Владимир Владмели - Хэллоуин

–И не пикнули тоже, хотя они друг друга ненавидели, а вот мы знакомим людей, проверяем, подойдут ли они друг другу, а уже потом кладём их рядом.

–Серьёзно?

–Вполне, мы устраиваем чаепитие для клиентов, пока они живы. Мы считаем, что они должны знать своих соседей. Ведь это навеки.

–Нет, не навеки, только до второго пришествия.

–Вы верующий? – оживился Тигран, – если хотите я могу продать вам место на еврейском кладбище. Мы обслуживаем людей всех религий. Никакой дискриминации.

–Все люди братья, люблю с них брать я, – процитировал Яша.

–Нет, серьезно, вы верующий?

–Я – деист 4 4 деист – верующий, который считает, что Бог не оказывает влияния на жизнь человека .

–Ну, тогда вам надо планировать надолго.

–Ладно, буду, а вы пока подберите мне место в хорошем районе.

–Сделаем, – пообещал Тигран.

–О чаепитии предупредите заранее. Я должен знать, что среди моих соседей будут только порядочные люди.

–Зачем?

–Не хочу общаться с преступниками.

–Зря.

–Вы так считаете?

–Видите ли, – быстро поправился Тигран, – преступники тоже бывают разные. Помните, пару лет назад посадили одного русского за налоговые махинации? Тогда все только об этом и говорили. Так вот он недавно вышел из тюрьмы и купил у меня участок, а пока я оформлял документы, рассказал, что отбывал срок с весьма приличными людьми: конгрессменами, судьями, сенаторами. Был даже один компьютерный хакер, который ограбил банк, не выходя из дома. А возьмите президента США. Врал под присягой, проворачивал сомнительные финансовые операции и если бы не закон о его неприкосновенности, давно бы сидел за решеткой.

–Когда бандит руководит, он вождь, а вовсе не бандит, – опять процитировал Яша.

–Совершенно верно, так что преступник преступнику рознь.

–Купить место на кладбище рядом с президентом я всё равно не в состоянии.

–Могу продать маленький участок, и вас захоронят вертикально.

–Тем более не хочу. Стоять перед ним навытяжку? Ни за какие коврижки. К тому же я только что потерял работу.

–Безработица смерти не помеха, а достойные похороны гораздо важнее приличной свадьбы.

–Это ещё почему?

–Потому что свадьба может и повториться, а похороны никогда.

–Почему же, бывает, людей перезахоранивают.

–Это уж совсем в исключительных случаях, но вы правы, бывает. А раз я ошибся, я сделаю вам скидку: продам большой участок по стоимости обычного, при условии, что вы сосватаете мне ещё трех клиентов.

–Зачем мне большой участок?

–Чтобы лежать рядом с родными.

–Нет, я лучше возьму стандартный участок за полцены.

–Three clients, three clients, three clients 5 5 three clients – три клиента , – пропел Тигран на мотив «Три карты».

–Хорошо, – согласился Яша, – записывайте, – и, открыв «Белые страницы», продиктовал фамилию и адрес президента своей компании, начальника отдела кадров и главного бухгалтера.

–Вот теперь скидка вам гарантирована, – пообещал Тигран.

–Ну, спасибо, хоть одна хорошая новость за день, а то я уж вешаться собрался.

–Вешаться?

–Да.

–Вы знаете историю про «нового русского», который не смог отдать долг и решил повеситься?

–Нет.

–Он встал на табурет, накинул петлю на шею, посмотрел по сторонам и увидел на шкафу недопитую четвертинку, решил, не пропадать же добру, достал её, допил и опять набросил петлю. Опять посмотрел по сторонам, увидел на другом шкафу чинарик. Взял его, закурил и думает: А чего я вешаюсь? Жизнь-то налаживается!.. Это я вам к тому говорю, что надо внимательно по сторонам посмотреть, может жизнь и наладится.

–Точно, я сначала подберу хороших соседей, прослежу, чтобы все они попали на свои места, а уж потом подумаю и о себе, – сказал Яша.

–А я пока позвоню вашим бывшим сотрудникам и передам им привет с кладбища.

