Евгения Высоковская - Назад в Эрдберрот

Конечно, все эти выводы я сделала не в первый момент, а в процессе общения. В тот момент, когда я его только увидела, я бы рада была уже развернуться и уйти, но он вручил мне красивый букет роз, и сбежать стало неудобно. К тому же мы еще во время переписки договорились не сбегать ни при каких обстоятельствах, а дать друг другу шанс. Прогулочным шагом мы направились вдоль улицы. Наш путь лежал в бильярдную. Я шла, несла злополучный и обязывающий к вежливости веник и угрюмо укоряла себя, что зря все затеяла. Он почти всю дорогу трепался с кем-то по мобильному, радостно намекая, что он сейчас не один и что желал бы, чтобы его оставили в покое. Собеседник его не понимал или не хотел понимать, и пытался договориться с ним о чем-то на завтрашнее утро. Так мы добрели до бильярдной, выбрали себе столик и принялись гонять шары. Солнечные очки в помещении он снял, но как я ни силилась, так и не смогла разглядеть в нем те симпатичные черты, что приглянулись мне на фотографии.

Но на время настроение мое поднялось, бильярд я люблю, в процессе игры мы перекидывались шутками-прибаутками, и мне было весело. Вначале, правда, он пытался учить меня играть, тыкал пальчиком в шарик и кричал «Бей сюда, бей сюда!» Слегка осадив его, я начала выигрывать, после чего снисходительный тон с его стороны исчез и советы прекратились. Мы сыграли шесть раз с прекрасным дружественным счетом три-три. Я наигралась вдоволь, устала и так как мой новый знакомый мне совершенно не нравился, сразу захотела домой. У него, правда, были другие планы, и мы переместились в кафе в том же помещении, где он заказал кофе, а я так ничего и не смогла выбрать. Мы расположились за низким столиком, и я сидела, вытянувшись в струнку и непроизвольно отодвинувшись от своего спутника на самый краешек широкого диванчика. Краем глаза я видела, как он со своего места пытался скособочиться в мою сторону и даже положил руку на спинку дивана у меня за спиной. Но после того, как он допил кофе, я потащила его наружу.

Мне почему-то настолько он был уже неприятен, что я даже не стала брать предложенную им ветровку, хотя к вечеру резко упала температура и меня почти трясло от холода. По пути он поинтересовался, куда мы с ним идем завтра. Я ответила, что никуда.

– Тебе надо подумать? – сам предложил он вариант объяснения. Я согласно кивнула. Мы спустились в подземный переход и в нем разошлись: он налево, я направо. Я попросила не провожать. А на следующий день в аське сказала, что ничего не получится. Он обещал не обижаться. Мы еще в самом начале договорились: если что – никаких обид. Вернувшись домой, я удалила свою анкету с сайта знакомств.

В один из множества похожих друг на друга дней я, как обычно, ехала на работу. После перехода на красную ветку мне удалось сесть. Я разгадывала очередное, или очередную, судоку, вырисовывая простым карандашиком цифири в маленькой брошюрке. И как это часто бывает, я почувствовала, что справа через плечо в мой ребус косятся чьи-то любопытные глаза, которым не на чем больше остановить свой скучающий взгляд. Я не занимаюсь ничем секретным, я просто разгадываю судоку, но я не люблю, когда ко мне заглядывают. Не надо лезть в личное пространство хотя бы глазами, если уж вы залезли локтями и коленями.

Обычно в таких ситуациях я закрываю книгу или переворачиваю брошюру, чтобы человеку было просто не на что смотреть. Но сейчас меня осенило одной идеей, и я, так как подсматривание продолжалось, быстро написала на полях брошюры крупными буквами: «Че прешься? Очень интересно?» В следующий момент я почти физически ощутила, как ударился любопытствующий об эти коротенькие фразы. Я осторожно скосила глаза вправо. Рядом сидящий, не стесняясь, смотрел на меня, и было видно, что в нем все кипело от возмущения. У меня исправилось настроение. Я подавила подступающий к горлу смех, закусила губы и как ни в чем не бывало продолжила вписывать цифры в квадратики. Человек еще какое-то время обиженно ерзал на сидении, видно, в голове такое хамство никак не укладывалось, а потом, гордо отвернувшись, он перенес все свое праздное внимание в книжку своего соседа справа.

На работе меня огорчили новостью: шеф в трауре, у него утром умерла мама. Шефа мы все очень уважаем нашим мизерным коллективчиком, и конечно все очень расстроились. Сегодня он должен был улететь, мама жила в другом государстве. Сильно подавлен. Марина, которая помимо обязанностей переводчика исполняла еще роль помощника руководителя, с тусклым лицом искала шефу срочные билеты в Казахстан.

На этом фоне каким-то несусветным казалось поведение главбухши. Она как всегда притащилась позже на несколько часов. Мы ей сообщили грустную новость, она сделала большие сочувствующие глаза. Через пять или десять минут она диким булькающим смехом гоготала, общаясь по телефону с бухгалтерией поставщика и комментируя акт сверки, причем прямо при шефе. Не понимаю. Все-таки у человека траур, можно ж было не ржать как лошадь на весь офис… Иногда мне кажется, что она не просто странная, а что у нее не все в порядке с головой. Там примерно такой же бардак, как и в ее бухгалтерских документах. Нет, ну а на самом деле, что там в голове у человека, если он на полном серьезе может произнести: «М-да, компьютер очень тормозит. Пока дождешься… Просто аншлаг Бенни Хилла!» или «Погода меняется безумно… У меня уши просто в трубочку сворачиваются!»

Шеф уехал в аэропорт. Аня под видом внеурочной поездки в пенсионный фонд сбежала домой пораньше. Я доделала все текущие дела и полезла смотреть свою личную почту. В ящике было как всегда штуки три письма со спамом, несколько строчек от подруги, с которой мы почему-то предпочитаем общаться письменно, хотя созвониться вроде бы и проще. Однако меня вполне устраивает этот способ, потому что если я кому и доверяю, то именно этому человеку, и вся переписка, скопившаяся за много лет иногда помогает при самокопании, или при подавлении ностальгии, или просто для восстановления хронологии событий. Помимо этого я увидела письмо-рассылку, что на сайте знакомств мне пришло личное сообщение. Я с досадой поморщилась: я же удалилась! Неужели там невозможно удалиться полностью, и мне теперь будут присылать эту ерунду?! Я прокрутила сообщение. С этого сайта рассылка приходила вместе с самим сообщением, и если в анкете была фотография, то картинку я могла видеть уже в письме.

Тут у меня сдавило грудь, и я какие-то секунды не могла ни вдохнуть ни выдохнуть. Наверное, я даже захрипела, потому что из-за перегородки показалось взволнованное лицо Марины.

– Нин, что с тобой? Тебе плохо?

Я наконец с трудом задышала и замахала рукой ей, что все в порядке, мол, поперхнулась, и приникла к монитору. А с фотографии на меня смотрел мужчина из «ниссана», мужчина из лужи, мужчина из моего сна.