Игорь Михайлов - Вторник, №16 (35), декабрь 2021

Чукфестовские…

При том что мемориальный Дом-музей Чуковского стал таковым благодаря Евгению Юрьевичу.

При нём как первом министре культуры России сделавшись из бывшей литфондовской дачи Корнея Ивановича отделом Государственного литературного музея.

Получив официальный статус.

Наряду с находящейся в пяти минутах ходьбы бывшей литфондовской дачей Бориса Леонидовича.

Пастернака.

Вроде как в мемориальный Дом-музей Чуковского Сидоров и приходил (или приезжал) с визитом, когда чуковский дом в 1994 году открывали…

Во всяком случае, так я понял из его устного рассказа.

Думается, и безотносительно к этому Евгений Юрьевич туда захаживал.

И – не раз.

А на московские мероприятия Фестиваля Евгений Юрьевич так и не пришёл.

Не приехал к нам в ЦДЛ из Переделкина.

Хотя я приглашал его неоднократно…

Но – всякий раз – он предлагал взамен себя пригласить Сергея Александровича Филатова.

Председателя Союза писателей Москвы.

Помнится, в своё время публицист и основатель Крестьянской партии Юрий Дмитриевич Черниченко приравнивал эту изысканно обозначенную словесно должность к званию английской королевы…

Кстати, Филатов к нам в ЦДЛ приходил.

Приезжал.

Причём не единожды…

И – я к нему тоже приезжал.

В разные места.

Многажды.

Не только в его фонд.

Который сначала располагался в столице на проспекте Мира, а потом переехал на улицу Космонавтов.

Да, приходил и приезжал.

Многажды.

На всевозможные московские мероприятия, организованные его Конгрессом интеллигенции.

Ездил в составах его различных сборных писательских команд по России.

Был в Санкт-Петербурге, Твери, Туле. Нижнем Новгороде и Нижегородской области. Кирове, Перми, Екатеринбурге…

Наконец, в Чебоксарах.

Где, на ведомом Сергеем Александровичем в качестве модератора круглом столе, посвящённом детской литературе, объявил о нашей чукфестовской инициативе.

Присутствовал по его приглашению и на другом детлитовском круглом столе, который вёл тот же Филатов ранней весной 2011 года.

В конференц-зале Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям.

Между прочим, будучи там, на этом круглом столе, я познакомился с Настей Орловой, тогда ещё мало кому известной детской поэтессой из Ярославля, и пригласил её поучаствовать в нашем Фестивале.

– Мне это надо? Вы уверены, что именно мне? – помню, с некоторым сомнением в голосе спросила меня тогда красавица и умница Настя, ставшая в течение последующей личной пятилетки качества и количества обладательницей почти всех возможных отечественных литературных премий для детских писателей.

В том числе премии Чуковского-2014, которую я Настеньке и вручал в Большом зале ЦДЛ.

– Да, именно вам! – коротко и убеждённо ответил я Насте 15 марта 2011 года.

Таким способом заполучив Настю в списочный состав Фестиваля Чуковского.

Даже в списочный актив этого состава…

А ещё приезжал я по приглашению Сергея Филатова в «Карабиху».

Под Ярославль.

На ежегодный Некрасовский праздник поэзии.

Срединным летом того же 2011 года.

Как председатель оргкомитета Фестиваля Чуковского.

Выступал на тамошнем пышном открытии.

С приветствием от нашего Фестиваля.

Плюс наблюдал за работой проводимого там под эгидой филатовского фонда семинара для молодых детских отечественных писателей…

Знакомился с ними.

Дабы выбрать тех, кто мог бы стать потенциальными участниками Чукфеста.

И – Настя Орлова была там.

В «Карабихе».

Не только как равноправная семинарская слушательница.

Но и как предельно работящая хозяйка и очень гостеприимная староста этого молодёжного делписовского семинара…

Кстати, тогда же, по итогам работы этого молодёжного семинара под благожелательным предводительством всегдашних участников Чукфеста Эдуарда Успенского, Марины Бородицкой и Валерия Воскобойникова, ярославская поэтесса Анастасия Орлова была принята в Союз писателей Москвы.

Это была инициатива председателя оргкомитета Фестиваля детской литературы имени Корнея Чуковского секретаря Союза писателей Москвы Сергея Белорусца.

Благосклонно поддержанная председателем Союза писателей Москвы Сергеем Филатовым и руководителями молодёжного семинара детских писателей.

Впрочем, моя трёхдневная поездка в «Карабиху», с ежедневным двухразовым купанием в Которосли, протекающей прямо под окнами доставшейся мне комфортабельной ярославской гостиницы, случится несколько позже.

Да и Настины разнообразные, кучно обступившие её литературные премии.

А ещё до получения большинства из них отправили умницу и красавицу ярославну Анастасию Орлову на книжную ярмарку в Гавану.

В составе компактной отечественной писательской делегации.

Перед отлётом на Кубу (необстрелянная тогда) сильно волнующаяся Настя позвонила мне с просьбой проконсультировать её о том, как следует вести себя в заграничной поездке и что говорить на тамошних круглых столах и пресс-конференциях.

Я – как мог – успокоил Настю и что-то ей подсказал.

Видимо, по делу.

Потому как в знак благодарности Настенька прислала мне открытку с приветом из Гаваны.

А по возвращении подарила фляжку крепчайшего кубинского рома…

Рассказы

Когда моя бабушка умерла, я ещё не могла оценить всей странности той истории, которая произошла с ней в самые последние месяцы её жизни. А началась она в далёкие послевоенные годы. Мой дед только что пришёл с фронта. Он был старше бабушки на восемь лет, а когда уходил на войну, ей было всего пятнадцать. Возвратился не предупреждая, как и многие возвращались тогда, перепрыгивая из одной попутки в другую. Поцеловал мать, привёл себя в порядок, переоделся и пошёл к дому своей возлюбленной, уверенный, что она его ждёт. Однако застал её катающейся на велосипеде с (как он тогда выразился) «сопливым недотёхой» из соседнего двора, которого он же, по его воспоминаниям, и научил на нём когда-то кататься. Разбираться не стал. Просто навёл на него револьвер и произнёс:

– Отваливай!.. Я долго ждать не буду! Чтоб последний день здесь тебя видел!

Бабушка уже при мне вспоминала этот момент несколько раз. И не потому, что он был страшным, а лишь потому, что именно с него, как она считала, все в её судьбе пошло наперекосяк.

Жили они в небольшом и только что образовавшемся посёлке, причиной появления которого стал завод, с неимоверной скоростью построенный в лесах Прикамья. Ради его обслуживания в посёлок были переселены поволжские немцы, недавние заключенные, специалисты с их семьями и домашней скотиной. Все и у всех были на виду. Характер же у моего деда был вздорный, напористый. Он был из казанских татар, отбывавших свой срок на лагерных работах неподалёку. За что и как его посадили – осталось уже неизвестным, но про то, что с дедом моим лучше не связываться, в посёлке знали все: сначала побьёт, а потом уже разбираться будет, за что и как.