Марис Друва - Восемь сказок про Владимира Путина

– Ты расстроил моего дядюшку, Володя, видишь, какой ты негодный мальчишка, – сказала Жанна, как только они вышли за двери спортивного клуба. Жанна сказала это немного театрально. Володя отреагировал молниеносно, спортсмен ведь.

– Боюсь, что через неделю случится то же самое.

– Ого! – усмехнулась Жанна, остановилась, дёрнула рукой за свою большую чёрную сумку, остановив этим Володю и неожиданно поцеловала его в щёку.

-Мне нравятся победители! Особенно мне понравилось, как ты одержал победу в последнем бою, расстроил дядюшку, а от меня, видишь, получил поцелуй. Да, ты выиграл! О-гоши был великолепен и потом ещё кансецу-ваза. Безжалостно, но хорошо.

Если честно, то Володя даже не смог оправиться от такой неожиданности: то просьба, то поцелуй в щёку, то профессиональный разговор про дзюдо. Да, да, это было, может, настолько неожиданное удивление, что больше не пришлось и думать про убогую одежду, такую же убогую сумку и ситуацию в целом. Началась профессиональная, захватывающая беседа о боевых искусствах, которая завершилась лишь на поверхности станции метро «Площадь Восстания». Жанна взяла у Володи свою чёрную сумку и сказала, что дальше провожать не надо, она уже почти что дома.

Таким было знакомство Володи и Жанны, которое длилось два года. Они знакомиться.

Течёт с высоких крыш. Ленинград вспоминает блокаду. Сейчас 1974 год, 26 января и ленинградский студент Владимир Путин отправляется на встречу с Жанной. Невский проспект, простой студент, зимний вечер и что-то из Достоевского.

День такой, что надо думать про 30тую годовщину завершения блокады Ленинграда и надо думать про несчастье, которое происходит здесь так близко: о том, что талантливый спортсмен Коля Сивцов продолжает пить и скоро погибнет. Это большое несчастье, и у Володи сердце неспокойно от того, что он не может ничего придумать, что не может помочь. Это наверно, было по-детски держать пламя спичек у лица, чтобы кто-то это лицо увидел как предупреждение. Но что другое, что другое Володя мог бы сделать? Встать между пьяным псом и Колей, попытаться вырвать из Колиных рук пивную кружку? Глупости! Даже уважающая себя жена алкоголика так не сделала бы.

И всё же – спички могут кого-то спасти или, наоборот, погубить?

У Володи было беспокойство, переживание в душе. Кто знает, может это переживание было частью предчувствия? Володя ведь шёл на их обыкновенное, как они сами говорили, «вечное» место встречи на перекрёстке Невского проспекта и Площади Восстания. Ведь здесь два года назад Жанна сказала: «Дальше меня не провожай, я уже почти дома». И в этом самом месте они встретились на следующий день и первый раз вместе обошли весь Невский проспект до самого Зимнего дворца. Как часто они ходили этой дорогой за два года! Они редко когда сворачивали с маршрута, лишь иногда и только в особых местах. Чаще всего останавливались у гостиницы «Англетер» на Большой Морской улице 39. «Остановимся, отдохнём у последней гостиницы Есенина», часто предлагала Жанна по дороге от Площади Восстания до Зимнего дворца. «Кто погиб здесь? Умер? Уж не я ли сам?».Сергей Есенин.

«Последняя гостиница Есенина», про себя тихо отметил Володя, вот, сейчас он встретит Жанну.

Возможно, возможно, что именно это предчувствие и делало беспокойной душу Володи, а не только тупая пьянка спортсмена Коли. Жанна на встречу с Володей пришла не одна. А именно пришедших вместе с ней он увидел первыми, и только потом Жанну, которая шла за ними и которая, возможно, немного неловко себя чувствовала, что сделала Володе такой сюрприз. Два года ведь прошло после знакомства, и мероприятие будет именно в честь этого юбилея, и вот тебе на: вдруг понадобились сопровождающие. Да ещё какие сопровождающие!

Одним из «непрошеных гостей» был пёс Жанны породы лабрадор, которого так и звали – Лабрадор, таким было его имя. Ну настоящий франт! В длинном чёрном пальто с красным шарфом и шляпой на голове. Шляпу Лабрадор обычно носил на одном ухе, и можно только удивляться, как шляпа может так криво держаться на голове. «Так привлекательней!», Лабрадор обычно объяснял свой стиль ношения шляпы. Этой зимой Лабрадор начал ходить с тростью. Нет, не потому что старость или что-то случилось с ногами, нет. «Так выглядит стильно», опять объяснял самоуверенный пёс. Если говорить о самоуверенности, пса Жанны невозможно упрекнуть в её отсутствии, да и у самой хозяйки тоже не было недостатка ни в этом, ни в чувстве собственного достоинства. И когда они вдвоём, такие самоуверенные, прогуливались по Невскому проспекту, то многие оглядывались на них. Впечатляюще, нечего сказать! Трость Лабрадор обычно держал в левой лапе, а в правой всегда была трубка , дымящаяся или потухшая, не важно, но правая лапа Лабрадора без трубки, по мнению пса, не выглядела достойно.

Как с Жанной, так и с Лабрадором отношения у Володи были очень сложные. После знакомства с Володей Лабрадор ещё сильнее стал интересоваться борьбой, хотя был достаточно знающим в этой области. Ещё через какое-то время Лабрадор начал сопроваждать Володю на тренировки и всегда находил момент, когда можно было бы вызывающе воскликнуть: «Поборемся!». И тут же мог схватить Володю за руку то в переодевалках, то в коридорах, то в вестибюлях и стал настолько бесстыдным, что даже норовил влезть прямо на татами в тренировочном зале. Ну разве борец этот пёс ,по имени Лабрадор, несмотря на свою большую смелость? И чтобы сердце у пса было спокойно, и чтобы он не думал, что Володя смотрит на него с высока, иногда всё-таки приходилось кидать пса на землю, ведь это не составляло труда. Никогда по отнощению к Лабрадору ему не было жалко применить какой-нибудь точный приём борьбы.

Когда у Володи появились первые недопонимания в отношениях с Жанной и связанные с этим боль и отчаяние, Лабрадор стал ему как утешителем, как советчиком, как посредником, ведь по его же словам, он знает про Жанну всё, и знает её не только как хозяйку, но и как лучшего друга и, что бы там ни было, Володя смело может довериться лучшему другу Жанны и рассказывать всё, что есть на сердце. Как бы странно это ни казалось, Володя стал доверять псу Лабрадору так, как ещё никому. Володя даже стал ждать вызовов от этого пса – «Поборемся!». И тогда справившись с псом, не очень больно опрокинув его на пол, или на ковёр, или куда-то ещё, Володя говорил:

– Иди посиди, боец, отдохни, расскажи, что нового в твоей жизни.

И тогда Лабрадор садился рядом с Володей, часто изображал, что замучен, что Володя к нему применил слишком больной приём и что, вот, у него теперь болит лапа. Лабрадор какое-то время сидел, высунув красный язык, и специально тяжело дышал, положив якобы больную лапу на колено Володи. Потом они могли так сидеть какое-то время, затем Лабрадор второй лапой дотрагивался то до головы, то до ушей, то до боков, дескать, говоря, что надо посмотреть, не сделал ли мне ты, Володя, ещё что-то ужасное. Но пёс был умён, он хорошо знал, что у Володи небольшой интерес к личной жизни Лабрадора, Володя хотел что-то узнать про Жанну и пёс, в свою очередь, всегда угадывал, что Володя желает услышать.