Антонина Сергеева - Завернувшись в теплый плед. Зима. Второй сезон. Сборник рассказов

Обычный день. На улице намело сугробы. Мы с подружкой наблюдаем, как заливают ледяную горку и скоро пойдём гулять. Но у нас есть одно важно дело. Мы изобрели клавиатуру. Она яркая и на плотной бумаге. Каждый квадрат означает что-то своё. С помощью неё у нас появились маленькие зверушки. А чтобы быть ближе к ним достаточно открыть шкаф.

В этот вечер после прогулки я взяла клавиатуру, открыла шкаф и стала быстро прикасаться к разноцветным квадратам. Шагнула в темноту шкафа и слышала, как дверь за мной закрылась.

2025

Сигнал будильника атаковал также неожиданно, как гроза лето. Фиона встала с постели и, зевая на ходу, поплелась на кухню. Включила кофе-машину, выбрав капучино.

Стоп.

Замедленная съёмка в голове, шаги в обратном порядке. Коридор. Комната.

– Ты кто? – спросила Фиона девочку лет пяти-шести. – Как ты сюда попала?

Стоп.

Фиона таращилась на своё детское отражение.

– Фиона, я зашла в шкаф, – моргала девочка, переступая с ноги на ногу.

– Ах, шкаф, – расхохоталась Фиона и взяла девочку на руки.

Жизнь закипела на кухне. Фиона точно знала, что каша не для неё. Творожные панкейки одной левой и тёплое молоко.

Этот ребёнок всколыхнул в ней жизнь. Фиона расспрашивала девочку о планах и мечтах, гладила её волосы, просила верить в себя и всегда следовать за мечтой.

Вернувшись в зал, Фиона показала девочке книги. Красивые с иллюстрациями.

– Видишь?

– Как? Ты тоже Фиона? – воскликнула девочка.

– Да, именно она. И поверь, однажды, на обложке такой книги будет и твоё имя.

День пролетел незаметно. Девочка начинала нервничать.

Фиона крепко-крепко её обняла и спросила:

– О чём ты мечтаешь сейчас?

– Я хочу, чтобы Дед Мороз принёс подарок маме.

Фиона встала, открыла шкаф и достала коробочку. Подошла к девочке и положила на ладонь.

– Возьми. Не спрашивай. Положишь под ёлку. Это наш с тобой секрет.

1994

Новогодний фейерверк разразился в ознаменование Нового года. Я, родители и бабушка стояли на балконе. Разноцветное великолепие этой ночи будоражило мой взор.

– Фиона, заходи, замёрзнешь, – позвала мама.

– Смотри! – закричала я, шагнув в комнату. – Мама, там подарок! Наверно для тебя.

Мама улыбнулась одними глазами, наклонилась и подняла коробочку. А когда её открыла, на глазах были слёзы.

Я стояла в нетерпении:

– Что же там, мама? Дед Мороз тебя осчастливил?

– Ох, моя дорогая, ещё как, – и взяла меня на руки.

Очень люблю её объятия.

Уже засыпая, увидела, что в коробочке лежит фотография, на которой изображены мама, Фиона и я.

Если когда-то мир остановится, то обязательно в ноябре…

В последнем месяце осени ничего не происходит, все засыпает и медленно покрывается инеем. До праздников еще далеко, а лето было вечность назад. Поэтому ты намотаешь в три слоя шарф, спрячешь уши под самой теплой шапкой и пойдешь. Ты еще не готова к холоду и с трудом вдыхаешь острый воздух первых морозов, твои пятки еще не привыкли к носкам и тяжелым ботинкам, ты ворчишь на постоянный температурный минус и жалуешься друзьям на питерский климат. Голые деревья на фоне унылых пейзажей одинаковых высоток не вызывают лирических настроений. Даже не прибавляют вдохновения писать главу задуманной книги, потому что мир остановился и ждет.

Ждет, когда ты примешь эту осень и, забирая в кофейне мятный капучино, улыбнешься хотя бы девчонке в ярком переднике на входе. Та протянет разноцветную листовку и с сияющей улыбкой предложит зайти завтра на дегустацию имбирных пряников. «Слишком жизнерадостная, – проворчишь ты, кутаясь глубже в шарф, – да и имбирь мне не нравится». А после выйдешь на улицу и засмеешься. Засмеешься чисто, от души, пуская в легкие всю ноябрьскую свежесть, осторожно разрешая себе похандрить и снова вернуться в жизнь. Пусть в трех одеждах, и пусть настроение будет не очень, позволишь себе замерзнуть, чтобы потом согреться и полюбить все то, что так часто ругаешь.

Снова понадобится вся энергия, но ты молодец, позаботилась об этом до, ведь так происходит всегда, то же самое случится через год. Поэтому сейчас ты пойдешь по улицам, улыбаясь уголком губ, а за облаками вдруг покажется негреющее долгожданное солнце.

…Мировой стоп непременно однажды случится в ноябре, но тебе уже будет не страшно.

Лунный свет заливал землю, заглядывал в окна, словно проверяющий страж – все ли мирно в последнюю ночь года. Среди снежно-белых холмов в окружении соснового леса засыпала деревня, посапывали коты в теплых хозяйских кроватях, и все замерло в ожидании зимнего утра. Только в одном доме не спала маленькая детская душа. Аленка лежала под большим пуховым одеялом, не дыша прислушивалась, ловила каждый звук. Поняла, что все тихо, вытащила сначала одну ногу, потом вторую, встала на холодные половицы и застыла. Все спали.

Аленка на цыпочках пробиралась к двери, озираясь на комнату родителей. Не разбирая, наспех надела отцовский большой тулуп и его же валенки, дернула тяжелую дверь и выбежала во двор. После теплого дома мороз казался колючим, он сразу накинулся на Аленку, показывая, кто тут хозяин, зацепился за ее щеки, и та поскорее спрятала нос поглубже в воротник. Путаясь в длинном тулупе, девочка ступила на засыпанную снегом тропинку и пошла к калитке. Вокруг ни души, тишина, только ветер треплет ветки яблони за домом. Аленка вдруг испугалась, остановилось, но потом твердо, на сколько позволяли большие валенки, продолжила идти. Она думала о бабушке, которая рассказала ей про главную ночь в году. По поверью самая важная ночь не та, когда все празднуют, а та, что до нее – последняя. Именно в эти часы год заканчивает свой бег, былое осталось позади, а будущее еще не начиналось.

– Тогда и следует загадывать желания, им суждено сбыться, – учила бабушка, – но никто не должен тебя увидеть, иначе снежного чуда не произойдет.

Девочка шла по пустой улице, пока не увидела большой холм снега, привезенный со всей деревни. «Высокий. То, что надо», – Аленка смело полезла наверх. Стоило ей провалиться по колено на вершине, она довольно кивнула, посмотрела на полное звезд небо и крепко зажмурилась.

«Хочу! Хочу! Хочу!», – кружилось вихрем в голове. От усердия сжав кулачки, даже перестала дышать.

– Все, пусть сбывается, – выдохнула Аленка и попыталась выдернуть валенки из сугроба. Но те не поддавались, она тянула изо всех сил – без толку.

Двигаться мешал неудобный тулуп, в рукава набился снег, и Аленка с ужасом поняла, что выбраться в валенках невозможно, они как приклеенные даже не двигались. Остаться босиком страшно, ночевать в сугробе еще страшнее, холод постепенно добрался до маленького тельца, и она из последних сил дернула ногу. Неожиданно валенок поддался, затем второй, удалось встать, как вдруг снег под ней словно ожил и покатился вниз, унося за собой девочку в отцовском тулупе.