Ольга Гаутди - Чёрная рубашка. Сборник рассказов

– Вы беременны, – объявила мне врач.

– Рожай, – сказала подруга. – Это чудо, что ты вообще забеременела. Другого такого шанса у тебя больше не будет. Скажи ему. Откажется – сама воспитаешь.

– Нет. Рано. Мы, можно сказать, только сошлись, даже о женитьбе речи ещё не было, а тут ребёнок. Он подумает, что я его ребёнком удержать хочу. Я не хочу так. Хочу, чтобы у моего ребёнка был нормальный отец, а не по принуждению.

Я снова решила за всех и, ничего не сказав избраннику, избавилась от беременности. Жизнь наша потекла дальше. Мы жили хорошей, дружной, гостеприимной семьёй. Я старалась украсить нашу жизнь новыми красками. На каждый сезон года у меня были свои шторы, стены нашей маленькой уютной квартирки украшали мои работы по макраме. Мы ели вкусные блюда из красивой посуды, с любовью приготовленные мною, ходили в кино, театры, вместе читали книги. Вроде бы живём для себя и счастливы. Только каждый год я считала, а сколько было бы лет нашему ребёнку, если бы я тогда поступила иначе. Всё было прекрасно, и наши друзья считали нас идеальной парой, если бы не одно но: мне мой любимый за несколько лет совместной жизни так и не сделал предложения выйти за него замуж, а я ждала.

Прожив несколько лет вместе, я устала быть локомотивом, постоянно проявлять инициативу. Хотелось, чтобы уже и он иногда проявлял фантазию и удивлял. Может, это настал кризис в нашей семейной жизни? Когда хочется поменяться местами, но ты ещё не осознаёшь, что это блеф. Невозможно настолько измениться, поменять характер человеку и себе. Мне захотелось перемен, но каких точно, я ещё не знала. И в этот самый момент я узнаю, что свершилось очередное чудо – я снова беременна. Гормоны мне ударили в голову, что ли? Почему он не берёт меня замуж? Боится? Стесняется чего? «Почему? Почему? Почему?» – стучало у меня в висках.

Мне бы спросить, да гордость не позволила. Мне бы сказать да дать ему самому принять решение. Мне бы…

В подоле я не принесу! Пошла и, опять ничего не сказав ему, сделала аборт. Пришла домой, собрала его вещи и выгнала из своей жизни. Он преследовал меня повсюду, поджидал у подъезда, стучался в дверь, но я не могла его простить: я ведь назло ему избавилась от ребёнка.

А может, назло себе? А может, назло матери?

Я сидела дома и ревела, а он всё стучал, умолял впустить, поговорить. Вот вынес бы он дверь, и я бы его простила. А так…

Мамочка моя, где ты? Ну обними ты меня, пожалей горемычную. Скажи, что родила ты меня не назло себе, а себе на счастье!.. Господи, как мне больно. Почему? Что я делаю не так? Господи, прости меня. Господи, научи меня прощать. Помоги мне. Мамочка, я прощаю тебя, и ты меня прости. Устала я жить назло, хочу – на счастье.

Счастье моё, где ты? Постучи в мой дом. Я услышу тебя, я узнаю, я впущу. Счастье моё, где же ты?

За окном идёт снег. Первый этой осенью. Ветра нет, и большие белые хлопья укрывают землю. Ужин уже готов. Стою у окна и любуюсь. Муж ушёл за хлебом. Жду. Уже темнеет, зажглись фонари. Люблю смотреть, как падает снег в свете фонарей. Есть в этом что-то сказочно-завораживающее. В двери раздался щелчок замка. Кажется, муж вернулся.

– Что, заждалась своего ненаглядного? – спросил муж.

– Постой, дай я тебя отряхну, – тяну к нему руки.

– Нет, это ты постой, – распахивает пальто и достаёт из-за пазухи красную розу, – держи.

