Роман Сенчин - Русская зима

Ну да, вроде так. Но конец слишком простой. А если Бог пошлет ему новый соблазн в виде распутницы или юной юродивой? Если бы та женщина была моложе и удержала Сергия, сделала своим сожителем? Ведь запросто, и сколько угодно примеров, в том числе и среди монахов – сбежавших, расстриженных, но ставших верными мужьями, отцами. И что это, грех или шанс по-настоящему человеческой жизни?

Ведь мог отец Сергий ту распутницу сделать своей женщиной и одновременно духовной подругой, мог быть счастлив с юродивой, мог сгладить близящуюся старость той женщины, к которой пришел. Может, Бог для этого ему женщин и подсылал?

А Сергееву какие-то силы подослали котенка. Того, вчерашнего, из-под машины.

Открыл дверь покурить, и тут под ногами мелькнуло рыжее. Пока Сергеев развернулся, прошел на кухню, котенок уже сидел перед холодильником.

– Ты что здесь забыл? – его захлестнуло резкое, острое бешенство; захотелось схватить за шкиряк хама и скинуть с террасы. – Пошел на хрен!

Получилось слабо, почти жалобно. Нет, это было не бешенство, а обида. Хотел одно, а получил вот такое…

– Сейчас покурю и вышвырну, – пообещал себе.

Крепкие волны ветра равномерно накатывали на дом, били в него как невидимый мешок с опилками. Наверное, так же сейчас бьют волны воды в обрыв. Теперь Сергеев был уверен, что море может до него доставать… Затягивался, стоя в стене лицом, пряча сигарету в кулаке, но порывы находили ее и здесь, раздували уголек, и сигарета уменьшалась больше не от затяжек, а от ветра…

Котенок сидел на прежнем месте – перед холодильником. Обернулся на вошедшего Сергеева и мяукнул. Не требовательно, а просяще.

– И что? – Сергеев сел на стул. – Кормить тебя? Офигеть просто…

Решил пока что оставить. Погода наладится, тогда выгонит. Будет обратно лезть – отнести подальше. Такой вряд ли найдет дорогу… А голос внутри не словами, а как-то иначе убеждал: это неспроста, это знак.

В последние годы Сергеев многие случайности воспринимал как знаки, не мог поверить, что всё случайно, бессмысленно. И в этом забежавшем именно к нему и именно в такой момент котенке чувствовал знак. Ведь ему же надо было забраться по лестнице, а в его возрасте – от силы месяца два – это непросто.

Будто поняв, что Сергеев сейчас думает о нем, котенок не спеша, с достоинством, подняв вертикально хвост, подошел, потерся о штанину, сел и посмотрел ему в глаза. Там читалось: «Да ладно, чего ты – я много не съем и места не займу».

– Пока ветер – поживешь, – ответил Сергеев. – А потом ищи другой дом. Ясно?

Котенок мяукнул, но неопределенно. И так же с достоинством направился опять к холодильнику.

– А ведь знаешь, скотина, где жратва хранится. У кого-то уже пожил?

«Да, было дело».

– И за что тебя выперли?

На этот вопрос котенок не ответил.

Сергеев не любил животных, не держал их дома. У одной женщины, с которой жил, был кот, и он так его раздражал, что Сергеев, кажется, ушел не от нее, а от этого кота. Здоровый, с наглыми глазами, независимый. Он существовал как-то параллельно в квартире, даже к хозяйке не приставал с ласками, не будил утром, чтоб кормили, а просто садился перед кроватью и ждал. Но этой своей независимостью и раздражал, выбешивал просто. Сергееву было неуютно, и он свалил.

А в детстве очень хотел собаку, и кошку, и морскую свинку. Просил родителей. Они говорили: «Подрастешь, купим. Чтобы сам ухаживал, с собакой гулял». И когда Сергеев подрос, то уже не нужен ему стал никто – перехотел, что ли, перегорел.

И вот в сорок семь лет явилось живое существо. Само. Тихо мяукает: «Дай поесть».

С каким-то беззлобным ворчанием Сергеев выбрал два блюдца похуже, в одно плюхнул сметаны, в другое налил воды. Котенок полакал воды, долго обнюхивал сметану, а потом стал есть. Сергеев шевельнулся, и тот заурчал угрожающе.

– Да никто не отбирает у тебя, придурок. Сам же дал…

В тумбочке, вспомнил, есть пластиковый поднос. На первое время лоток заменит… Нарвал в него туалетной бумаги, поставил в прихожей у двери. Потом стал следить за поевшим котенком. Когда заметил, что подошел к шторе и стал присаживаться, схватил и перенес на поднос.

– Вот сюда ходи, – сказал мягко, без угрозы. – Сюда пись-пись и ка-ка. Понял?

И захотелось как-то назвать его. Вернее – потребовалось. Нужно имя.

Стоял, смотрел на замершего котенка. Вот он сошел на пол. Среди обрывков темнела крошечная кучка. Котенок понюхал ее и стал деловито пригребать бумагой.

– Молодец… – И Сергеев запнулся. Да, имени не хватало. – Как тебя назовем? Рыжун? Рыжец? – Вспомнил, что должен быть звук «с». – Рысик? Не, на рысь ты не похож… А ты вообще кто – мальчик, девочка? Давай-ка проверим?

И до позднего вечера возился с котенком. Потом допил вчерашний коньяк и лег спать. Слушал удары в стены и окна, и сквозь дрему почувствовал, как котенок, которого назвал Штормик – «ш» и «с», в общем-то, одно и то же, а пол определил как мужской, – заскочил к нему и пристроился под боком. «Вот наглец!» – успел возмутиться Сергеев, проваливаясь в сон.

Утром ветер не прекратился, к нему добавился дождь.

«Хм, как предвидел про подоконники – засекает сюда…»

Но разглядывать бьющую под стеклопакет воду и тревожиться не позволил голос котенка: «Дай, дай».

– Блин! – Самого после коньяка мутило от воспоминаний о еде, а надо идти, что-то искать в холодильнике для этого…

– Молока нет. Что, опять сметаны?.. Курицу можно сварить…

«Дай, дай».

Необходимость заботиться и раздражала, и была приятна. Как-то неожиданно приятна. К дочке Сергеев долго испытывал брезгливый страх – маленький ребенок его пугал. Стал брать на руки уже года в полтора, когда она вовсю сама топала, и ей не нравились его тисканья. Помнится, на удивление и обиду тогдашняя жена отреагировала осторожным упреком: «Раньше надо было, тогда бы привыкла».

К сыну он проявлял больше внимания, даже памперсы менял, укачивал. Но как-то без души, по обязанности. А вот теперь чувствовал, что ему требуется этого приблудного Штормика сначала накормить, а потом пощекотать, поиграть. Сделать ему хорошо и приятно.

На улицу выходить не хотелось. Хорошо, что бутылка для окурков стояла здесь, в прихожей у двери. Сергеев открыл вентиляционное окошко в туалете, закурил. Дым послушно потек в окошко как в трубу.

Что, надо в Михайловку, там он видел зоомагазин. Купить корма, лоток нормальный, наполнитель, от блох какую-нибудь хрень… Вот же свалился на голову подарочек…

Котенок поел, умывался. Бумажки на подносе были сухими.

– Если на пол напрудишь – получишь. Понял?

Тот не отреагировал.

– Слышишь, нет? – наседал Сергеев, будто котенок мог ему действительно ответить. – Черт, – снова встал перед окном, – дождь-то серьезный. Никаких просветов.