Юлия Пышминцева - Кукольный дом

– «Почему-то я не удивлена» – усмехнулась про себя Ксеня, а вслух спросила-

– Что ж ты зовёшь туда только меня одну?

– Да понимаешь, у моей сеструхи сегодня такая рожа кислая, что у меня от неё зубы сводит. Бывает с ней такое! Она когда видит, что мне нравится девушка, так и скисает, ну это типа ревность братская такая, что ли.. С детства она так.

– Понимаю! – усмехнулась Ксеня. Кажется, Егор очень ошибается насчёт истинной причины Лилиного окисления- дело вовсе не в нём, Егоре, а том, что она приревновала своего парня, Митю, явно запавшего на Ксеню. Хотя Егорова привязанность, вполне возможно, тоже подливает масла в огонь этой окислительно-невосстановительной реакции. Крепко держа Ксенину ладошку в своей медвежьей лапе, Егор тащил её к деревянной винтовой лестнице в конце коридора, радостно вещая, какой вуду-зал офигительный. По бокам из коридора вело множество дверй.

– Слушай, а Моргана, Митькина сестра… Ты что-нибудь знаешь, куда она делась?

– Ой, ну не знаю я. Пропала девчонка.

– А у тебя нет никаких предположений, куда? Ты с ней не общался, все таки это сестра твоего эээ.. не знаю, как такая степень родства называется, шурин, что ли?..

– Та какой там шурин ещё! Никто с моей сестрой-змеёй не уживется, я тя умоляю. А сестра его, нууу, она знаешь, девка, конечно, красивая, но странная до ужаса, и ещё злая, стерва. Не общался я с ней, да никто с ней не общался, кроме Коврижных с её компашкой чокнутой. Она и с ними не здорово, она за книгами старыми, пыльными вечно сидела, что в саду, что на уроках, Лилька говорит. А так вообще не знаю. Лилька всех ненавидит, может она и сбрехала, с неё станется. Вообще случай один интересный с ней был, с Морганой этой..

Ксеня вся обратилась в слух, вот наконец-то близится хоть какая-то информация о таинственно пропавшей её предшественнице, но тут её внимание привлёк странный звук, доносящийся из низкой дверки, ведущей, очевидно, в полуподвал или цокольный этаж. Они уже почти дошли до лестницы, но Ксеня резко остановилась перед дверкой, вырвала руку, не глядя на своего спутника, и упала на колени возле дверки, чутко прислушиваясь и нахмурившись, словно Алиса в Стране Чудес в своём мятном платье, съевшая или выпившая что то, отчего резко выросла – дверка была в половину человеческого роста, полукруглая и с коваными старинными петлями.

– Слышишь? – спросила она.

– Да не слышно ничего. Пойдём! – он потянул её за руку, занервничав, и только тогда Ксеня поняла, что действительно слышно ничего не было- этот звук раздавался исключительно в её голове, как, наверное, и запах влажности и плесени, перемешивающийся ещё с чем-то солоноватым, гаденьким… Подобный запах Ксеня когда-то долго не могла отмыть от своей левой пуанты, в которую она сунула ступню, а там оказался вдруг осколок стекла. Это запах крови. Она дёрнула дверцу, но та оказалась заперта.

– Там погреб, ну ты чё, в натуре, Ксень? – и Егор увлёк её на лестницу.

…Африканский зал оказался полутёмен и пуст, они были там одни. По стенам были развешаны африканские маски, грубо вытесанные из дерева и изображавшие гротескные лица с горестно вытянутыми в беззвучном крике ртами и пустыми провалами вместо глаз, сучками вместо носов, некоторые были размалёваны яркими красками, присутствовали и козлиные черепа над остроконечными кирпичными сводами. Играла приглушённая вуду-музыка. В баре они могли брать всё, что захочется, и, усадив спутницу за столик, Егор направился туда. Ксеня спросила, где уборная, и получив в ответ, что внизу, первая дверь слева, предложила Егору сварганить коктейль и ждать её за их столиком, пока она припудрит носик. Донжуан дальневосточного разлива двинулся к мерцающему красноватыми огнями в дальне углу бару, а его ветреная спутница упорхнула вниз, на ходу извлекая из прелестных каштановых локонов острую шпильку. Взламывать замки Ксеню, разумеется, никто не учил, но она обнаружила у себя этот талант пару лет назад, когда приехала из балетного училища и обнаружила, что потеряла ключи. Особо не надеясь, что получится, она поковырялась в замке шпилькой-невидимкой, которую вытащила из волос, скрученных на макушке в балетную «дулю», и, к её удивлению, замок щёлкнул и поддался. С тех пор она несколько раз вот таким образом открывала разного вида замки, но всегда без свидетелей и никому об этом не рассказывала. Так и теперь, стоя на коленях перед маленькой дверкой и ковыряясь в ней, она не особо надеялась, что у неё получится отпереть этот старый замок, но позвоночником чувствуя, что ей обязательно надо туда попасть. Но вот внутри что-то щёлкнуло, и девочка с замиранием сердца потянула на себя ручку в виде скалящейся зубастой химеры, в ноздрястый нос которой было вдето кольцо.