–Откуда вы знаете, что они мои бывшие сотрудники?

–Вы сегодня утром оставили свой рабочий телефон Джессике, а когда я вам перезвонил, мне сказали, что вы там больше не работаете. Я понял, что вас уволили, и решил вас немного развлечь. А то, что вы мне сосватали своих начальников, было понятно по тону. О друзьях так не говорят. Кстати, нам сейчас нужны сейлсмены, и если вы готовы сменить профессию, мы можем с вами поговорить.

–Серьёзно?

–Вполне.

–Ждите, выезжаю.

(Граница Украина – Румыния, 1987 год)

Им осталось пройти последний таможенный досмотр. Все нервничали, но особенно волновался Григорий Львович. Хирург с большим опытом, он в последние годы занимался организацией труда в крупных клиниках. Это была золотая жила и, стараясь не пустить на неё других старателей, он без особых усилий намывал огромные деньги. Он читал лекции высшему звену медицинской бюрократии и всегда брал аудиторию с первой же минуты. Ему нравилось подавлять слушателей своей волей. Он заставлял их смеяться и негодовать, радоваться и возмущаться. Он предлагал им найти изъяны в собственной работе, а потом придумывать меры по их устранению. Его лекции почти всегда заканчивались овацией. В мире высокопоставленных аппаратчиков такое бывало не часто. При желании он мог бы сменить национальность и открыть себе путь в доктора и академики. Но он предпочитал оставаться кандидатом медицинских наук и быть невыездным. Да ему и не нужна была заграница. Там он не смог бы применить свой артистический дар, а он не хотел покидать сцену даже на короткое время. В Советском Союзе он чувствовал себя как рыба в воде, а теперь судьба выбрасывала его на сушу.

На совершенно незнакомую сушу.

Как он приспособится к новой обстановке? И сможет ли он в ней функционировать. Сил и энергии у него еще достаточно, а вот времени в обрез. Ему 61 год, у него нет шансов выучить язык и устроиться, как в Союзе, а получать пенсию и забивать козла он не хотел. Поэтому он так и воевал со своей невесткой, когда она решила уезжать. Сказал ему об этом сын, но решила-то всё она.

Григорий Львович посмотрел на Марину.

Сильная женщина, она сразу ему понравилась, хотя он и почувствовал в ней соперницу. До её появления в доме все ходили по струнке, но она изменила привычный уклад и он очень болезненно это переживал. Для собственного спокойствия он выхлопотал молодым квартиру, но обстановка разрядилась только на время. Когда они встречались, Марина говорила об отъезде. Она жаловалась, что в Советском Союзе для них все пути закрыты. Он и не спорил, пробиться здесь действительно тяжело, но если проявить характер, то можно. Он же добился своего, хотя у него не было ни влиятельных родственников, ни нужных связей. Он окончил институт, перебрался из заштатного Житомира в Москву, защитил диссертацию и в своей области стал авторитетной фигурой. Да и Витя с Мариной много успели для своего возраста. Оба – кандидаты наук, Марине даже предлагали заведовать отделением. Чего же им ещё надо? Говорят, что не могут пережить, когда ими руководит неграмотное партийное ничтожество. Ну, что ж, он их понимает. Он и сам всё это испытал, но где же гарантия, что в другом месте будет лучше? Нет такой гарантии. Конечно, национальность усложняет их жизнь, но нельзя же из-за этого менять страну. Даже при самых благоприятных обстоятельствах неизвестно, сколько им придётся затратить сил, чтобы стать на ноги. Там всё придётся начинать с нуля. Они не хотят, чтобы их сын, его внук, пережил то, что пережили они. Теоретически Григорий Львович соглашался, но когда они перешли от слов к делу, он заболел. Конечно, его сын с невесткой могут на что-то рассчитывать, внук тем более, а вот он, Григорий Львович Кац, что он будет там делать? А его жена? Сидеть на завалинке и сплетничать с соседями? Нет. Пусть дети едут, если они так уж этого хотят, а он останется. По крайней мере, будет жить, так как привык и заниматься тем, что любит. Только без сына и внука… И без Марины, которую он уже давно любит как дочь. Строптивую, своевольную и непослушную, но дочь.