные и близкие, словно они гуляют, провожают кого-то, кто был у их в гостях, и сейчас вернутся домой. И в то же время с её родителями никогда такого ощущения не было. В настоящей Ксениной семье строгая иерархия, она должна была слушаться родителей, а сейчас она чувствовала что эти люди скорее её друзья, большие, сильные и весёлые. Ощущение неспящего города, весеннего позднего вчера, огней, огромных кораблей на пристани…

– Ксеня, да что с тобой? – Митька прервал наваждение. Он заботливо держал её за плечи. Его руки были тёплыми. Она бессознательно прижала букетик к груди.

– Всё в порядке, Мить. Голова закружилась немного. Отравление свежим воздухом – Ксеня попыталась улыбнуться.

– Да уж, очень он свежий в центре города, ага – он хмуро глянул на неё, словно не поверил. Словно произошедшее с ней ему знакомо – пронеслось в голове у Ксени. Но как такое может быть? Она одна в мире такая… Сумасшедшая.

– Там в конце переулка какой-то странный трамвай, который идёт в гору? – спросила Ксеня

– Ну да. Там фуникулёр – удивленно ответил Митя. Дальше шли молча, парень недоверчиво косился на неё, но вопросов больше не задавал.

Они пришли на фуникулёр- вертикальный трамвайчик, Митька предложил прокатиться. Кроме них, была ещё пара пассажиров. Пол у трамвайчика был наклонный, в проходе между сиденьями – ступени.

..Ощущение было потрясающим! Хоть трамвайчик и тащился медленно, круто в гору, но вид постепенно открывался захватывающий – приморский город, туманная бухта, корабли… Ксеня совсем отошла от приступа, ей стало легко дышать. В окошко задувал свежий морской ветерок, мимо проплывали хвойные деревья. Они увидели лежащую внизу Змеёвку за забором.

– Марина Крамаренко рассказывала, что видела в этих отгороженных трущобах людоедов… Заглянула в окно, когда искала собаку, и увидела, как они едят человечину.

Ксеня думала, что Митька посмеётся над её рассказом, но он вдруг стал мрачнее тучи и отвернулся.

– Митя… Что с тобой? Ты хочешь сказать, что это правда?

– Не дружи с этой Мариной, это до добра не доведёт. Слышишь, Ксеня?..

Лицо Митьки перекосило, словно от физической боли.

– Ты думаешь, что это сказки. Но зря.

– Да я не думаю, что это сказки. Я знаю, что это правда.

Митя как-то испуганно глянул на неё и хрипло спросил – Откуда?..

– Не сочти меня за странную, но мне это приснилось. А потом Марина точь-в-точь рассказала то, что мне снилось. У меня такое бывало, мои сны часто сбываются…

Ксеня запнулась, потому что Митька отпрянул от неё, словно от ядовитой змеи, и его лицо вновь на мгновение исказила гримаска боли.

Горный трамвайчик медленно тянулся ввысь, навстречу ему из тоннеля спускался вниз точно такой же, пахло машинным маслом, креозотом и одновременно лесной свежестью. Змеёвка окончательно утонула в тумане далеко внизу, высота была головокружительной.

– Ты в период с шести до семи лет ничего не помнишь? – спросил вдруг Митька, глядя на Ксеню как то враждебно, но в то же время сочувствующе, если такое вообще возможно.