Юлия Пышминцева - Кукольный дом

– Как?.. -Ксеня даже остановилась и, немножко не рассчитав равновесия, невольно села рядом со своей сумкой, которую они с сестрой тащили вдвоём, на деревянную ступеньку, покрытую ковром.

– Ну а что? Я тебе зачем нужна ещё? Тут кое-кто из ребят остаётся на выходные, познакомишься, с ними же интереснее, чем со мной. Мальчики есть симпатичные- Ленка подмигнула своим большим синим глазом.

– Я думала, мы пообщаемся, сто лет же не виделись..– промямлила Ксеня. На самом деле её вдруг напугал факт, что сейчас она останется одна в этом старом, почти пустом большом доме, где нет ни единого знакомого человека, а если и найдутся, неизвестно, кем окажутся, и захочется ли ей с ними знакомиться. Огромное и мрачное чувство одиночества и покинутости всеми надвинулось на неё вместе со сгущающимися сумерками.

– В понедельник наобщаемся! Тебе со мной что, интересно, что ли? – выпалила Ленка на одном дыхании и тут же продолжила повествовать что-то про своего маленького и капризного Даньку, который «вечно орёт не своим голосом, чуть что не так» и «свекрухе в лоб недавно самолётиком игрушечным так запулил, что синяк остался», но Ксеня уже не слушала её. Сердце сдавило глухой тоской по дому, родителям, и в то же время пришло чувство, что нужно собраться и держаться изо всех сил, ведь продержаться здесь ей нужно не более двух месяцев, а потом родителям дадут гражданство и они смогут забрать Ксеню с собой в Канаду. О том, что это может затянуться и на более долгое время, думать сейчас не хотелось. Воспоминание о родителях согрело Ксеню, она сразу успокоилась и почувствовала себя как-то взрослее.

«Кому сейчас легко. Прорвёмся» – решила она, и стало даже как-то немного весело, хоть и всё ещё страшновато.

Наконец они доплелись до второго этажа и пошли по полутёмному коридору, истоптанный ковролин глушил их шаги. Слева Ленка открыла нужную дверь, громко прошурудив ключом в тишине. Ключ был большой и резной, потемневший от времени, с розовенькой атласной биркой, словно его потеряла Алиса из Зазеркалья. Они ввалились в дверь, Ленка сразу кинула сумку, которую тащила, на пол и плюхнулась на диванчик, дёрнув за верёвочку стоявший рядом старый торшер с двумя тканевыми плафонами в мелкий цветочек, и небольшая комнатка озарилась уютным жёлтым светом, оставив темноте потолок и углы противоположной стены.

– Ну, как тебе? —

Было тепло, сухо, что уже очень радовало, на стене напротив двери Ксеня увидела окно с полузадёрнутыми шторами и кружевной белой занавеской, и, к счастью, оно оказалось новеньким, металлопластиковым, не пропускавшим в тёплый мирок комнатки стылые сумерки дождливого леса за его пределами. Окно находилось прямо под косой крышей, вдоль которой тянулись толстые потолочные балки, видимо, это был мансардный этаж, переделанный из чердака. Слева от окна стоял диванчик, накрытый клетчатым пледом, на котором сидела Ленка, над ним на стене висел тканый гобелен с изображением геральдических животных- то ли драконов, то ли крылатых волков с высунутыми змеиными языками- таких часто изображали на средневековых гербах. В углу между диванчиком и окном торшер, а сразу слева от входной двери старый шкаф для одежды. Напротив диванчика письменный стол, стул и старый комод с тройным зеркалом, в которое можно увидеть себя сразу со всех сторон, у бабушки в деревне был такой же. На полу коричневый линолеум, перед диванчиком небольшой потёртый бежевый коврик с восточным рисунком. В дальнем углу маленькая шоколадно-коричневая изразцовая печь, от которой и исходило тепло. Вот и всё…

– Ну, не домик Барби, но уютно – нерешительно протянула Ксеня. Комната и действительно показалась ей неожиданно уютной, всё здесь как будто дышало лесом, а старая мебель напомнила ей большую двухэтажную дачу бабушки в деревне под Питером, на которую их с Ленкой в детстве регулярно ссылали на лето. Она рассеянно опустилась на диван рядом с сестрой. Ленка потрепала её по макушке кулачком.

