Евгения Высоковская - Назад в Эрдберрот

Я раскинулась по диагонали на широкой кровати и, как ни странно, почти сразу стала проваливаться в сон. «Эрдбееррот…» – вдруг зашуршало где-то в голове. Вот так сказочное слово опять всплыло в памяти.

– Эрдберрот, сладкий кот, – пробормотала я, засыпая.

Один из обычных рабочих дней, одна из абсолютно одинаковых поездок в метро. Все как всегда: встать рядом с битой плиткой на платформе. Это получится где-то в середине предпоследнего вагона. Пройти через одну и ту же дверь сразу к противоположным сиденьям справа и встать с краю. Если повезет, на Владыкино или Петровско-Разумовской освободится одно из двух крайних мест. Если нет, то тогда уже придется торчать стоя до центра. Не знаю, может, следует каждый раз менять хотя бы дверь вагона, но меня успокаивает это однообразие. Сегодня эксперимент. Инструктор по фитнесу посоветовала. Ноги поставить почти вместе и сильно напрячь мышечный корсет. И тогда пусть поезд качается, пусть пассажиры толкаются, ты на месте устоишь, можно даже за поручень не держаться.

Я совершила свой традиционный заход в вагон и, едва касаясь пальцами поручня для подстраховки, встала как учили. Это было так странно! Поезд дернулся, и я почувствовала себя поплавком… или, скорее, неваляшкой. Долго, конечно, эксперимент не продлился, мышцы заныли, я стала уставать от напряжения, но удовлетворение я получила: инструкторша не наврала.

Привычно уцепившись уже всей ладонью за поручень и расслабившись, я стала блуждать глазами по людям, находящимся в вагоне. В ряду, перед которым я стояла, первый мужчина вроде как спал или делал вид. Рядом сидела девушка, полностью сосредоточившись на своем телефоне. Она что-то все время кому-то писала, хмыкала, прикрывая рот рукой, и снова тыкала пальцем по буквам на экране. Следующей была полная пожилая дама, читающая детектив в обычном бумажном переплете, за ней мужчина с планшетом, которым он вертел, как рулем. Явно там были гонки. А пятый пассажир вдумчиво читал газету. У меня пока еще неплохое зрение, и я смогла разглядеть некоторые заголовки, хотя прочесть их не представлялось возможности: они были на немецком языке.

Я водила глазами от заголовка к заголовку, лаская взор немецкими сочетаниями букв и пытаясь проговорить их про себя. Я слышала, что большинству немецкий язык не нравится, но лично мне он кажется не просто красивым, а даже с примесью эротики что ли. И это не из-за всем известных немецких фильмов, вы не подумайте.

И вдруг меня словно током ударило, потому что я зацепилась взглядом за знакомое слово. Знакомое не потому, что я пыталась когда-то изучать немецкий самостоятельно. А потому, что оно писалось следующим образом: Erdbeerrot. Было оно, разумеется, в определенном контексте, и остальные слова заголовка я не поняла и не запомнила. А вот Эрдберрот… Как это может быть? Это же случайный набор букв на клавиатуре. Это же совместное творчество «Нинки и Кота». Почему оно тут, в немецкой газете?

Я вертела мысли на эту тему в голове то так, то эдак, пытаясь вспомнить, где же еще я слышала или видела это слово. Оно даже в самом начале показалось мне знакомым. Еще когда мы его с котом придумали. Постепенно я все-таки отвлеклась: мужчина с иностранной газетой вышел где-то посередине моего пути, и немецкие слова уже не маячили перед глазами. И только когда уже выходила из вагона на своей станции, я неожиданно вспомнила, откуда знаю это слово.

У «Tanzwut» есть же такая песня! «Erdbeerrot», так и называется. Прибежав на работу, я первым же делом стала искать перевод, и оказалось, что пресловутое слово, которое так мне запало в душу, можно сказать, даже не переводится дословно. Что-то вроде землянично-красный. А мне так напоминало название сказочного города!.. Но почему бы и нет? Была же сказка про Изумрудный город? Почему бы не быть Землянично-красному?

И с меня, словно память сна,

ручьем стекает бред.

А.Григорян

Я поднялась по лестнице на второй этаж и, подойдя к квартире, полезла в карман джинсов за ключами. Странное ощущение: пальцы никак не могли попасть в карман. Потом я поняла, что они даже не могли его нащупать. Я опустила взгляд на свои ноги.

– Ничего не понимаю, – буркнула я сама себе. Я выходила из дому в других джинсах. Обычных прямых голубых джинсах со стандартными карманами. Я брала с собой рюкзак, но ключи не стала туда прятать, дольше искать. Очень хорошо помню, что сунула ключи в правый карман и пошла в магазин. Сейчас на мне были старые иссиня-фиолетовые джинсы-клеш без карманов. Да я их не надевала уже лет сто, даже где лежат они, не помню!

Стала проверять карманы рюкзака, и там ключей тоже не оказалось. Ну что за бред-то? Я перетряхнула дважды рюкзак, но ключи не нашла. Между тем мне очень захотелось пить. Сразу резко и сильно, причем настолько, что вот если срочно не сделаю глоток, умру от жажды. В горле пересохло и зажгло. Но я ж ходила в магазин и купила в числе прочего холодный чай. Спасение!

Пакета с покупками почему-то не оказалось. И я вдруг поняла, что когда поднималась по лестнице, руки точно были пустыми. Мало того, что я куда-то задевала ключи, я еще и увесистую сумку с продуктами умудрилась где-то забыть. Но разве такое возможно? Я же шла специально в магазин, неужели мне не показалось странным по дороге, что я иду с пустыми руками? Я подумала и пришла к выводу, что дорогу я, в общем-то, тоже не помню. Как поднималась, помню, а что до того было – нет.

Еще раз похлопав себя по местам, где должны были быть карманы, я стала медленно спускаться вниз. Нестерпимо хотелось пить. Мне вдруг представилось, что если я вернусь к тому месту, где должна была закупаться, может быть, я что-то вспомню, а может, на каком-то этапе и джинсы станут прежними, если я воспроизведу точно свой путь. Надо было только разобраться, ходила ли я в Перекресток или просто добрела до придорожного магазинчика.

Что я там брала, кроме чая? Да понятия не имею!

Может быть, я вообще за пивом ходила?

Я вдруг удивилась, что как-то слишком долго спускаюсь со второго этажа. Уже должна на улице быть.

Я побежала по лестнице, чувствуя, что рюкзачка за спиной уже нет. Да ну его, до кучи!

Лестница в нашем подъезде состояла из обычных параллельных пролетов, но постепенно они превратились в одну сплошную лестницу, крутым винтом уходящую вниз. Бежать по такой стало сложнее, и я замедлила шаг и стала оглядываться. Перила кованые, поручни из массивного дерева. Ступени, оказывается, тоже деревянные. И стены обиты деревом, потемневшим от времени. И, главное, запах. Куда-то улетучился помоечный «аромат» с нотками канализации, практически постоянно витавший в нашем подъезде. Не скажу, что новый запах был приятным, но по крайней мере перестало вонять. Теперь тянуло какой-то сыростью, старой мебелью. Такой запах врывался в ноздри, когда мы с Алексом после зимы впервые приезжали на дачу и отпирали простоявший полгода в одиночестве старый деревянный дом. Мы заливали воду, включали АГВ, трубы нагревались, и дом постепенно начинал пахнуть по-другому. Сначала появлялся запах теплой сырости, а потом, когда дом окончательно протапливался, становилось уютно, и помещение наполнялось ароматом древесины.