Максим Береснёв - Лес. Книга 1

Встревоженный взгляд глухаря, который тетерка увидела перед собой в этот момент, поверг ее в ужас. Понимая, что тот уже ничем не сможет ей помочь, она безвольно опустила крылья и поникла головой.

Спикировавший на тетерку беркут тут же попытался утащить ее с собой, но вовремя подоспел опомнившийся Симон. Глухарь распахнул крылья и смело бросился на орла, нанося ему удары острым клювом.

Один из ударов пришелся хищнику в голову. Однако тот не спешил выпускать из мощных когтей тетерку. Расправил крылья и бойко отмахнулся ими от настырного глухаря, ударив его шее.

Полученная затрещина лишь раззадорила Симона. Глухарь с еще большей яростью набросился на беркута, пытаясь сбить его с раненой тетерки. После нескольких неудачных попыток он все же добился своего. Защищаясь от атак глухаря, хищник был вынужден отпустить тетерку. Та осталась неподвижно лежать на земле между двумя самцами.

Напыщенный Симон с ненавистью посмотрел на стоявшего перед ним орла и тут же замер. Невозмутимый встречный взгляд убийцы только сейчас вызвал у глухаря страх. Тот самый утраченный им страх, который способствовал его выживанию вплоть до сегодняшнего дня.

Поддавшись одному из своих основных инстинктов, Симон утратил контроль над другим. Глухарь был рад насладиться тем влечением, которое испытал к тетерке. Но это влечение оказалось для него роковым.

Орел достаточно быстро расправился с Симоном. Глухарь так и не почувствовал боли, – лишь горечь утраты перед последним вздохом, глядя на умиравшую тетерку, которую он не смог защитить от себя самого.

Дневная мирная жизнь речной долины к вечеру стала подавать первые признаки волнения. Потянулась к поверхности реки рыба. Одна за другой подрывались рыбины к зависавшим над водой насекомым, ловко подхватывали на лету поживу и ныряли обратно, оставляя после себя звучные всплески воды.

Напомнили о себе и местные лягушки, повылезавшие на сушу, – вдоволь надышаться да перекликнуться на закате солнца, которое вновь затягивало прощание.

Нагил не спешил вылезать из воды. Успел медведь за день приноровиться к повадкам проворного лосося. Стоял он сейчас в прохладной воде и терпеливо поджидал очередного неудачника.

– Да сколько можно уже! Какой прожорливый.

– Еще бы! Это ты не застала его сразу после спячки, – ответила негодующей подруге блоха. – Еле на ногах стоял. И в рот тянул что ни попадя.

– Как холодно здесь стало, – пробормотала блоха, содрогнувшись на листе кувшинки.

– И опасно. Здесь все как будто с ума посходили.

– Но нам не стоит переживать по этому поводу. Нашего Нагила боятся и уважают не только в лесу, но и за его пределами. Все знают, что он не позволяет себе так нагло использовать свое положение в корыстных целях, как это делают другие хищники.

– Это точно. Не припомню, чтобы от него доставалось муравьям или пчелам.

– А ты никогда не думала о том, что снисходительность нашего упрямого медведя не слишком практична как для леса в целом, так и для него самого?

– В тебе совесть заговорила? – ехидно проронила блоха, взглянув на подругу.

– Я не об этом. Мне кажется, Нагил утратил хищный инстинкт. И некоторые из жителей нашего леса не прочь были бы при случае этим воспользоваться.

– Благо для нас, таких сейчас нет в речной долине. Как бы там ни было, он все еще остается медведем. Одним из самых сильных и проворных обитателей в этих краях.

Обе блохи посмотрели на медведя. Тот стоял в воде и, разбрасываясь брызгами в разные стороны, увлеченно терзал пойманную им рыбу.

– Вот разошелся! – воскликнула блоха, обращаясь к своей собеседнице.

Однако той уже рядом не оказалось.

Самая обыкновенная юная лягушка впервые в жизни выбралась на поверхность воды. Залезла на первый попавшийся лист кувшинки, – и так повезло. Она ловко расправилась с блохой, застав ее врасплох. Не доставила трудностей лягушке и другая блоха, пребывавшая в оцепенении от страха. Однако чувство насыщения к хищнице так и не пришло. Уж совсем никчемными оказались насекомые, столь вызывающе ведущие себя на глянцевом листке кувшинки.

И вновь всплеск раздался на реке. Плюхнулся в воду передними лапами Нагил и побрел к берегу. Добравшись до суши, бодро отряхнулся от воды и вытянул вперед сытую, довольную морду.

Со странным для себя чувством облегчения медведь покидал реку в этот раз. Утолил голод, набравшись сил. Но все никак не мог понять, почему он так комфортно стал ощущать себя на лугу, обдуваемым свободным западным ветром. И что же родной лес так угнетающе возвысился пред ним?

Располосовали бледные облака небесное зарево перед закатом. Ветер стал показывать характер, – не оставлял в покое верхушки рослых деревьев, все ниже приклоняя их в своих причудах. Одна за другой летели с них вниз обветшалые ветки.

Тревожилась сейчас Мара. Внимательно прислушивалась орлица к хрипам сосны, на ветвях которой находилось ее гнездо.

Сама занималась его постройкой: подобрала надежный сук, натаскала прочных веток, застелила мхом и травой. Места для птенцов было вдоволь в гнезде, с прекрасным обзором, неприступное для хищников. И все равно было неспокойно ее материнское сердце в преддверии ненастной погоды. Еще и Нестр на охоте задержался.

– Ты что так долго? – бросила недовольный взгляд Мара на орла, швырнувшего в гнездо разбитую тушку глухаря.

– Давайте налетайте! Проголодались, наверное, – прокричал сыновьям беркут, игнорируя недовольство орлицы.

Оттолкнув брата, птенец стремительно бросился к тушке и попробовал самостоятельно справиться с увесистой добычей отца.

Нестр с интересом наблюдал за отчаянными попытками старшего сына урвать больший кусок мяса. Раз за разом в клюве проворного птенца оказывались выдернутые перья, однако тот не сдавался и продолжал усердствовать над тушкой.

Другой птенец был менее расторопен. Все его попытки поучаствовать в трапезе пресекались старшим братом. В конце концов, Мара не выдержала и решила вмешаться. Выдернула клювом крыло из тушки глухаря и положила его рядом с младшим сыном.

– Ты его разбалуешь, – сделал замечание самке орел. – Он должен сам уметь постоять за себя.

– Повзрослеет – и постоит, – ответила Мара, вырвала из крыла кусочек мяса и поднесла его к раскрытому клюву птенца. – Лучше подумай, где мы жить будем. Я уже устала вздрагивать здесь каждый раз, как сорвется от ветра ветка или затрещит соседнее дерево.

– Сама же хотела поселиться на окраине леса.

– Да, хотела. Но теперь у нас есть птенцы. И для их же безопасности нам лучше убраться отсюда.

– Перестань всякий раз придумывать себе лишний повод для переживаний. С птенцами все время кто-нибудь из нас находится рядом, – строго сказал Нестр и, оглядевшись по сторонам, добавил: – К тому же, здесь отличное место для охоты. А эта сосна еще и нас переживет.