Марина Бояркина - Наш маленький северный восток

– Отчего на лужах во время дождя образуются пузыри? Как сейчас, но чаще всего их не бывает? – я внутри себя веселюсь: не знает ведь!

Пока я разводила теории, он перевел разговор на другие «пузыри»: куда, мол, путь держишь? Гуляю и время провожу – зубные щетки покупаю. Врать скучно. Идем в сторону банка, в игры играем – как кого зовут. Ни к чему это знакомство, первый и последний раз его вижу, и мы никоим образом не компануемся – ни по возрасту, ни по экстерьеру. «Постой-ка здесь», – говорит он и проходит внутрь. Я закуриваю – пристроился еще один мужик – ага, уже интерес проснулся: зверюга внутри меня вышла наружу. Так называемое либидо (куда против природы?). Тем временем он выходит и спрашивает:

– Паспорт есть?

– Ты что, без паспорта не догадаешься, как меня зовут?

– Не думаю даже. Мне интересны в равной степени все граждане Российской Федерации. Я хочу деньги поменять.

Помните обмен купюр? Их меняли до определенного дня, который случился сегодня. Притом, только р а с-си-я-нам.

– Сколько их у тебя?

– Всем хватит!

– Извини.

– Не сердись. Можешь мне помочь? Надо кругом все сберкассы обойти. Но без русского паспорта мне не обменяют!

Вот ведь какая прелесть: чтобы изъять излишки наличности у народа, придумали обмен купюр, предварительно отрезав полстраны от зоны России… Святое дело помочь. Очень боюсь кому-нибудь не помочь. Будь на этом месте не красавец, а старушка, всё равно сделала бы всё возможное.

Быстро идем по символически российской улице.

В первой кассе облом – денег нет. С тем же успехом еще много мест. Везде Андрею (в процессе познакомились) мило улыбаются девочки-кассирши, меня заинтересованно разглядывают. Мне весело: игра.

Наконец, после скитаний на попутке нашли очередь человек в сто. На входе – человек в форме с дубинкой.

Я прохожу в двери как к себе домой – московская выучка – цыкаю на охранника и теток, которые с готовностью открывают зубные щели. Андрей ловит игру с лета и пристраивается к благополучной, но плохо одетой бабуле. Она того и ждала: видимо, божий промысел. Сумма дивидендов кажется ей огромной, охает, но невероятно быстро приготовляется к делу. Тут я судорожно глотаю воздух (совсем не симулируя приступ неизвестной болезни, мне действительно страшно), и нас с бабулей добросердечная публика проталкивает к операторскому окошку. Через пару минут всё получается – осчастливленные, прощаемся с довольной обладательницей прибыли. При выходе толпа негодующе шипит, половина из них – такие же жулики, их зависть самая злобная. Моего визави притирают к стене дома, мои жалкие: «Отпустите, зачем он вам!» – не слышны широким спинам.

– Дяденька милиционер, – я хватаю руку стоящего на входе охранника, – Видите же, как же! – я готова разреветься. Начальник угрожающе водит глазами, несколько ребят в штатском оттирают жуликов. У-ффф!

– Я – твой должник.

– До гроба?

– До ближайшего кафе.

Мы едим безвкусные (или офигительно вкусные?) пельмени. Публики мало, да и та догуливает последнее. Официантка спелой грудью налегает на плечо моего спутника, у нее глаз алмаз: она знает, что мы никто друг другу.

Между тем темнеет. Он говорит: «Есть три варианта: во-первых, идем и берем мне билет на самолет; во-вторых, если нет – на поезд; в-третьих, берем билет на завтра, а потом едем к тебе», – он безошибочно рассчитал, что я живу одна. Даже не смотрит в мою сторону. Меня это интригует. Рулетка – равновероятный исход. И вроде никаких обид. Очень медленно я описываю и так понятную ситуацию. Мне сейчас совершенно не хотелось идти куда-то, провожать, встречать и размещать у себя постороннего человека. Но что-то произошло в эту минуту – человек перестал быть посторонним…

– Это тебя ни к чему не обязывает.

– Красивая ложь мужчину украшает.

На автобусной остановке сухощавая женщина типа «синявка» заверещала:

– Хочешь морковку, красавчик?!

– Какую морковку?! Морковь в доме есть? – это уже ко мне.

Эта невольная реакция «в доме» – значит, в нашем доме.

– Ничего «в доме» особенного нет. Колбаса и хлеб.

Подходим к ее «развальчику», она открывает коробку, там обычная кружочками нарезанная чищеная морковь, другие овощи. «Синявкин» сосед вытаскивает из пакета пиво.

Сегодня на ужин пиво и морковка. Андрей что-то готовит. Едим, как казахи, скрестив лапы. Вкусно, между прочим. Заливается трелью Фредди Меркьюри.

Сегодня четвертый день моего восточного жития.

Облик горожан суров: они по большей части в темных куртках и крепкой обуви, но тут и там проглядывают орнаменты, цветные вставочки; рынки восточного колорита снабжают жителей веселыми деталями. Опасаясь нового места, собственно, просто неизвестности, стараешься втереться в массу, стать ее частью, походить на условный коренной тип.

Наутро быстро собрались и пошли в магазины: зубной щетки как не было, так и нет. В торговом центре Андрей напоминал заезжего купца: «Хочешь это, а хочешь то? А вот это?»

Я вспылила:

– Ну ничего мне не надо!

Подумала: тем более – не за что!!! Ушла курить на улицу. Нахохлилась. Он тоже – не сахарный мальчик – неприступность сама. Ладно уж, если до вечера находиться вместе, зачем портить день?!!

– Не грусти, ведь нам осталось всего лишь пять часов вдвоем.

На набережной опять какие-то скваттеры – лежат, голопузые, на травке, газы испускают.

– Как ты думаешь, они – люди? – спросил он.

– Такие же, как мы. Просто живут в другом измерении. И мораль у них есть, и ценности свои, даже более строгие, чем у нас.

Он остановил меня:

– Может, ты оттуда, – он кивнул головой, – откуда знаешь?

– Не знаю, чувствую…

Более ни о чем не говорили: устала я бисер метать.

Перед отъездом Андрей поспал, встал бодрый, непохожий на утреннего сноба. Рассказал мне о «Бригаде». О смерти друзей.

– Ты прости, просто у меня много проблем на работе. А подруга моя на тебя похожа, – говорит. Говорит и смеется. Потом вдруг задумается и молчит. – Так странно – как отражение…

– Все-таки ты слишком уж про себя. Думаешь, если наружность – то все бабы на тебя должны бросаться?!

– Да что там бабы, красивые девочки наперебой лезут! Только им и за деньги не отломится. А вот таких, как ты…

– Что, пожалеть надо?! Как же, подохнем без вашей жалости!

– Перестань, – помолчал. – Некрасиво. Я думал, ты взрослее.

Нашу перепалку прервал звонок. Резко, повторно позвонили. Открывать было невмоготу. Забилась в угол, слезы там, колотит всю. Вот, мстит теперь за то, что не обломилось.

Кто бы это мог быть? Родители? Ага, без колес приехали! Пират? Только он знает мой адрес.

Опять звонок. Рьяный и настойчивый. Андрей идет открывать дверь. Это действительно Пират. Сцена немая.