– Смотри вон в окно, покажу, где столовая – указала она на длинное двухэтажное строение поодаль, скрываемое разлапистыми елями.

– Лен, скажи, а этот переезд сюда, он точно не связан с… Моими приступами?

Ленка округлили глаза.

– В смысле?..

– В прямом. Это точно не дурка?.. – тихо спросила Ксеня, глядя прямо в глаза сестре.

– Да ты что, рехнулась? Это интернат для детей-сколиозников! Ну ты даёшь! Нет, вы посмотрите только на неё!.. Она думает, что родные предки её в дурку запихнули. И я, значит, работаю в дурке да?.. Я!.. Ксеня молчала, не глядя на сестру.

– Ксюха! – Лена взяла сестру руками за плечи и серьёзно заглянула ей в глаза – Это нормальная школа. Нет, не нормальная, а даже очень хорошая, замечательная! Вот увидишь, слышишь меня?

Ксеня улыбнулась в ответ и кивнула. Ленка обняла её.

Ксеня машинально созерцала своё новое прибежище поверх Ленкиного плеча, когда взгляд её упал на странную куколку, стоящую на столе у окна возле старой керосиновой лампы. Куколка стояла на подставочке-кругляшке из спила ветки и представляла собой вытянутый вверх, слегка кривоватый крест, видимо, сделанный из веток, обмотанных неокрашенной шерстяной верёвкой по всей длине длине так, что получалось туловище и короткие ручки. Снизу верёвка была намотана совсем тонко, выше утолщалась, как на веретене. Кукла получилась на одной ноге, как привидение в мультике или джинн. Выше перекрестья, там, где у куклы подразумевалась голова, кто-то сделал коричневыми нитками стежки крест-накрест вместо глаз и рта.

Ксеня перевела взгляд выше, на окно, и заметила висящее на карнизе шторы поверх занавески странное небольшое сооружение из перьев и проволоки, причудливо вплетённой в обруч, напоминающее паутину. В центре его помещалось круглое тканевое изображение волчьей головы, грубо вышитое вручную. Перья слегка подрагивали на неуловимом ветерке, как будто дрожали перед наступающими сумерками за окном.

– Что это? -изумилась Ксеня.

– Аа, это ловушка для снов. Ну, штука такая от ночных кошмаров. Девчонка сплела, которая до тебя жила тут в комнате. Говорят, помогает…

– Бредятина какая-то… А где теперь эта девчонка живёт?

Ленка закусила губу.

– Она пропала. Несколько месяцев назад. Но ты не пугайся- поспешила она утешить округлившую глаза сестру- У неё была любовь с местным парнем, деревенским, и они сбежали вместе. —

– И что, никто её не ищет?! —

– Да кому она нужна.. Она сирота, мать их с братом бросила ещё маленьких и сбежала куда-то, брат живёт в детском доме, сейчас здесь учится, у него болезнь костей редкая, как и у его сестры. У девочки, Маргариты, приёмная семья была, местный священник удочерил ещё в раннем детстве, она росла и не знала, что она не родная дочь. А потом что-то произошло, вроде бы она стала творить что-то.. Не совсем богоугодное, скажем так. Они от неё отказались год назад, рассказали, что она им не родная, что они просто удочерили одну из тех двоих сироток, и у неё есть брат, дядя, бабушка… Вроде бы дело было так: ей случайно кто-то проболтался о её происхождении, и тогда она сорвалась окончательно. Она оказалась в детском доме вместе с братом, вот та Злата рыжая, она их двоюродная сестра, её отец- их дядя, всегда хотел оформить над племянником опеку, но ему не давали- вдовец, квартира маленькая. Усыновить ребёнка очень тяжело, куча бумажной волокиты, комиссий. Так и не удалось ему до сих пор. Когда Маргарита пропала, у дяди даже заявление в милиции не приняли – по документам он ей никто, она детдомовка. Хотя и бабушка у них есть, но ей тоже опеку никто не даст, она живёт в таком районе, где даже дом не зарегистрирован, да у неё у самой паспорта нет, по-моему. Есть тут у нас такая дикая община, типа секты, вот она из таких. Её потом удочерил бывший директор, когда узнал о её несчастье. Взял её сюда, в интернат. Он многих убогоньких сироток усыновлял вообще, что-то вроде семейного детского дома тут было, но когда его сняли с заведования, всех детей у его отобрали, и она опять сирота.