Александр Аралкин - Нищеброд

Фрол же посмотрел в черные глаза Регины, на ее густую косу и решил произвести на девочку впечатление. Поставил портфель и отошел подальше.

– Прислонись к стене! – крикнул он.

Разбежался и с громким криком «Банзай!» прыгнул на дверь, вытянув ногу вперед. Антон, услышав крик и не понимая, что происходит, открыл дверь и еле успел отскочить в сторону. Фрол пролетел мимо него, споткнулся о мешки, к счастью набитые чем-то мягким, и практически воткнулся в декорацию. Закрепили ее, как оказалось, на совесть. Она не упала. Со стороны зрительного зала на плотном картоне были изображены придворные в старинных одеждах, красная ковровая дорожка, в центре размещался трон с восседающим на нем царем. Но теперь на месте царского лика торчала растерянная физиономия Фрола.

– Никифоров? – изумилась Лидия Петровна. – Вот от кого не ожидала. Ну, давай, расскажи нам, что это за «полет шмеля»?

Под громкий хохот одноклассников, пять минут назад со всей серьезностью репетировавших свои роли и не менее громкий топот убегающих ног, Фрол кое-как выдавил:

– Д… д… дверь. Н… н… не открывалась.

– Кто же, ваше величество, надоумил вас так в светлую залу являться? – поинтересовалась учительница.

– Никто. Сам я, – под очередные смешки прошептал Фрол.

– Сами значит, ваше величество. Соблаговолите подойти ко мне немедленно.

Фрол выбрался из декораций и с опущенной головой подошел к педагогу.:

– Вот, ваше величество, извольте ознакомиться с ролью. – Лидия Петровна вручила ему сценарий. – По вторникам после уроков – репетиция, и по субботам в 12 часов.

Мальчишка попятился назад:

– Я не, я не…

Лидия Петровна нахмурила брови:

– Что «я не»? Сверг царя – садись на трон!

Ребята вновь залились хохотом. Только теперь Фрол увидел, почему его называли вашим величеством.

– Присоединяйся к репетиции, в образ ты лихо вошел, – велела Рябова.

– Можно я не буду? – робко спросил мальчик.

– Нельзя, Фрошка. Судьба у царей такая: либо они ведут народ к благополучию, либо народ ведет их на эшафот. Выбирай.

– Фрошка Первый к восхождению на престол готов, – придя в себя, с улыбкой отрапортавал Никифоров.

Еще около часа после репетиции Фролу пришлось ждать мать в школе. Он потратил это время на изучение роли. Наконец зазвонил телефон, Фрол ответил:

– Да, мам. Да, уже иду.

Никифорова работала до восьми часов вечера, иногда дольше. Когда было светло, она разрешала сыну погулять во дворе с местными мальчишками, а если все сидели по домам, Фролу приходилось ошиваться в магазине. На этот далеко не редкий случай у него всегда была с собой книга или журнал. Он брал их в библиотеке. В основном его интересовало все, что связано с техникой. Так и проходило время в ожидании окончания рабочего дня матери. Позже они сядут в автобус и поедут домой, где мать приготовит нехитрый ужин, а Фрол пойдет сбрасывать с крыши снег. После еды он поможет ей прибраться, помыть посуду.

– Мам, мы спектакль репетируем к празднику. Надо будет по субботам приезжать в школу, – сообщил Фрол.

Новость не обрадовала уставшую женщину, но поделать она ничего не могла.

– Надо так надо. Что у тебя за роль?

– Царя. А еще, мам, в следующее воскресенье мы с классом идем в театр, надо деньги сдать.

– Вы же ходили недавно.

– В прошлой четверти. Знаешь, как здорово! Театр – пища для ума и для души.

– Верно! Душа трепещет от восторга, желудок подло хочет жрать. Извини, Фрош, нет у меня сейчас на театр денег.

– Как нет? Сама говорила: в выходные в магазины поедем.

– Поедем. Посмотри на себя. Ботинки на ладан дышат, одежда уже коротка, штаны протерты. Сначала одеться надо.

– Может, позже?

– Позже, Фрошка, у тебя, да и у меня, сзади крутой принт нарисуется в виде голой задницы. Пока есть возможность, надо приодеться.

За окном давно стемнело. Идти гулять нельзя, уже поздно. Только в выходные дни и во время каникул Фрол успевал поиграть с местными ребятами. Пока успевал. Мать и сын легли спать, чтобы завтра с утра, когда первая электричка промчится на другом берегу реки, начать очередное погружение в рутину серых будней. Так и жили Никифоровы, вдвоем. Не богато, но не жаловались. Сыты, одеты, тем и довольны.

Антон

Аромат свежей выпечки поднялся из кухни и ворвался в спальню Садовских и комнату их единственного сына Антона. Тот втянул воздух, нехотя открыл глаза и присел на кровати. Вставать рано утром он не любил. Мать давно оставила попытки будить его. (Александр Артемьевич – кормилец семейства – не тратил на это время, оставляя заботу о сыне жене. Со своей задачей обеспечивать семью он справлялся великолепно, являясь одним из богатейших людей в городе.) Единственной силой, способной поднять Антона с кровати, был голод. Мальчишка неторопливо встал, оделся и поплелся в столовую. «Опять в эту школу, зачем она нужна?» – молча возмущался Антон, дожевывая горячий румяный пирожок.

– Где Бориска?! – крикнул он домработнице.

– Машина уже ждет, – ответила та.

Антон подхватил портфель, вышел. Уселся на заднее сиденье новенького «Мерседеса».

– Бориска, в школу давай! – велел он.

Шофер Садовских, мужчина лет за пятьдесят, чью голову уже атаковала седина, молча повернул руль. Они выехали за территорию элитного поселка и направились в сторону дорогой частной школы. Борис смотрел на дорогу, Антон тыкал пальцами в экран смартфона.

– Прибыли, – сообщил водитель, когда пассажирская дверь автомобиля поравнялась с центральным входом.

Антон, не удостоив Бориса даже взглядом, молча покинул салон.

В этой школе не было скрипящих полов и обшарпанных парт. На ремонте и оборудовании не экономили. Учиться здесь могли только дети обеспеченных родителей. Уроков побольше, зато никаких заданий на дом. Кто хотел, тот получал образование и нужные знания, чтобы потом двигаться дальше. Антон же считал, что ему это без надобности: у него все есть и незачем напрягаться. Только английский язык парень учил с энтузиазмом. «Я в этой стране оставаться не собираюсь», – говорил он и откровенно считал ворон, а порой и просто засыпал на занятиях.

Как-то раз Анна Ильинична, одна из учителей Антона, вызвала родителей в школу. Отцу как всегда оказалось некогда, приехала мать. Надо заметить, что жену Александр Артемьевич выбрал из девушек модельной внешности, взял одну из первых красавиц города: стройную, веселую, но не обремененную особым умом. Годы шли, а ума не прибавлялось. Эмилия Садовская рассеянно слушала речь учительницы о том, что Антон совсем не учится, педагогам постоянно грубит, но уловила лишь одно: «Аттестат мы ему, конечно, дадим».

– Вот и отлично. Зачем меня по пустякам беспокоить? – резюмировала она и спешно удалилась.