Ариэла Марина Меламед - Драконские сказочки. Про Неизвестно Что

То ли яичницу, то ли высиживать. То ли высиживать, то ли яичницу… Было над чем поразмыслить.

В горах послышался зов предков.

«Послышалось», – подумал Дракон и стал чистить дымоход.

В это время Принцесса думала.

Ей нравился этот процесс, когда мысль летает вокруг, влетая по очереди в каждое ухо, а вылетает через рот.

Поэтому она ещё и разговаривала сама с собой о чём-то своём.

Правое ухо побаливало – то ли мысли в него попадали особенно неприятного свойства, – ну, скажем, а не убрать ли в пещере, чем кормить Дракона, если передумает сам готовить, и всякое в том же духе.

В левое ухо влетела мысль насчёт полетать на Драконе или сливочного мороженого со взбитыми сливками. Можно даже без сливок.

– Наверно, стоит приготовить сливочное мороженое из Неизвестно Чего, – вслух подумала Принцесса.

– Это у кого тут ухо болит! – возмутилось Неизвестно Что.

– С другой стороны, сливочное мороженое не обязательно слизывать с уха, – вслух подумала Принцесса. – Особенно взбитые сливки.

Тогда всё и случилось. То есть Принцесса пошла на кухню искать зимние игрушки или как получится. А вдруг там пломбир. Ну, или волшебная шкатулка, Сапоги-Лоботрясы или ещё какой фикус несказанный. Недосказанный.

– Фигу-с-с-маслом-с, – откомментировало Неизвестно Что, наблюдая. Мало ли кто тут в кого превратится в процессе эволюции. Будет, о чём вспоминать в летнем сумраке ночном.

Принцесса эволюционировала по кухне вразброс.

То есть всё разбрасывалось у неё куда попало. Так, пустяки на постном масле – сковородка, стакан муки и специи по вкусу.

И тут на пути случились табуретка и шкафчик. На табуретку ещё встать удалось, а шкафчик не открывался ни в какую. Но Принцесса тоже была какая-то такая.

Она посмотрела пристально на шкафчик и подумала вслух:

– Или ты открываешься, или я не знаю!

– А как ты не знаешь? – отозвался с порога Дракон, он как раз прилетел и подумывал заняться яичницей, а тут как раз очень удачно сковородка прямо под ногой.

Принцесса сползла с табуретки, вежливо поздоровалась.

Дракон остепенился. То есть решил назвать себя временно Степаном.

Неизвестно Что почувствовало важность момента и стало назревать.

И назрело…

Все эти возмущённые вибрации вихрем взлетели, замаячили и рассредоточились по кухне и остальной вселенной. Зажглась третья звезда.

В изумлённой тишине сама собой отворилась дверца шкафчика и из неё выпорхнули Несбывшиеся Желания.

Они охорашивались, трепыхались и рвались сбываться. Их трудно было разглядеть в полёте – что-то лёгкое, белое с крыльями, похожее на журавлика в летнем сумраке ночном.

Дракон, наконец, почувствовал себя человеком и пошёл жарить яичницу.

Обычно Дракон линял раз в пять лет, иногда в Италию, а когда и в тайгу, но в этот раз, как учили предки, менял кожу.

Процесс сопровождался уханьем и стонами Яичницы. Яичница поджаривалась на сковородке и громко причитала:

– Ой, и за что же мне это всё на постном масле! Ой, для того ли я на свет родилась… Видел бы мой бедный отец!.. Ой, съедят меня, даже не посыпав укропом…

Дракон решительно встал и облизнулся. Или решительно облизнулся и встал. Или продолжал сидеть, решительно облизываясь…

– Яичница… – с завистью подумала Автор.

– Сочинители… – с отвращением подумал Дракон, – сочиняют они… то стой, то иди, то жарь яичницу…

Взошло солнце. Завтрак был почти готов, оставалось сесть, встать, лечь, отжаться и так до самого обеда.

Принцесса ещё спала. Дракон со сковородкой притаился в засаде. У него ещё оставалось минуты три, пока принцесса, как все дети, улыбалась во сне.

А не пыталась его анализировать, как взрослые.

Дракон очень не любил анализов. Откровенно говоря, они его тоже недолюбливали. Особенно радиоуглеродный. Поэтому Дракон линял сам собой, естественным путём.

Тем временем Яичница медитировала на постном масле. Она решительно отвергла мысли об укропе и готовилась вся как есть. То есть к тому, что «нас всех съедают понемногу», как сказал поэт. Яичница собиралась достаться Принцессе на завтрак, и тогда впоследствии, после цепи превращений, можно будет преобразоваться в утренний туман, свет и воздух…

Наконец, Принцесса открыла глаза. Сегодня ей снились птеродактили, и она хотела посмотреть на Дракона. А вдруг он из них родом. Дракона нигде не было видно…

– Превращается, – обречённо сказала себе Принцесса, – в Гремучего Змея… Только вчера тачал погремушки… Тачанка хренова…

И действительно, откуда Принцесса может знать такие слова? Точно, от Дракона нахваталась. Если он – Птеродактиль, то всё сходится…

– Я так не играю, – на всякий случай прошептала Принцесса и крепко зажмурилась.

Когда она открыла глаза, стояла осень.

«Когда мне снится осень, у меня наяву насморк», – горестно подумала Автор и добавила в чай лимон.

От запаха лимона Принцесса должна была бы проснуться.

Но Принцесса твёрдо решила спать до одиннадцати. Пока не окажется, что Дракон – не Птеродактиль, а хороший. Для начала стоило хотя бы во сне установить хорошую погоду.

Листья не выдерживали и падали прямо на землю. Зябли осенние какаду, прятали клювы от посторонних глаз.

Опустелый сад шелестел прочитанными книжками. Сказки валялись на скамейках, открытые как попало и читали сами себя вслух:

– Давным-давно на белом свете жили были, и такие были, что сказка не позавидует…

– И тогда Иван-Царевич дал Лиху Одноглазому прямо в глаз…

– Кто-кто в теремочке живёт, кто-кто крышу чинить заказывал…

– Это кто тут ещё козлёночком станет?!

По саду пролетали отвёртки, шайбы и клюшки. Шелестели игуаны, выходя из анабиоза. В общем, самое время было зажмуриться, проснуться или крышу чинить заказывать…

Принцесса взяла себя в руки и стала просыпаться. Какие бы были её ни ожидали, их надо было встретить лицом к лицу, как полагается.

– Я никого не боюсь, – сказала себе Принцесса, – даже Дракона. Хотя, наверное, зря. А вдруг он, всё-таки, Птеродактиль…

И проснулась, не оглядываясь. Посреди пещеры, у стола, над плитой, установленной прямо над жерлом вулкана, возвышался Дракон, в фартуке, со сковородкой. Рычал и жарил очередную яичницу. Прежняя то ли превратилась в Неизвестно Что, то ли неизвестно, что с нею стало.

– Яичница – неспетая песня моя… – со вздохом подумала Автор.

Дракон насвистывал «Болеро» Равеля. Линька закончилась победой новой кожи над старыми нормами жизни. Из старой кожи он смастерил себе трубку, сапоги и погремушку для Принцессы.