Руслан Карманов - Лобная местность

– Это ты следователю расскажешь. Еще ляпни, что ты Робин Гуд. Только Робин Гуд не стал бы мэром. Поделись лучше с электоратом основными тезисами своей предвыборной программы, – заржал амбал. – За что тебе дело шьют, дядя?

Мэр рассказал, в чем его подозревает следователь Чеботарев. О трансформаторной будке за пять миллионов рублей, «отсутствующей в наличии», о бронзовых памятниках писателю Чехову и сказочному герою Иванушке-дурачку, которые он намеревался установить в городском парке. Умолчал только о том, что отказался добровольно уйти в отставку со своего поста по указанию губернатора. Но этот отказ к делу не пришьешь и говорить о нем Несмышляев не хотел.

Развлечений у сидельцев немного, и рассказ нового сокамерника о себе – почти как в театре побывать…

– Ну ты в натуре дурачок, если твои паханы тебя под тюрьму подвести хотят. Чужой ты, стало быть, теперь своей родне, – здоровяк многозначительно поднял вверх указательный палец, а после паузы неожиданно для мэра добавил, – а пинждак у тебя хороший и штиблеты что надо, и человек ты, говоришь, честный. Значит, по доброте душевной сможешь лепень мне одолжить. Не насовсем, а только в суд сгонять…

– Отставить, Чечен! – вдруг резко одернул любопытного здоровяка его сотрапезник «Спартак». – Пусть воздух свободы выдохнет слегонца, и нам, гляди, свободней станет чуть дышать.

Амбал сделал недовольное лицо, как ребенок, которого лишили сладкого, но замолчал. По реакции своего кореша он понял, что ответ тюремного авторитета на «запрос» о мэре получен. И ответ этот вполне нейтральный. Значит, с мэра, как с гада, спрашивать не время.

– Я Валера Качин – старшой по хате, а Чечен тут ребровой, – как офицер на плацу отчеканил «Спартак», обращаясь к Несмышляеву.

– Как понять – ребровой? – удивился мэр.

– Просто, – усмехнулся Качин. – Помогает порядок наводить по рёбрам… Разные же быки и носороги заезжают с воли на тюрьму понты колотить. А мне беспредел ни к чему.

Мэр кивнул.

– А спать будешь здесь, – старший по хате и указал первоходу на свободную нижнюю шконку. – Выше – Чечен, а я над вами – на третьем этаже с видом на солнце.

Когда неофит тюремной жизни расправил на железной шконке матрас и собрался прилечь, Качин провел короткий инструктаж: «Слушай сюда и запоминай. Когда в хате кушают – нельзя бежать на парашу, после параши руки обязательно мой, без разрешения в хате ничего не брать. Начнешь косарезить, твое место будет под шконкой. Ну и лишнего не базарь».

– Спасибо, Валерий, – сказал мэр. – Я еще спросить хотел…

– Отставить. Вместо «спасибо» – «благодарю». И не «спрашивать», а «интересоваться». Понял, Иванушка-дурачок? – быстро проговорил старший по камере.

– Я попросил бы вас, тебя, Валерий, обойтись без уголовных кличек, – попробовал возмутиться мэр. – Я Иван Петрович, можно просто – Иван.

– Это на воле ты будешь Иван Петрович. Я тоже тут – Валера Качок, а не товарищ старший лейтенант внутренних войск Валерий Евгеньевич Качин…

– А правда, что в тюрьме насилуют? – очень тихо уже не спросил, а поинтересовался мэр у Качка.

– Да кому ты нужен со своей жопой, – жестко ответил старший по хате. – Всё. Спать пора.

Свет в хате «восемь-пять» горит круглые сутки. С непривычки не уснешь. Не до сна было мэру города Л.

Чтобы быстрее уснуть, Несмышляев начал считать про себя: «Три на шесть – размер камеры, то есть хаты. Итого – 18 квадратных метров. На этой жилплощади разместились 12 железных кроватей, то есть, шконок – по шесть вдоль каждой длинной стены, а еще в камере стол-общак и туалет, то есть параша и умывальник с зеркальцем, он же благодарка. Верховодят здесь Чечен Качок, который назвал меня Иванушка-дурачок. А что я ему сделал плохого? И сколько времени я проведу в этом обществе за решеткой?»

Не найдя ответ на последний вопрос, мозг мэра-арестанта переключился на режим сна.

Сон был многослойный, как тортик «Молочная девочка».

Несмышляеву приснился его рабочий кабинет на третьем этаже городской администрации и сосредоточенное лицо секретарши Зинаиды. Во сне она пыталась приручить импортную кофемашину, чтоб та поделилась капучино, а неугомонная пресс-секретарь администрации Глаша Стожкова требовала у мэра приобрести корову голландской породы.

На резонный вопрос мэра: зачем пресс-службе голландская корова, Глаша закатывала глаза: «Ну как же вы не понимаете, Иван Петрович, конечно же, для повышения производительности труда сотрудников пресс-службы. Надо непременно идти в ногу со временем, Иван Петрович, ведь если корове приладить седло, то по количеству новостей на нашем сайте мы сможем конкурировать даже с мировыми информагентствами!»

Несмышляев во сне прибавил ходу, чтобы избавиться от общества назойливой и лупоглазой Глаши, а та протяжно выла ему вслед: «Мууу». Стремительно уходя от ее преследования, мэр открыл дверь первого попавшегося кабинета и оказался на совещании у губернатора области.

– А вот и вы, Иван Петрович, – без радости в голосе и душевной теплоты приветствовал мэра губернатор Сергей Андреевич Секиров. – Жители вашего города постоянно жалуются на неисправности лифта в одном из многоквартирных домов.

Мэр, привычно потупив глаза, начал тихо оправдываться: «Управляющая компания не единожды проводила работы по устранению залива шахты лифта, но затем, предположительно, возникли проблемы с электрикой, но сейчас уже, кажется, все в порядке, остается только мониторить и не допускать повторения ситуации».

– Что вы бубните там себе под нос? Что значит – кажется и предположительно? Немедленно устранить аварию лифта, и чтобы завтра же он заработал, – рявкнул губернатор.

– Есть! – испуганно ответил Несмышляев.

– Исправить и немедленно мне доложить! Ведь вы же знаете, кто живет в этом доме?! – глаза губернатора метали громы и молнии.

Мэр, конечно, знал, что в этом чертовом доме, где постоянно ломается лифт, живет теща премьер-министра страны – уроженца города Л., но ответил кратко: «Есть».

– Да, в этом доме живут сотни жителей нашего региона, которым нужны нормальные человеческие условия, – уже спокойнее продолжил совещание губернатор. – Я хочу вам пожелать в следующем году как можно реже, Иван Петрович, попадать под огонь справедливой критики. Очень много вас стало в нашей жизни, начинаете надоедать немножко нам. Давайте, занимайтесь уже работой. Это должно быть вам интересно. И куда как интереснее, чем памятник Иванушке-дурачку устанавливать в городском парке. Это ведь ваша полоумная идея? Делом надо заниматься, Иван Петрович.

После этих слов губернатора мэр в своем сне упал на четвереньки, начал биться головой об пол и повторять как заклинание: «Свят, свят, свят. Есть, есть, есть».