Дарья Быстрицкая - Ворон обгладывает кости

– Вы её слышали раньше?

– Разумеется! – рассмеялась Левицкая. – Арсений у нас любит творчество этого исполнителя, пусть слушает далеко не все песни. «Лицедей» в числе его любимых.

– Надо же, – смущённо улыбнулась Саша. – А как вы считаете, о чём эта песня?

– Хм… Для меня эта песня о человеке, который так долго играет какую-то роль, что уже не в силах понять, где роль, а где – он сам. Это страшно, на мой взгляд.

– А так бывает?

– Думаю, да.

– А почему бы этому человеку не остановиться? – спросила Полина.

– Возможно, ему не позволяют обстоятельства.

– Разве обстоятельства могут лишить человека свободы? – удивилась Инна. – Свободы самовыражения, к примеру.

– Да, – кивнула Вероника Александровна, – и не только свободы самовыражения. Бывают обстоятельства гораздо страшнее.

Молодые ведьмы задумались над словами учительницы. Взор той затуманился глубокой печалью. Соболевой захотелось её отвлечь.

– Вероника Александровна, а как вы оказались в Черноивановске? Что вас сюда привело?

– Хм. – Женщина призадумалась. – Я давно хотела попробовать поработать со студентами. Мне это положительно интересно.

– А почему именно сейчас? – полюбопытствовала Полина.

– Затрудняюсь ответить, – мягко улыбнулась Левицкая. – Наверное, наступил тот самый момент.

Девушки рассмеялись и перестали приставать к ней с расспросами.

В тот день Саша пришла к выводу, что предмет Вероники Левицкой – это максимум того, что она способна понять из медицины.

19 сентября, пятница

Петрачёв Георгий, маг

Рабочий день клонился к закату. Георгий закончил набирать текст указа о сверке имеющегося на балансе вооружения и нажал на печать, между делом перепроверяя распорядок Виктора Павловича на завтра.

Из кабинета начальника вышел Филипп Милесский, который пробыл там с час.

– До свидания! – вслед ему бросил Петрачёв.

– Ах, Жора! – опомнился Филипп Эрнестович. – До свидания.

Секретарь зашёл к Воронову, подписал указ и отдал его на регистрацию. В канцелярии удивились документу и стали расспрашивать, с чего руководитель Лагеря решил провести проверку боевой готовности вооружения.

– Мне он ничего не объяснил. Наверное, причина в том, что вооружение не приводили в порядок со времён заключения перемирия, – предположил Георгий Михайлович. – Мир миром, а быть готовыми к войне следует.

– Слово «война» вызывает у меня панический страх, – призналась Юлия, занимающаяся регистрацией указов.

– Зря волнуешься, – успокаивающе проговорил маг. – Только сейчас я понял, в чём дело: у меня в работе ещё приказ о крупном военном учении. Видимо, Виктор Павлович велит проверить готовность вооружения, потому что запланировал крупные учения для охраны Лагеря.

– У них тренировки проходят два раза в квартал – куда ещё-то?! – со смехом воскликнула Анастасия, упаковывающая письма в конверты.

– Тренировки – это тренировки. Учения – совсем другое. И ни к чему обсуждать решения руководителя: Виктор Павлович никогда ничего не делает без веских на то причин, – заметил Петрачёв.

– Да не обсуждаем мы решения дорогого Виктора Павловича! – усмехнулась Татьяна, попивающая кофе три в одном. – Куда нам, мелким сошкам, до мыслей великого Воронова?

– Язва, – отчётливо произнёс Георгий и, забрав указ, покинул канцелярию.

Пренебрежительное отношение Тани к могущественному магу раздражало секретаря. С другой стороны, она становилась шёлковой, когда сталкивалась с «великим Вороновым» лицом к лицу. Эта мысль рассмешила мужчину, и в приёмную он вошёл уже без гадкого осадка на душе.

Вскоре Виктор Павлович вышел из кабинета, закрыв его при помощи магии.

– Собирайся домой, Георгий, – велел начальник. – Хватит работать.

– Виктор Павлович, извините за сегодняшнее, – заговорил Петрачёв, разнервничавшись. – Я раньше не видел Александра Левицкого, поэтому не знал, как он выглядит.

– Ах, мелочи! – отмахнулся седовласый колдун. – Тебе и ни к чему знать его в лицо. Представился да представился – от него не убудет.

– Он был очень недоволен, что пришлось объяснять, кто он и зачем к вам.

– Вот как? Что ж, в следующий раз ставь его на место. Не настолько он важная персона, чтобы с ним церемониться.

– Принято, Виктор Павлович. Желаете ознакомиться с распорядком на завтра?

– Пожалуй.

Изучив листок с расписанием, руководитель Лагеря возвратил его подчинённому безо всяких комментариев. Вид у него был озабоченный.

– Что-нибудь добавить? – всё-таки спросил Георгий Михайлович.

– Нет, не нужно. – Могущественный маг тяжело вздохнул. – Устал я что-то, Георгий.

– Могу сделать завтрашний день посвободнее. Всегда можно что-нибудь перенести. Хотите?

– Нет-нет, Георгий. Я не о работе.

Секретарю стало неловко. Как выразить сочувствие человеку столь высокого положения?

– Может, вам отпуск взять и куда-нибудь уехать? – предложил маг.

Виктор Павлович слабо улыбнулся.

– Спасибо. Но, боюсь, за это время Владислав не превратится в примерного сына.

Георгий, наконец, понял, в чём дело:

– Ему не нравится в Черноивановске?

– Не нравится, – хмуро подтвердил начальник. – Хамит учителям и студентам, прогуливает занятия. Без конца жалуется ректору, как ему там худо и неинтересно. Похоже, надеется, что я передумаю. Но я ведь для его же блага стараюсь! Первый раз я решился поступить так, как будет лучше для него, несмотря на его сопротивление! До чего же это тяжело!

– Не сдавайтесь, Виктор Павлович! – посоветовал Петрачёв. – Дальше будет легче. Перетерпите раз.

– Я стараюсь. Я еле устоял до его отъезда. Влад умеет… быть убедительным. У меня сердце кровью обливалось. Отправить своего мальчика одного в большой город на такой срок! Мне было тяжело расстаться с Владом. Тем более что уезжал он обиженным на меня. Никогда не умел его наказывать. Как подумаю о том, что он вырос без матери… Каролина была бы чудесной матерью, ежели бы сумела выкарабкаться…

Взгляд Воронова затуманился печалью. Он замолчал, погрузившись в мысли о своём горе. Георгий осторожно покашлял. Руководитель Лагеря вздрогнул и очнулся.

– Извини. Просто мне очень тяжело. Ещё Денис тоже обиделся на меня. Неужели он не видит, что так будет лучше? Он всегда казался мне мудрее меня, но там, где дело касается Влада, здравый смысл ему отказывает. Увы. В данном случае Денисом движет эгоизм. В общем, оба сына на меня обозлились. Я в меньшинстве.

– Неправда! – горячо возразил секретарь. – Я на вашей стороне! И члены Собрания, что посвящены в этот вопрос, тоже! Я уверен!

– Спасибо, Георгий, – оттаяв, чуть улыбнулся Виктор Павлович. – Спасибо тебе. Ты умеешь подобрать нужные слова. Теперь я однозначно не отступлю от своего решения.