«Как на перилах интерната!..» -мимоходом подумала Ксеня. Открыв дверцу, Ксеня услышала шум- где-то в отдалении смесь мужских голосов, издающих звуки, подобные футбольным болельщикам на стадионе- свист, улюлюканье, а запах крови больше не был только в её голове- он стал настоящим. Она вползла в дверь, перед ней был, похоже, низкий тёмный туннель, в конце которого брезжил красноватый свет, словно она оказалась в преисподней, в геенне огненной, или провалилась в кроличью нору. Ксеня ощупала руками потолок туннеля – он оказался не выше дверцы, она хотела закрыть за собой дверку, чтобы обеспокоившийся её долгим отсутствием Егор не сразу нашёл её, но развернуться в такой тесноте не представлялось возможным, и Ксеня быстро поползла вперёд, к красноватому свету. Она боялась, что Егор её хватится и помешает ей, а попасть туда ей было жизненно необходимо – она не знала, почему, и спешила, изодрав коленки и не заботясь о новом платье, хотя в животе у неё холодным змеиным клубком ворочался страх. Красный свет приближался, и помимо прежних «футбольных» звуков стал слышен ещё один- какой-то отвратительный прерывистый рык, доносящийся из-под земли, как будто из преисподней, а запах крови перебила противная вонь зоомагазина, в котором давно не прибирались, вперемешку с удушливым сигаретным дымом. Ксеня наконец выползла из «кроличьей норы» и выпрямилась во весь рост. Взору её открылось странное зрелище- толпа мужиков обступила нечто на полу, чего Ксеня пока не могла видеть, потому что они это нечто от неё и загораживали. Над их головой висела лампа с красным плафоном, такие висят над бильярдными столами, остальная часть помещения тонула во мраке, в свете красных лучей струился дым. Ксеня подбежала и стала расталкивать мужиков, сначала на неё никто не обратил внимания, все были захвачены азартом, а когда спохватились, Ксеня уже прорвалась в середину. Оказалось, что мужики смотрели не на пол. Они смотрели в яму, освещённую свисающей красной лампой. А в яме.. Яма кишела крысами. Их были десятки, а может, и сотни, как показалось Ксене. И только половина крыс была живой, а вторая половина- разорванной в клочья, и рвало их небольшое окровавленное и грязное существо небольшого размера, его злобные маленькие глазки то и дело вспыхивали красным огнём, а оскаленная зубастая пасть рвала крысу за крысой. Ксеня не сразу поняла, что это всего лишь собака, и уже было видно, что она выдыхается. Крысы повисли на ней со всех сторон и пытались добраться до горла, собака вертелась волчком с бешеной скоростью, но Ксеня чувствовала её безнадёжность и боль своим собственным позвоночником. Глаза её застила красная пелена, кровь вскипела. В следующую секунду Ксеня уже очутилась в яме, прыгнув в самую крысиную гущу. Оторопевшие мужики не успели её удержать, да никому и в голову не могло прийти, что случайно забрёдшая девочка вздумает прыгнуть в бойцовую яму, наполненную крысами!.. Откуда-то со стороны Ксеня слышала дикий нечеловеческий свирепый крик, и только потом поняла, что он её собственный. Крысы прыснули врассыпную по земляным углам ямы, собаку это не остановило, она продолжала с остервенением рвать врагов, не обратив на неожиданную гостью ни малейшего внимания. Потом земляной пол ямы толчком ушёл из под ног, в глаза ударил красный свет лампы, разномастные перепуганные лица мужиков завертелись, как нелепая гротескная карусель. В следующий момент она разлепила глаза и по ним тут же ударил яркий свет, почувствовала все ту же вонь и увидела качающуюся комнату, теперь ярко освещённую. Она лежала уже на полу этой комнаты, вне ямы, её платье было вымазано тёмной кровью, руки и ноги покрыты мелкими кровоточащими укусами, пол комнаты был голым, мертвенно -холодным. Она попыталась приподняться, и ей стало нестерпимо больно в локтях, упёршихся в этот твёрдый пол без всякого покрытия. Толпа людей, в том числе растерянный Егор и причитающая Ленка, теснились, не решаясь к ней подступиться, а между ними и Ксеней, спиной к ней, сидело давешнее окровавленное существо. Ксеня тут же всё вспомнила- какой непомерно тяжёлой оказалась небольшая собачка, когда она схватила её, почему-то ничуть не боясь, что мощные челюсти сомкнутся на её тонкой руке, и то, как отказывалась лезть наверх, отталкивала протянутые ей руки, как кричала им, чтобы вытащили сначала собаку. Теперь ясно, что здесь происходит – бои собак с крысами, на которые эти дураки ставят деньги. Ксеня слышала о собачьих боях, разумеется, но вот про такие вакханалии не знала. Спасённая ею собака рычала на людей при малейшей попытке приблизиться, при ярком свете стало видно, что она вся бело-розовая, видимо, белого окраса, гладкошёрстная, розовая из-за своей и чужой крови, и грязная, как поросёнок. Уши были насторожены торчком. Ксеня тронула её за спину, и собака обернулась. Морда у неё оказалась лошадиная, длинная, загнутая вниз, как у трубкозуба из мультика про енотов, окровавленная, маленькие раскосые глазки светились спокойной радостью, собака лизнула её в лицо теплым языком, пахнущим кровью. Девочка, наконец приподнявшись, села на полу.