Поразительная - Деда

Наташа и Света, хорошо упаковавшись в раздевалке, – на улице всё-таки мороз, – двинули на остановку, вернее, на две остановки. Идёт лёгкий снежок, это замечательно. Одноклассники живут рядом со школой, а вот подружкам ехать на автобусах. В разные стороны. Одной налево, другой направо по Комсомольскому проспекту.

Света теперь живёт в новом доме на Новостройке, ехать по мосту через Иртыш. Натке, как всегда, на свою Коммуну к храму. На улице тихо, гулко раздаются девчоночьи голоса. Темновато, не все фонари горят, но остановки – на этой стороне и на противоположной, – освещены хорошо. Под светом фонарей снег падает на уезженную дорогу и тротуар. Хочется погулять в такую погодку, но уже поздно, надо домой. Света, засеменив, чтобы не поскользнуться, побежала на другую сторону дороги, там тоже остановка. Дорога пустынная, транспорт почти не ходит.

Слева появляется Наткин автобус, маленькая гремящая «четвёрка», автобус номер четыре. Тормозит. Задние раскрытые двери как раз напротив. Наташа шагнула к ним и, громко охнув, моментально съехала под автобус и улеглась перед задними колёсами. Водитель не обратил внимания, что пассажир не зашёл в салон. Двери закрывались, когда Наташу кто-то сильно рванул за плечи и выволок из-под автобуса. Автобус тронулся и поехал по своему маршруту.

Через дорогу бежала назад Света. Крик Натки, когда она летела вниз по гололёду, хорошо был слышен на пустынной улице. Портфель отлетел и валялся далеко в стороне. Рядом стоял парень, а может, дяденька, и оглядывал Натку с ног до головы. Под светом фонаря она заметила яркий шарф, закрывающий его подбородок. Оранжевый. Подошёл автобус, человек запрыгнул в него и уехал, не сказав ни слова. До девочек с трудом доходило произошедшее.

– Наташа, можно не раскидывать вещи по дому? Не наубираешься за вами.

Натка послушно складывала сброшенные на пол гамаши и колготки. Напротив её койки находится постель деда – огромная высокая кровать. До школы Натка спала с дедушкой, уткнувшись в его мягкое, могучее плечо. Так не было страшно тёмными ночами в комнате, где наглухо запирались ставни. Тишина и темнота давят, а с дедом Натка чувствовала себя защищённой от всех бабаек на свете, которые мерещились во мраке.

Натка наклонилась за пионерским галстуком, сползшим со стула, и случайно глянула под кровать деда. У ножки панцирной койки валялся шарф деды Марти. Обычный коричневый шарф, шерстяной. Всего на одно мгновение шарф блеснул на солнце, заглянувшем с утра в чистые стёкла маленьких окон. Натка узнала вчерашний шарф. В руках держала обычный шарф деда, но была уверена, что это шарф того мужчины, который с лёгкостью вытащил её из-под колёс автобуса. Дед неслышно зашёл в дом, начал греметь вёдрами.

– Деда, ты ангел?

– И с каких это пор ты стала верить в ангелов? – не переспросив вопроса, устало отреагировал дед.

– Деда, ты самый мой любимый, самый добрый ангел на свете, – Натка обхватила его сзади и прижалась лицом к спине. – Родненький ты мой деда, хочешь, я по воду схожу?

– Сходи, только полные не набирай.

Этой ночью деда парализовало. Так говорят баба Тася и её сёстры. Дед лежит на своей кровати и молчит, размахивая одной рукой. Натку близко не подпускают и почему-то жалеют именно её, а не деда.

– Как же ты теперь будешь? – причитает бабка Ленка, скрепив руки в замо́к и раскачивая головой, по-старушечьи подвязанной белым платком. Один в один, санитарка в психушке. Натка ненавидела всех, кто охал про деда. Она не могла поверить, что деда Мартя серьёзно заболел.

– Отойдёт… Отпустит… – приговаривала баба Тася, и вот ей-то Натка верила. Всё будет хорошо, дед выздоровеет. Доктор просто объяснил причину такой дедушкиной болезни – перенервничал. Пока дед лежал пластом, Натку переселили к родителям. Дед Мартя глазами старался подбадривать внучку, взглядом давая понять ей, чтобы та не расстраивалась и слушала родителей. Расставались ненадолго, дед обязательно поправится.

– Деда, я вырасту, буду врачом и вылечу тебя.

У Марти слёзы близко, машет, чтобы Натку увели. Наташа мечтает делать операции. Она считает, что таким способом можно всех вылечить, в том числе и деда. Прежде чем оперировать людей, надо попробовать осуществить подобное на лягушках. Жабу детям дают уже в готовом виде. Натка и Света не плачут и смело рассматривают внутренности лягушки под микроскопом. Всё-таки физиология интересная наука. Опыт Станниуса. Анализ проведения возбуждения по сердцу – тема урока. Немного жутковато, но надо терпеть, если хочешь быть врачом. Желательно хорошо учиться в школе, лучше на одни пятёрки, иначе никакой медицинский институт не светит.

– Наташа, ну-ка пошоркай мне руку, помни её как следует, – дед, уже сидя на кровати, просит внучку помассажировать ему правую руку. Натка устраивается рядом и усердно трёт деду руку, бок и спину. В уме считает. Она задумала, что будет считать до ста и можно заканчивать, дед не обидится. Если меньше времени массажировать, то плохо, стыдно перед дедом. На дольше у Натки не хватает терпения. Вот если бы операция деду понадобилась, то хоть сколько Наташа согласна мучиться, стоять над дедом в белом халате со скальпелем, совершая сложные движения, одновременно отдавая распоряжения помощникам. Необходимо срочно вылечить деда, чтобы уже на следующий день тот был здоров, как прежде. А этими массажами так скучно заниматься, да и не помогают они совсем. Деда и без них уже скоро встанет на ноги, так сказала баба Тася.

Засыпая, Натке чудятся баночки с разными диковинными частями человеческого тела. Посещение анатомического музея медицинского института дало о себе знать. Многое вызвало изумление подружек, даже отвращение. Натка через силу заставила себя рассматривать жуткие экспонаты. «Нельзя трусить, если хочешь стать врачом», – в который раз приказывала она себе. Сейчас, в тёмной комнате, в своей кровати, было страшнее, чем в музее. Надо постараться поскорее заснуть.

– Здравствуйте, тётя Надя!

Натка скромно вошла в квартиру на втором этаже. В многоэтажных домах пахнет по-особенному. Заходя в подъезд, можно уловить приятный дух современных домов. В собственных домах может пахнуть по-разному: цветами, туалетом, гарью, едой. В пятиэтажках пахнет исключительно едой, которую готовят за дверями многочисленных квартир, и ещё чем-то тёплым, ласковым, незнакомым Натке.

– Здравствуй, Наташа, заходи. Света уже ждёт.

У тёти Нади, несмотря на приветливый голос, лицо расстроенное, как будто она плакала. Не Наткино дело, и у взрослых бывают причины для слёз. Её собственный дед в последнее время, чуть что не по его, нервничает и слезу пускает.