Йорданка Величкова - Семейные ценности, или Принцесса вышла замуж

Но все же мне кажется, что она не разобралась со своими чувствами. И к мужу она испытывала отнюдь не любовь. Это было просто сильное влечение, страсть, но не любовь, потому что если бы это была любовь, то ее тело, ее душа выдержали бы все изменения, которые наступают в женщинах после рождения детей…

– Почему ты считаешь, что желать таких сильных ощущений – это плохо?

Я снова почувствовала голос Андрея: до меня доносились его милые, мягкие нотки и они обволакивали, гладили меня, будто перышком… «Конечно, это плохо, плохо, когда изменяют друг другу… Но хуже, когда ты сам не попытался выяснить для себя, что на самом деле нужно твоему сердцу, твоей психике. А измена – просто мимолетное уклонение от реальности».

Если ты заглянул глубоко в свою душу, ты, вероятно бы, понял, что тебе по-настоящему нужно… А что мне самой нужно? Я уверена, что то, что мне необходимо – это любовь. Настоящая любовь, которая не утомляется, не уменьшается от препятствий и невзгод, а наоборот, усиливается, разгорается еще сильнее – такая любовь, как у меня с Андреем.

Именно поэтому мне так необходимо, чтобы он почаще находился рядом!

Его руки обняли меня, и я сразу почувствовала ту невероятную силу, которую ощутила сразу после нашего знакомства. Моя интуиция мне подсказывала, что такая сила есть далеко не у всех. Она может быть только у людей, обладающих огромной духовной мощью…

– Если хочешь, можем подумать о том, чтобы отдать ребенка в ясли. А ты сможешь подыскать работу по специальности, на первое время – на полставки…

Я всмотрелась в его глаза: это здорово! Да, это здорово – быть замужем за таким мужчиной! И я вновь оказалась в его объятиях.

Меня захлестнула волна искренней сердечности, и я даже удивилась сама себе: почему при такой любви и взаимопонимании я регулярно впадаю в отчаяние, которое влияет на мое настроение и отношение к жизни? Видимо, мы, женщины, словно вытканы из нервов…

Муж вновь протянул ко мне руки и дотронулся до меня с невероятной нежностью… Из соседней комнаты ребенок стал что-то бормотать, и мы поняли, что нам пора выйти из нашей чудной сказки и возвратиться в обыденную жизнь.

«У тебя все есть, – говорила я сама себе. – Есть любимый человек, который стоит десяти мужчин, есть ребенок, подтверждение вашей любви. И благодаря всему этому ты должна возродить в себе тот естественный шарм, который послужит толчком для того, чтобы ты смогла вернуть свою полузабытую уверенность в себе…»

Поначалу я слегка запаниковала – как Саша будет без меня в яслях? Самая главная моя задача – вырастить здорового ребенка, и для успокоения своих меняющихся настроений я нашла оптимальное решение: поджидала мужа иногда до поздней ночи, и мы занимались любовью – небывалой, дикой, необузданной любовью.

Постепенно у нас все налаживалось – почти так, как было до зачатия ребенка. Но иногда нашу идиллию нарушало детское всхлипывание или бормотание, доносящееся из другой комнаты.

Да, сейчас я уже осознала, что любовь действительно может творить чудеса… Только она постоянно должна находиться в нашем сердце! Когда речь идет об отношениях, наше сердце всегда должно быть открытым для того невероятного восторга, того чудного вдохновения, поднимающего тебя высоко-высоко, к самым далеким звездам. И заменять эту искреннюю любовь чем-то другим, изменять мужу, например, из-за нехватки времени, мне ни за что не хотелось! Настоящая любовь дает нам не только психическую стабильность, но и нравственные устои.

У меня была привычка – заранее прокручивать в голове еще неслучившиеся события. И когда я все-таки решилась отдать в ясли моего Сашу, которому уже исполнился год и десять месяцев, я сильно переживала. Я не знала, кому будет труднее – мне, у которой материнский инстинкт сейчас, видимо, увеличивал свою мощь, или моей любимой тете Лидии, у которой красивый заморский муж-болгарин уехал работать по контракту в Европу, и она уже две недели ухаживала за погодками Вадимом и Романом, детьми моей двоюродной сестры Анжелики. Анжелика была в Париже – она ни за что не желала оставлять свое хобби рисовать и продолжала пытаться продать свои акварели, поэтому и ездила на различные художественные выставки. Ей так повезло с мамой: тетя Лидия была уверена, что у ее дочери есть настоящий талант. Кроме того, в душе пожилой дамы звучали еще и практичные нотки: не зря она потратила столько денег на художественную школу, которую ее дочка посещала с пяти до восемнадцати лет. Так что занимайся своим призванием, Анжелика, а дети твои будут сытыми и здоровыми! По настоянию своей мамы кузина даже решилась на неоплачиваемый отпуск в компании, где она собиралась стать менеджером, но, судя по тому, как активно тетя Лидия поддерживала искусство своей дочери, это произошло бы нескоро, а может, и вообще бы не случилось. Да, вундеркиндом быть нелегко! И это относится не только к теперешним молодым мамочкам, но и к мамочкам всех возрастов! По отношению ко мне, племяннице, у моей тети, наверное, тоже были какие-то амбиции, так как она всегда недовольно цокала языком, обнаружив, что я, несчастное создание, только ухаживаю за своим малышом и ничем другим, по всей вероятности, не занимаюсь.

– Дорогая, не слишком ли ты долго вытираешь этому молодому человеку попу?

– Этому молодому человеку еще нет двух лет, что мне делать? – ответила я сухо, пожав плечами.

– Ну, мда, мда, мда…

Я подумала, что вот-вот тетя станет уточнять возраст моего сынка до точных минут его рождения, и, честно говоря, уже ожидала это услышать, но, к моему изумлению, этого не случилось.

Тетя Лидия просто безостановочно продолжала цокать языком:

– Ну, мда, ну, мда, ты права, он слишком маленький, для того чтобы его мама занялась декоративным искусством и продавала свои авторские работы по всему миру.

У меня еле хватило сил, чтобы не расхохотаться во все горло. «Декоративное искусство» – здорово тетя придумала, видимо, ей самой в молодости неистово хотелось стать художницей, разъезжать по миру и выставлять свои авторские самовары и расписных петушков.

– Ну ладно, возможно, я не права относительно декоративного искусства, я сама не уверена, что твоя мама, сестрица моя, вообще отдавала тебя в художку, хотя я ей велела. Ну а как же балет?

– Извини, тетя, но в мои двадцать шесть лет с балетом давно покончено.

– Почему? Я помню, ты здорово танцевала в детстве.

Я промолчала. А голос тети, которая пока старалась сдерживать осуждение, все же настаивал со своими неизменными амбициозными нотками:

– Ну?! Я жду ответа!

Когда через некоторое время я оповестила тетю о своем решении подыскать работу, она даже засияла от небывалого счастья. Тетя наконец осознала, что мне не хочется кататься по миру, предлагая людям купить свои бесподобные самовары, сияющие всеми цветами радуги, но все же она была довольна: