Владимир of Владимир - Русь святая – 2

Солнце уже крепко припекало, когда Владимирский добрался на место происшествия. Кругом звенела капель, от тающего с крыш снега. После вчерашнего сообщения, подполковник жандармского отделения первый вернулся в Новгород со штабс-ротмистром. Они ехали в экипаже всю ночь, как чувствуя что утром их ждёт неприятность. И действительно, утром вернулся в город из монастыря Грабовский под конвоем. Его должны были доставить в тюремный каземат, но тюремная карета каким-то странным образом, попала в аварию.

На против бакалейной лавки собралась толпа зевак, их сдерживали полицейские чины, не подпуская к месту происшествия.

Подъехав на место недавних событий, Владимирский с Пузановым вышли из экипажа. Улица со своими милыми, не высокими домами жила своей обычной жизнью. Только у самых дверей бакалеи согнувшийся мужчина, лет тридцати, в потёртом пальто и мятой шляпе, обводил мелом труп лежащий на брусчатке. Другой эксперт, в новой жандармской форме, он же и фотограф, измерял расстояние от первого, до второго трупа. Наконец Владимирского заметил штабс-ротмистр Козлов и подскочив к нему начал докладывать:

– Ваше высокоблагородие, я как прослышал про инцидент с тюремной каретой, так сразу дал вам весточку, только вы ещё не прибыли из усадьбы. А тут такое. – жандарм поперхнулся, видя пристальный взгляд шефа. Мгновенно эмоции на лице Козлова пропали и он стал сухо вещать: – Ещё совсем ранним утром, где-то около шести, по словам старшего конвоира, на них налетела коляска с загулявшим барином, да так неудачно что были покалечены лошади. У одной даже сломана нога, у другой же порван рот уздою. Одна из лошадей гуляки вообще спину сломала. Я самолично проверил, это в полу квартале отсюда. Не знаю, на сколько правильное принял решение старший конвоир Овчинников, приняв решение конвоировать задержанного в пешем порядке, только здесь до тюрьмы совсем нечего. Овчинников сейчас в бакалее.

– У него лёгкое сотрясение мозга. – Закончив обводить мелом покойника, сообщил патологоанатом. Он закурил и сняв пенсне, протёр своим шарфом попавшие на них капельки воды. Без пенсне, стали заметны его покрасневшие глаза. Он так же ночью вернулся из усадьбы, где занимался трупами Федькиных и ключницы Татьяны, привезя эти трупы для исследования в город. Глубоко затянувшись табачным дымом, он наконец продолжил: – Судя по опухали у Овчинникова на левой щеке, этот удар ему нанёс конвоируемый, пан…

– Грабовский. – Подсказал Пузанов.

– Во, во, именно такое созвучие нынче актуально. Третий день только начался и уже пять трупов. А теперь самое интересное. Оба конвоира убиты профессионально, колющим предметом в область печени. Похожим на штык, только раны треугольной формы. Если это сделал ваш Грабовщик, то он Персей какой-то в крылатых сандалиях. Между убитыми конвоирами семнадцать шагов. И это учитывать что нападение он начал с унтера Овчинникова. У меня всё. Далее вскрытие покажет. – Патологоанатом рассмеялся, раскашлялся, махнул санитарам, ожидающим на ломовике: – Забирайте. – И те быстро погрузив трупы, освободили улицу.

– Иван Григорьевич, с чего собираетесь начать? – Обратился Владимирский к врачу.

– Приму спиритусу, пол часика посплю и приступлю к исследованию трупов. – Не зависимым тоном сообщил патологоанатом, подхватив свой саквояж, отправляясь вслед за трупами.

– Свидетели происшествия есть?

– Пока ищем, господин подполковник. Рановато ещё было, обыватели не проснулись. А рабочий люд, он ведь торчать без дела не станет, поглазел, поглазел и на работу. – Рапортовал Козлов.

– Они зашли в бакалейную лавку, где среди множества разных баночек, коробок чая и пряностей сидел конвоир лет сорока пяти, в погонах унтер-офицера. Голова его была перемотана полотенцем, а вокруг него хлопотала супруга бакалейщика, угощая того сладким чаем. При виде Владимирского, унтер попытался подняться со стула, но увидев отмашку нашего героя, растерянно опустился на своё место.

– Господин унтер-офицер, что вы нам можете рассказать о происшествии?

– О происшествии? О происшествии. – Начал сбивчиво Овчинников: – Так ваше высокоблагородие, сначала с нами авария приключилась. Налетел на нас пьяный какой-то офицер.

– Пьяный?

– Водкой от него пахло ваше высокоблагородие.

– В каком он был звании?

– Кто ваше высокоблагородие?

– Ну офицер. Вы сказали на вас налетел офицер. – Говорил ровным голосом Владимирский.

– Не могу знать ваше высокоблагородие.

– Вы его не разглядели, Овчинников? – Строго спросил наш жандарм.

– Молодой такой господин. Чуть выше среднего роста. Фрак на нем был, цилиндра не было и такие усы.

– Он был в штатском, почему же вы решили что он военный?

– Не знаю.

– Алексей Капитонович, возьмите людей, езжайте туда, расспросите свидетелей, одним словом разузнайте все что возможно. – Обратился Владимирский к штабс-ротмистру Пузанову.

– Слушаюсь. – И жандарм исчез звякнув входной дверью.

– Господин Овчинников, а здесь что произошло?

– Что произошло? Что произошло здеся, так тады, когда мы остались без кареты, я принял решение двигаться пешим… Ваше высокоблагородие! Двадцать пять лет верой и правдой не губите, принял не правильное решение! Так разве я ж мог знать, что какого-то монастырского трудника, дружки отбивать будут!

– Тихо, тихо, тихо. Ты принял правильное решение, тем более до каталажки всего квартал ходьбы. – Владимирский встал перед пострадавшим на колено и взял его за лицо: – Что ты помнишь? Кто убил твоих товарищей?

– Дык я не видел ваше…

– А ты вспомни, что было до того, как тебя ударили.

– Ударили. Да меня ударили. Было ещё рано, город только пробуждался. Мастеровые уже спешили на работу. Дворник копался в подворотне. Этот мог ничего не видеть. А вот здесь, не доходя до лавки, плотники нам повстречались. Пилы у них разные были, ну и такие деревянные ящики, для инструментов. Я ещё этим мужикам махнул, что бы посторонились. Там из подъезда дама какая-то вышла. Она спиной стояла. да именно, копалась в сумочке. С той стороны улицы проследовал экипаж. Вспомнил ваше высокоблагородие, высокий такой, в куртке, похожий на механика, или даже инженера. Выскочил из подворотни, чуть с ног не сбил Тищенко. Это конвоир что первым следовал. Шляпа у него в руке была. А более ничего не помню.

– Лавочник, что-то видел. – Подсказал Козлов.

– Вы хозяин лавки? – Обратился наш герой к мужчине полного телосложения.

– Дас.

– Ну и что вы нам можете поведать по этому происшествию?

– По случаю нападения и убийства, мало что имею добавить к сказанному. Я хоть и встаю рано, но был в лавке, располагая вскоре открыться. Дас. А из витрины мало что видно, происходящего снаружи. И все же я видел, как этот, ну тот что убежал, развернулся и как вдарит вот этому господину. – Лавочник указал на сидящего на стуле конвоира: – Дас. Затем так скоротечно изволил бежать назад, потом вперёд и больше я его не видел. Когда я выглянул, приоткрыв дверь, на мостовой лежали только трое. Этому господину, как он взялся стонать, мы сразу помощь оказали. Дас.