Клара Рутт - По следам Софии. Обломки Расколотого мира

Ларс закончил чтение и опустил свиток. Лицо лорда сияло, словно он ждал этого дня с того самого момента, когда отряд воинов во главе с Ларсом отправился на задание во владения ульдров. Но это было слишком просто.

– И что же, я могу вот так уйти сейчас? Пойти неизвестно куда, в свои новые владения?

Уркулос сложил руки за спину и улыбнулся вновь:

– Ты уже знаешь, куда пойдешь, верно?

– Не знаю, Уркулос! Я не думал об этом ничуть! Но раз вы предоставляете мне эту возможность, я уйду.

Ларс потуже свернул пергамент и убрал за пояс. Лорд с готовностью ответил:

– Что ж, титул не обязывает тебя оставаться в Ордене, это верно. Но тогда… ты обвиняешься в вооруженном нападении на лорда и его семью! Да будет свидетелем Создатель! Взять его!

Уркулос вновь отошел к алтарю, но по его команде, лязгая доспехами, по всему периметру зала стали появляться Серебряные Кресты. Ларс огляделся. Вдоль стен, в несколько ярусов выстроились стражники и Служители Ордена. Некоторых он даже знал в лицо, но они казались чужими. Эадда тоже был здесь и теперь ничем не выдавал расположение. Храм Создателя становился теперь не только отличной защитой, но и местом захвата врагов. А что таили в себе несчетные нижние ярусы и толстые стены, еще только предстояло узнать.

Ларс не отводил взгляда с Уркулоса, но его лицо оставалось каменным. Он ждал действия. Но никто не смел сдвинуться с места, пока в зал не вошел Ботта. Поспешным шагом он засеменил к лорду, дыхание его разлетелось глухим эхом в высоких сводах храма. Теперь он не был столь надменен, скорее наоборот, всем видом выражал беспокойство:

– Милорд, на площади пожар, – он опустился на одно колено перед Уркулусом и, набрав в легкие больше воздуха, вытер пот со лба, – таверна и три дома охвачены огнем, паника нарастает. Стража не справляется. Мы должны выйти на подмогу…

Уркулос колебался лишь мгновение. Ларс не успел до конца понять смысл произнесенного Боттой, когда лорд ответил:

– Ты прав, Ботта. Безопасность людей превыше всего. В темницу предателя! После разберемся с ним!

– Как прикажете, милорд, – Ботта поднялся и повернулся к Ларсу. – Лефлет будет рада пообщаться с тобой, – он махнул кому-то из своих, и Ларс ощутил тонкий укол возле шеи.

Его рука нащупала невесомый дротик, он успел повернуться в сторону невидимого стрелка, но в мгновение в глазах потемнело, и разум погрузился в беспамятство.

* * *

– Моя королева! Кого я вижу! Что привело тебя сюда?

– Желаешь выпить со мной вина? – я остановилась у входа и подняла вверх глиняный кувшин и два кубка. Эррэйя подошла:

– Давно не виделись, – она улыбнулась и приняла у меня подарок, я прошла внутрь. Здесь было просторно и темно. Мы расположились на широкой лавке, устланной шкурами, в самом краю шатра.

– Я… полагаю, что-то случилось? – Эррэйя разлила вино и протянула мне кубок. Я пригубила:

– Нет, Эррэйя, пока нет…

Свечи потрескивали по краям, но здесь всегда было жарко. Не стыдясь страсти, девушки любили бывать здесь, и сейчас звуки наслаждения доносились отовсюду. Я замерла, вслушиваясь. Стоны и тихие крики смешивались с дымом благоуханий, разум затуманивался от одного лишь присутствия за стеганым полотном, разделяющим жилище амазонки и зал сладострастий. Я сделала глубокий вдох. В шатре Эррэйи тоже стоял туман.

Мы были рядом, но я едва могла различить черты лица моей собеседницы. Она носила украшения на голое тело и повязывала волосы атласной тканью, струящейся по ее тонким плечам. При моем появлении она накинула шелковую тунику, но я не переставала ее разглядывать, и она спросила:

– Могу погасить свечи и благоухания, если хочешь.

– Нет, пусть горят.

Я откинулась назад всем телом и закрыла глаза. Сладкий аромат пропитывал кожу и попадал внутрь, томные голоса и стоны словно пронизывали и мое тело тоже, я спросила:

– Как ты… живешь?

– Я живу по твоей воле, Вероника, ты это знаешь, – она тоже отпила из кубка, – отсутствие битв не страшит меня.

– Мне радостно это слышать, Эррэйя, но, боюсь, не все амазонки согласны с тобой.

Эррэйя сделала вдох, словно собиралась что-то ответить, но вдруг выдохнула. Она улыбнулась, и, откинув назад волосы с атласными прядями, тихо сказала:

– Вслушайся в эти звуки, Вероника. Наполни грудь сладким дурманом и спроси себя, счастливы эти девушки или нет?

– У них нет ничего другого, они вынуждены быть здесь лишь потому, что родились амазонками.

Эррэйя осторожно коснулась моей руки:

– Уж не сомневаешься ли ты в себе, моя королева?

– Мы давно не воевали, и вряд ли в ближайшее время выйдем на тропу войны. Амазонки вновь могут начать бунт.

Вдруг Эррэйя поднялась:

– Тебе нужно расслабиться. Ложись.

– Что? – я поднялась следом и уставилась на давнюю подругу.

Не меняя улыбки, она взяла у меня из рук кубок и поставила на пол вместе со своим. Я не сводила с нее глаз.

– Ты напряжена, – она коснулась моего плеча, – доверься мне.

Одним движением руки она освободила меня от платья и вновь указала на скамью:

– Ложись, Вероника, я позабочусь о тебе.

Я не тронулась с места. Дыхание участилось, и я уже не чувствовала дурмана, но Эррэйя не желала мне зла. Осторожно вышагнув из упавшего платья, я разместилась на скамье.

– Очень хорошо, моя дорогая. А теперь говори, – Эррэйя опустила руки в стеклянную емкость с прозрачной жидкостью и подошла ко мне. Я закрыла глаза.

Мягкие руки опустились на мои плечи и проскользили по спине. Горячее масло обжигало кожу, но сильные руки Эррэйи тушили едва зарождающийся пожар, и вскоре я ощутила лавину тепла на всем своем теле.

Ее руки скользили, разводя огонь в остывшем от рутины теле, ее пальцы находили замершие точки и вновь наполняли жизнью, пряные запахи сводили с ума. Я не заметила, как отвлеклась от повседневных дум, и теперь грезила, чтобы эта ночь не кончалась.

От жгучей, пылающей и в то же время сладкой боли выступили слезы, и я едва слышно вскрикнула. Эррэйя коснулась моей шеи.

– Ты здесь одна, – она шептала, – никто не услышит тебя. Ты можешь быть слабой здесь, ты можешь быть, какой желаешь…

– Я королева, Эррэйя, и имею любые привилегии, кроме этой, – я перевернулась и схватила ладони девушки, она замерла. С ее рук капало ароматное масло мне на живот, и, осторожно высвободившись, она продолжила массировать мое тело.

– Ты женщина, Вероника, и все зависит от тебя, но в каком качестве в первую очередь ты себя видишь…

О, мудрая Эррэйя! Ты вправе давать советы, мы были равны с тобой, и сейчас я пришла к тебе сама. Ты можешь дать мне то, что я утеряла в бесконечной гонке за безупречными победами, за войнами и жестокостью. Возможно, когда-нибудь я смогу открыться тебе, но сегодня я близка к тебе лишь телом…