Мари Ло - Потерянное поколение

Татьяна давно решила, что место Виктора рядом с ней. Оставалось только сообщить ему об этом. В конце января Виктор в числе других однокурсников получил приглашение отпраздновать Татьянин день в кафе института. Поинтересовавшись, что такое Татьянин день, он выяснил, что это стародавний студенческий праздник, что-то вроде дня студентов при переводе на современный язык. Лет триста назад в этот день студентам разрешалось пить, гулять и веселиться до изнеможения. Сейчас размах, конечно, был не тот, но пить и веселиться не запрещалось.

Прибыв в назначенное время по указанному адресу, Виктор был несколько смущён, увидев, что остальные приглашённые пришли с подарками. Собрание было посвящено не столько дню студентов, сколько дню рождения самой Татьяны Стрельцовой. Виктор, не задумываясь, быстро оборвал куст герани, своевременно распустившийся в кадке, стоявшей в вестибюле кафе. Запах цветы источали тошнотворный. Выглядели несколько лучше, чем пахли. Поздравляя, Виктор взмахнул букетом подальше от носа именинницы, положил его на стол, двумя руками взял правую руку Татьяны, поднёс к своим губам и задержал в нарочито длинном поцелуе под одобрительные аплодисменты собравшихся. После вечеринки Виктор проводил Татьяну домой. Ещё через неделю никто не сомневался в том, что они встречаются.

С началом отношений с Татьяной размеренной жизни Виктора пришёл конец. Выделяемых отцом денег на двоих не хватало, и он устроился охранником в котельную в ночную смену. Работал каждую третью ночь. Дома сказал, что он уже слишком взрослый, чтобы просить деньги у отца и присматривать за малолетними сёстрами, и что он планирует жить отдельно, как только найдёт подходящую квартиру.

Сергей Викторович особо не возражал. Сёстры посмеялись и, на всякий случай, предупредили, что малолетних племянников нянчить не будут.

Летом Виктор и Татьяна поехали к морю в роскошный курортный город, известный своими гостиницами, ресторанами, концертными залами. Вернувшись, Виктор, действительно, снял квартиру, куда переселился вместе с Татьяной. Начался новый учебный год, а с ним пришли и новые проблемы. Двух стипендий и зарплаты охранника не хватало на еду и оплату квартиры, и Виктор договорился о дополнительной работе в той же котельной. Теперь он работал ночь через ночь. Посещать тренировки, практически, не удавалось. Не дотянув до конца семестра, Виктор ушёл из института и стал работать ежедневно. Через пару месяцев его забрали в армию. А ещё через две недели родные получили сообщение о том, что Виктора направили служить в «горячую точку». В роли «горячей точки» выступал в ту пору Афганистан, на территории которого развернулся поединок за мировое господство между империями на это господство претендующими.

У Сергея Викторовича давно было плохо с сердцем. Сказывались годы напряженной работы. В этом году ему было особенно плохо. Около месяца он провёл в больнице, а когда вышел, сказал Милочке, что будет лучше для всех, если она пойдёт учиться в медицинский институт. Во-первых, ехать никуда не надо, во-вторых, врач дома никогда не помешает.

Милочка и Эля сидели за столиком в кафе «Снежинка». Перед каждой из них на столе стояла креманка с мороженым обильно политым шоколадной глазурью, фруктовым сиропом, щедро посыпанным дроблеными орехами. Обычно во время прогулок по городу, которые они совершали с периодичностью два-три раза в неделю, девушки посещали кафетерий «Золотой ключик», где можно было стоя выпить молочный коктейль, закусив его пирожным. Прогулки затягивались на несколько часов, поэтому возникала необходимость перекусить и восстановить силы по пути домой.

Кафе «Снежинка» предназначалось для более торжественных случаев. Оно находилось в самом центре города на первом этаже четырехэтажного дома постройки пятидесятых годов прошлого столетия. Во время их прогулок «Снежинка» служила своеобразным ориентиром, как горная вершина, указывающая, что цель похода достигнута, пик пройден и можно возвращаться домой. Внутри кафе всегда было немного сумеречно. Возможно потому, что ширина помещения была гораздо меньше его высоты, а по длине оно занимало полностью первый этаж дома. Столики всегда были накрыты белыми крахмальными скатертями и располагались в два ряда. У стены стояли столы побольше, на шесть-восемь человек каждый, отделялись они друг от друга неглубокими выступающими из стены кирпичными перегородками. Столики у окна были поменьше. За каждым из них располагалось два, иногда три человека. Окна в помещении были огромные, от пола до потолка. Они занимали почти всё пространство стены за исключением небольших промежутков, отделяющих окна друг от друга, на которых размещались старые фотографии в деревянных рамках с видами города.

За одним из этих столиков, поглядывая в окно на сквер напротив, Милочка и Эля продолжали давно начатый разговор. Девушки уже обсудили выпускные экзамены у Эли в училище и её планы о поступлении в художественный институт. Перспектива Элиного переезда в другой город немного тревожила обеих. Со времени их знакомства восемь лет назад они были вместе большую часть времени, ни разу не поссорились. Когда Эля поступила в художественное училище, Милочка стала там частым гостем и неизменной участницей всех выставок и вечеринок.

– Вот закончишь ты институт, что дальше? – спрашивала Милочка.

– Я пока ещё не поступила, – отвечала Эля.

– Поступишь, – ничуть не сомневалась Милочка.

– Окончу институт, вернусь домой и буду преподавать в своём училище.

– Понятно. Должен же кто-то балбесов учить. Но ведь это тоска, согласись. Или вот я: закончу мединститут и зашлют меня на три года в деревню Гадюкино долг перед родиной выполнять. Скука смертная.

– Как Виктор? Воюет? – вспомнила Эля. – Не вовремя он институт бросил. За что воюем не пойму.

– Не знаю, – сказала Милочка, – я газет не читаю. Папа толком тоже не объясняет.

Она переменила тему:

– Эля, тебе никогда не хотелось быть знаменитой?

– Мне и сейчас хочется, тогда у меня будет нескончаемая очередь заказов на оформление всяких разных объектов.

Надо сказать, что по Элиным ученическим проектам были оформлены выставка цветов и два кафе в городе. Хорошее начало для молодого мастера.

– Я серьёзно, – не унималась Милочка. – Вот закажут тебе выставку оформить. Может, погрызёшься с кем-либо из своих за этот заказ. А толку-то. Напишут твоё имя маленькими буквочками в дальнем углу, никто и не заметит. Вот Рубенс или Пикассо, даже Ван Гог – другое дело. Хочется известности в мировом масштабе.

– Если хочется известности в мировом масштабе, можешь снова в актрисы податься, – поддела подругу Эля.