Мила Шустова - Солнечный атлас

Однажды ранней весной на наш луг прилетели лебеди – большая стая белоснежных птиц. Наверно, они устали и решили отдохнуть. Не знаю, как об этом узнали в городе. Лебеди были на лугу несколько дней, и мы с мамой успели сходить посмотреть на них. Луг местами был еще покрыт снегом, а там, где уже была вода, лебеди и решили сделать остановку.

Их можно было увидеть с железнодорожной насыпи. Было холодно, а мы с мамой долго стояли и смотрели на этих прекрасных птиц. Куда они летели, откуда? Вот если бы подойти поближе! Были слышны их крики, они радостно хлопали огромными белыми крыльями.

И все кружились, кружились в своем белоснежном вальсе.

Лебеди были у нас в гостях только однажды. Но, приходя на луг, мы каждый раз вспоминали наших лебедей. Вот и сейчас, спускаясь с мамой с пригорка, вспомнили их, и наши глаза невольно начали искать гордых белоснежных птиц.

На лугу жили красивые ящерицы зеленого, коричневого и синего цветов. Они переливались, даже когда не было солнышка.

Дворовые мальчишки ловили их и приносили в железной банке от сельди иваси во двор. Держали за хвост и пугали девочек, что оторвут им хвосты. Ящерицы были измученные, мы ревели, глядя на них. Знали, конечно, что хвосты снова отрастут, но без них бедные ящерки казались такими жалкими и неуклюжими. За шоколадные конфеты мальчишки отдавали их нам. Мы выпускали ящерок тут же, в палисаднике. Бежать у бедняг не было сил, и мальчишки их опять ловили, а мы опять бежали домой за конфетами… и так несколько раз, пока мы не догадались выпустить их подальше от дома, в канаву на обочине дороги. Неплохой бизнес. Но не набегаешься же на Тростянский луг. Некоторым ящерицам повезло.

Мы с мамой нашли удобное место, с бугорком, чтобы загорать, а рядом как раз можно было поплескаться в воде. Мы валялись на моем любимом желтом покрывале, пили из красивого термоса чай, жевали булочку. Небо, луг и никакой школы.

Я решила поплескаться. Вода была теплой, было приятно прыгать и поднимать целый водопад брызг, а если правильно наклониться, то можно увидеть радугу…

При очередном прыжке левая нога попала на разбитую бутылку. Сначала я ничего не поняла, а лишь, как цапля, подняла раненую ногу. Увидела лицо мамы: оно было похоже на маску с большими удивленными глазами. Она повторяла: «Не смотри, ты только не смотри». А я и не смотрела, было понятно, что лучше не надо этого делать.

Мама выхватила меня из воды и посадила на покрывало. Как-то странно стала перекладывать вещи, задумалась на миг, а потом быстро взяла мои голубые гольфы, погладила меня по голове, улыбнулась и начала завязывать гольф выше моей ступни. Обмотала ногу моим любимым полотенцем. Оно было салатового цвета, с розовыми цветами и китайскими иероглифами. Мне стало смешно. Чего она так суетится, мне же не больно!

Мама быстро собрала разбросанные ею же вещи. Подставила мне свою спину, и понесла меня и нашу сумку с моим желтым покрывалом. Идти было достаточно далеко. Она оглядывалась по сторонам в надежде, что вот-вот кого-нибудь встретит и нам помогут. Я всегда была полненькой девочкой, и как эта миниатюрная женщина смогла пронести меня несколько километров, для меня до сих пор остается загадкой. Мы уже перешли железную дорогу, и тут наконец-то возле нас остановилась легковая машина.

Поехали в ближайшую больницу. Водитель оказался добрым, помог занести меня в приемный покой. В больнице не оказалось дежурного хирурга, и все, что нам предложили – это залить рану йодом. На что мама сказала, что они сумасшедшие, и заставила вызвать «скорую», чтобы отвезти меня в другую больницу. Впервые я видела маму такой смелой. «Скорая помощь» – это уже интересно, я ни разу не ездила в машине с красным крестом. Приехала «скорая», было видно, что она новая, вот это повезло!

– Мама, не бойся, мне не больно.

Мне и правда не было больно. Как сказали потом, это был обычный шок. Меня положили на операционный стол, один гольф сполз и попал в рану, и врач никак не мог его развязать. Рана была большая: вся ступня была разрезана, и из нее торчали две жилы. А вот крови совсем не было. Так странно… Мама склонилась надо мной и все шептала, что она рядом. Сделали укол – и тут я наконец-то почувствовала боль. Я громко закричала, а мама упала в обморок. Она могла теперь себе это позволить.

– Уберите мамашу, она мешает.

Большая лампа надо мной светила, словно солнце, свет слепил, захотелось спать.

Потом была гипсовая, ногу упаковали в лангету, а я все искала глазами маму.

– Мамаша, несите своего ребенка на второй этаж, в палатах нет мест, полежит в коридоре.

Мама плакала, а я не понимала, почему она плачет сейчас, а не там, на лугу.

– Я пойду домой, ты меня подожди, надо папе и бабушке сказать, они же не знают, что с нами случилось. Я вернусь, ты подожди.

Дальше версия, которую рассказывала бабуля.

Наверно, вся эта история была бы другой, если бы в то время существовали современные средства связи.

Бабушка пришла из магазина. Папа уже давно ушел на работу. Нас нет. Школьный портфель на месте. «Опять хулиганят!»

Приготовила обед, а нас все нет.

Я никогда не видела бабушку без дела. Вот и тогда она продолжила работу над ковром. Она вышивала обычным крестом и нитками мулине потрясающие ковры – большие, на всю стену. Это были сюжеты из сказок, истории из жизни животных. Над нашей кроватью, а, надо сказать, я с радостью спала с бабушкой до пятого класса, висел ковер-репродукция к картине В. М. Васнецова «Иван Царевич и Серый Волк». Серый Волк, как преданный друг, помогал Иван Царевичу, и когда бы я ни посмотрела, он все мчался и мчался по густому лесу, увозя влюбленную пару…

Бабушка сидела у окна на табуретке, без очков и с прямой спиной, как обычно. Вдруг появилась мама.

– Все. Нет у нас больше Милы. Мы были на лугу, купались.

Мама упала на кровь и зарыдала, слов больше не было, а те, что прозвучали, были далеки от правды. Наверно, шок теперь был у мамы.

Бабушка встала, сердце ушло в пятки. Утонула. Слез нет. Села рядом с мамой.

Обняла ее, а мама вскочила и сказала, что надо бежать ко мне. Бабушка испугалась, что мама сошла с ума.

– Куда бежать?

– В больницу. Надо собрать вещи.

Радость и сомнение. Живая!

Тут пришел с работы папа. Мама со слезами кинулась к нему, но бабушка остановила ее и сказала, что сама все объяснит. Мудро, а то мог бы быть еще один инфаркт. В больницу они пришли все вместе.

В коридоре было неуютно, болела нога. Мама осталась со мной и спала рядом на стульях.

Утром, после обхода, решили оставить меня на несколько дней. Отделение, в котором я лежала, было травматологией. Страшное место. Не хочу здесь.

– Дочка, давай сбежим?

Не знаю, кто из нас был большей хулиганкой. Мама приехала на такси и с черного входа на руках вынесла меня к машине.