– Спасибо, аж слёзы навернулись, – говорю, – так трогательно.

Стоим, обнявшись, в коридоре, целуемся.

– А всё-таки мы очень счастливые. Раздевайся, будем ужинать. А ты где успел цветок сорвать?

– Обижаешь. Вышел из магазина, иду, а тут женщина из подворотни нарисовалась с корзиной роз и говорит: «Купите розу для любимой». Как не купить, ты ведь у меня самая любимая женщина на свете. Была у меня идея веточку хризантемы для тебя с клумбы сорвать, чтоб уж всё как в молодости. И сорвал бы, если бы не эта волшебница с корзиной.

– Колючая попалась, зато как пахнет. Сейчас я тебя-красавицу напою, – сказала я и пошла в зал за вазой.

– Постой, раз уж сегодня такой волшебный вечер, одевайся, пошли гулять! – предложил муж.

– А как же ужин. Я ведь ужин приготовила.

– Одевайся. Погуляем и поужинаем в ресторане. Генерал я или не генерал?

– Так точно – генерал. Мне нужно минут тридцать на сборы. Нет, сорок, – сказала я с задором девчонки.

Я помчалась в спальню, надела своё любимое платье цвета незабудки, припудрила носик, а в остальном, как генеральская жена, я всегда была при параде.

– Какая ты у меня красавица. Красавица с глазами цвета незабудки. Я как тебя на вечере в училище увидел, сразу понял – моя. Пошли.

Вышли на улицу и свернули на любимую аллею, ведущую к Пушкинскому лицею. Люблю я наш город. Снег уже припорошил асфальт и витиеватые прутья оград. Деревья превратились в сказочный лес. Идём мы по длинной аллее, по белому нетронутому снегу, вокруг ни души, и снежинки красиво мерцают в свете фонарей. Завтра эта красота облетит и превратится в чачу, а сегодня надо ловить момент. Воздух свеж и бодрит настроение.

– А всё-таки мы с тобой молодцы. Детей родили и внуков дождались. А может, Бог даст, и правнуков дождёмся. Дождёмся? – спрашивает муж.

– А куда мы денемся с подводной-то лодки? – вторю я ему.

– Прямо в точку. Дай поцелую. А давай помечтаем. Хочу, чтобы внучка правнука мне родила прямо на День Победы, и назовём мы его Иваном, – молвил муж. – И соберёмся мы всей нашей семьёй: дети, внуки, правнуки – и пойдём на парад Победы. Мы с сыном, естественно, при полном параде, а правнуку форму пошьём. Продолжит он нашу династию военных или нет, я не ведаю, но пусть хоть один раз в жизни все вместе мы прошагаем в одном строю.

– Ты прямо как славный царь Салтан, – говорю я.

– А чем я не царь? – радостно спрашивает муж.

– Да царь, конечно. Осталось только, чтоб твоё пожелание внучки подслушали и не только внучки.

– Ты скажешь. Действительно, как в сказке получилось. Да, великий Пушкин! «Я Вас любил. Любовь ещё, быть может, в душе моей угасла не совсем…»

– Так, стоп. Про «угасла» – не надо. Такой день.

– Так Пушкин же! – восхищается муж.

Мой хрипловатый голос заговорил словами Пастернака: «Снег идёт, снег идёт. К белым звёздочкам в буране тянутся цветы герани за оконный переплёт…»

– Что-то ты, Раечка, загрустила? А давай завтра пойдём в театр? Хочешь? Что-то мы дома засиделись.

– Хочу. Очень хочу. Мы похожи с тобой на чокнутую парочку. Обоим чёрт знает сколько лет, а мы всё целуемся, – сказала я.

– Да пусть смотрят, пусть завидуют.

– Завидуют. Сам сказал: нам ещё до правнуков дожить надо.

– Так что ж нам теперь скрючиться, опереться на клюку и начать прихрамывать? Чтоб жалели? – и муж продемонстрировал несчастную походку.