Михаил Горбачёв (Видагор) - Стратегия лжи

– Ты чего такой героический, сынок?

– Я с сюрпризом к тебе пришел.

– Ну, давай, показывай свой сюрприз!

– Мам, его показать нельзя, о нем только рассказать можно.

– Что же это за сюрприз такой удивительный?

– Понимаешь, мамочка, я выпил все таблетки, и теперь болеть уже не буду.

– Какие таблетки, сынок?

– Ну те, которые на серванте стояли.

Мама побледнела и быстро побежала в комнату. Когда я зашел за ней, она рылась под кроватью, в поисках таблеток и плакала. Плакала тихо, без всхлипываний.

– Два пальца в рот срочно! Закричала она, и, не давая мне опомниться, сделала это за меня. Но рвотного рефлекса не наступило. Желудок только сокращался, выводя наружу, какую-то светлую пену. Она побежала в коридор, и, схватив телефонную трубку, стала набирать скорую.

Скорая помощь приехала очень быстро. Огромный санитар, подняв меня как пушинку, понес вниз по лестнице к машине скорой помощи. Мама бежала следом. Как только мы оказались внутри, машина сразу рванула с места.

Мне дали стакан с раствором марганца и заставили выпить, за ним последовал второй. Но выпить второй стакан я был уже не в силах.

– Что смотрите?! Расширитель срочно ставьте! – закричал доктор.

Мне в рот попытались вставить какую-то странную штуку, напоминавшую блестящие щипцы с круглыми краями и резиновой накладкой на них.

– Гады, фашисты, дураки-и-и! – кричал я.

Врачи меня не слушали, а просто медленно стали нажимать на блестящие ручки. Рот открывался не зависимо от моего желания. Я шипел, изворачивался, как мог, но ничего не помогало. Раствор начали вливать прямо из чайника, дурацкого, блестящего чайника, который почти ничем не отличался от чайника в детском саду, из которого няня наливала нам компот. Мне показалось, что я превращаюсь в воздушный шарик, до краев наполненный водой, и, если в меня вольют еще каплю, я просто лопну. С меня сняли расширитель, и санитар подхватил меня на руки, поддерживая под живот и наклонив немного вниз. Внизу уже стоял тазик. Быстрым движением он надавил мне в область желудка. Жидкость мощным потоком вырвалась наружу.

– Тридцать восемь штук! Вы понимаете?! Тридцать восемь!!! И они все уже начали растворяться, еще бы несколько минут и было бы поздно! Вашего сына любит Бог, мамочка! – громко говорил врач.

Машина остановилась. Меня положили на носилки и понесли в больницу. Там мне дали что-то выпить и последнее, что я помню – это перепуганное лицо моего отца и дрожащий голос мамы.

Сколько времени я провел в больнице мне неизвестно. Когда я проснулся, мама и папа сидели рядом и счастливо улыбались. На улицу папа нес меня на шее, это было мое любимое положение. Когда мы вышли во двор, было уже темно. Мы сели в машину и там я уснул снова. Тяжелый выдался день, а главное – не понятно, что же хотели от меня врачи, и почему так рыдала мама?

***

Человек поднял голову к небу. Посмотрел на полосы рваных дождевых ран, вздохнул:

– Выводите вы дорогу свою каждой каплей, рисуя сложные орнаменты жизни. И, так же как и вы, капли дождевые, изливается «Все» своей силой в каждой капле и становятся капли сильными, ибо являются они все, единой и многогранной частью «Всего» и «Всем». Каждая капля имеет все, что есть во «Всем» и растет и продолжает деяния свои как «Все» и в единстве со «Всем». И может каждая капля делать все, что делает «Все»! И идет каждая капля своим путем, чтобы приумножить «Все» и сотворить, приумножив множество! И становится каждая капля «Искателем». Ибо «Все» многогранно и едино одновременно, и каждой грани нужно пройти свой путь, дабы приумножить все во «Всем». Эти капли они называют разумом. Но не хотят видеть сути! А именно суть и является правдой, доступной всем и лежащей на поверхности!

– О чем он говорит? Кто такой «искатель»? И что это «Всё»?

– Послушай, и ты поймешь.

Искатель

Он был искатель. Сколько он себя помнил – он все время что-то искал. Он рыл землю, он поднимался в небо, он выходил в море. Он искал везде и, казалось бы, нашел уже все, что можно было найти. Но он все равно искал, потому что знал – самое главное еще где-то очень далеко! Когда-то он знал точно, что он ищет, но шли годы и он забывал, что это и для чего оно нужно. Он искал, потому что знал – нужно искать! В какой-то миг он потерял надежду что-то найти, он думал: «Я уже нашел все, что можно было найти! Я уже все видел, все знаю и, наверное, то, что хотел найти, уже давно нашел, просто не смог увидеть». Он взглянул в небо, вдохнул ветер и вдруг – нашел! Нашел то, что искал всю свою жизнь и то, что всегда было рядом! Он нашел себя и стал – Носителем.

Носитель

Он был носитель. Сколько он себя помнил, он все время что-то нес. Со временем он позабыл, что он несет, почему и куда. Но он точно знал, что должен это нести. С каждым днем его ноша становилась все тяжелее, ноги его подгибались под ее тяжестью, но он шел, ибо знал, что должен идти, остановиться – значит умереть! Каждый раз, когда сил идти уже не оставалось, когда хотелось упасть, когда мысли путались в голове, у него на пути появлялась дверь. И ненавистное ему «если» начинало свой монолог: « А если ты не туда идешь? Если ты сбился с пути и может это совсем не та дверь! А если ноша, которую ты несешь, уже никому не нужна!». Он открывал дверь, делал решительный шаг и….. Все начиналось снова!

Так шли годы, появлялись все новые и новые двери «если» так же монотонно что-то говорило в его голове. Сил идти больше не было! Он потерял смысл того, что он делал, ему было все равно, кто он и что он несет. Он решил остановиться и умереть. И вдруг он увидел перед собой дверь. Он сделал шаг, что-то тянуло его войти именно в эту дверь! «Если» надрывалось в своем монологе: «А если это именно та дверь!?». Ноги не слушались его, он упал на колени, ноша длинным шлейфом тянулась позади, он пополз, потому что идти не было сил, дыхание перехватывало, сердце стучало в висках …. И вдруг он вспомнил! Вспомнил все! Кто он, куда идет, что он несет! Он встал, расправил плечи, вдохнул полными легкими, открыл дверь, сделал шаг и стал – Ваятелем.

Ваятель

Он помнил все. Помнил, как был Искателем, помнил, как стал Носителем…. А потом он начал ваять. Он любил ваять, он был счастлив, когда ваял! Он писал великие стихи, был автором известнейших романов, он создавал удивительные скульптуры, строил неповторимые храмы и дворцы. Он просто ваял, потому что это было его призвание, как он сам считал. Его творениями восхищались, его творениям поклонялись, его творения были всюду! Они были на суше, они были в воде, они были в воздухе, и скоро его творениям не стало хватать места в мире. И в один прекрасный момент он задумался: «Я сотворил все, что меня окружает, моим творениям не хватает места рядом со мной, я восхищаюсь своими творениями, но не могу обрести покоя!» И вдруг, он понял все и, сотворив себя заново, стал – Любовью.