Павел Лешинский - На горизонте Мраморного моря

– До каких пор это будет продолжаться? Совесть у тебя есть?– реплика была обращена к Андрюхе, но тот и ухом не повел. Тогда она возопила к Ленке:

– Как ты можешь так себя вести, ведь и я здесь! Под этого кобелину себя положила. Бесстыдство!

Ленка забилась глубже под Андрюху и отказываться от удовольствия, в угоду одинокой изрядно надоевшей им спутнице, не хотела.

Тогда, отчаявшись услышать хоть какой-нибудь ответ на свои тирады, полная дама продолжила декламировать, уже мало обращая внимание на милующихся:

– Как так могут поступать женщины? И замужние и незамужние. Думают, что если в Стамбуле, то все шуточки и не считается. Я бы никогда так не смогла! Забыть своего мужа! Только бы посмел кто до меня дотронуться!

– Не переживай! Приедешь домой – и тебя муж полапает, раз здесь отважных не нашлось, – неожиданно, с присущим ему задором откликнулся Андрюха.

Полная дама покраснела, как помидор. Андрюха дело свое солдатское знал туго, и деликатностью не отличался.

Между тем, Саша пристроился в купе у лысого Толика, его жены Гали и ее подруги Иры. Они оживленно беседовали, вспоминали забавные случаи, смеялись. В общем, настроились на приятное путешествие. Вся компания, за исключением Саши, – бывшие инженеры, кэбэшники, возрастом около 40 лет. Новое время перевернуло их жизнь, изменив многолетний привычный уклад, но они не сетовали. Самый колоритный из них Толик, помимо того, что имел шикарную блестящую лысину на всю голову, был мужчиной роста выше среднего, веселым, легким в общении, обладал цветущим румяным лицом и живыми серыми глазами. Галя – женщина, весьма, непримечательная, но милая и, по-видимому, заботливая супруга. Ее подруга Ира – мать одиночка, очень привлекательная кареглазая блондинка, сумасбродная, но добрая и не без утонченности. Постоянно окутанная паутиной долгов, она не унывала и с новыми силами предпринимала, по большей части безуспешные, попытки вырваться из них. Наверное, она меньше всех собравшихся годилась на роль коммерсанта. Но стамбульская стезя затянула и ее, и хоть прошло только три месяца с момента ее первого вояжа, она больше не могла себя представить в нищем, скучном и пыльном КБ. Она с первого взгляда понравилась Петру. Она, вообще сразу же нравилась мужчинам. Неподдельное обаяние больших теплых карих глаз безотказно действовало на сильный пол. Зная себе цену, Ира дистанцировалась от бесцеремонных прихватов некоторых простофиль. Более воспитанные представители сильного пола, которых было не так много в данном срезе общества, сами смущались слишком приблизиться к ней, интуитивно угадывая невидимую стену. Среди них, к явному разочарованию Иры, не находилось смельчаков преодолеть эту преграду и она оставалась одна, неотразимая в своем очаровании. В вопросах же повседневной помощи и поддержки у нее особенных проблем не было. Мужчины охотно ссужали ей, не надеясь, впрочем, на скорый возврат. Справедливости ради, она всегда возвращала долги, рассчитывать же на нечто большее с ее стороны, было бы самонадеянно.

Петр, в силу своей молодости и пылкого нрава легко пленялся женскими чарами, вот и в эту поездку, он не только из чувства справедливости попросил Гройзберга взять с Иры символическую сумму за прохождение российской таможни. Аргументировал он свою просьбу тем, что ирин товар вкупе стоил мизерную сумму, а в объеме составлял только два небольших чувала. Это была чистейшая правда. Олег согласился с Петром и пошел на уступки. Но, разумеется, вряд ли, Петр заинтересовался бы судьбой Ириного кошелька, будь она похожа на сушеный абрикос. Сделать же что-либо приятное для красивой женщины, уже само по себе – награда, а ее искренняя добрая улыбка что-нибудь да стоит. Казалось бы – безобидный галантный жест, но как выяснилось, не всем он понравился.

И тому подтверждение следующая сцена. В купе, где шел непринужденный разговор, протиснулась пухлая рожица с косоватыми глазенками и нелепым русым хвостом на макушке. Косоглазие придало ухмылке странное выражение. Женщина протащила за собой бесформенную массу в спортивном костюме – то, что должно было считаться ее телом.

– Кушаете девчата? Ну как, разобрались? Все влезло? – она явно не знала с чего

начать. Улыбка – до неприятия притворна и натянута, слова прозвучали невнятно.

– А, Тонька! – живо откликнулся гостеприимный Толик, – Пролазь скорее! Возьми

колбаски, помидоров. Сейчас тебе плеснем. У нас, кстати, Шампанское даже есть. Будешь?

– Спасибо, Толя, – нечто, отдаленно напоминающее кокетство, пробежало по глупому лицу.

– Я, вообще-то, не против. Но, честно говоря, я, сейчас, узнала странную вещь: с меня

Олег содрал для пыталовской таможни, как и со всех. А сумма, на которую я затарилась, не больше чем у Иры. Ире же, извините, все мероприятие обошлось в 30$. Как это называется? Справедливость? – Тонька начала заметно нервничать, от волнения, лицо ее даже порозовело. Обращение ее было в основном к Толику. По всей видимости, она именно от него понадеялась обрести поддержку. Толик уставился на кипятившуюся Тоньку, как баран на новые ворота. Вид раздраженной женщины и преддверие скандала не придал ему энтузиазма. Что следовало ему ответить на такое заявление, он не знал.

– Да не переживай, Тоня, – заговорил он, наконец, примиряющим тоном. – Что там?

Все заплатили одинаково, а если Ира и поменьше, так она везет на 500$, да и то, – в долг.

– А я, думаешь, больше везу?! – приобретая уже пунцовый оттенок, взревела Тонька.

– Да я не знаю, – смутился Толик, но про себя вспомнил, как он грузил Тонькины 12 чувалов с тапками и текстилем.

– Ну, нет у меня больше денег, – оторопев от недоумения, распахнув веки,

пролепетала Ира.

Трудно предположить, что бы произошло дальше, но тут в дверном проеме показалось смуглое лицо Петра.

– Что за шум? Ага, шампанское пьем! Сашок, и ты здесь? Ну-ка плесните и мне

малеха. Подвиньтесь. Петя ловко нырнул в купе. В одно мгновение, он очутился рядом, с Сашей. Прямо напротив, располагалась косящаяся физиономия Тони.

– Какая-то бодяга затеялась. Неправильно скинулись на таможню, есть мнение, – вполголоса, пояснил Петру Саша.

Лицезрев перед собой Петра, Тоня, взвыла пуще прежнего.

– А!!! Пришел! Бог – тебе судья, Ира. А вот с ним, я пить не буду. Нашептал,

что-то Гройзбергу. Взял, якобы на себя, ее мешки, масон чертов! – злость извергалась из бабьего рта вместе со слюной и несвежим запахом. – Умный какой! Герой! А я должна, выходит, за всех платить!

– Да ты че, подруга? Офанарела? Иль белены объелась? – невозмутимо откликнулся

Петр. – За кого ты платишь? Ты за свой взвод чувалов заплатила, который мы же тебе и погружали-разгружали. Что, к женщине-то прицепилась? Выеденного яйца не стоит твое недовольство.