Антонина Сергеева - Завернувшись в теплый плед. Зима. Второй сезон. Сборник рассказов

Через несколько минут они смотрели в замочную скважину двери у кабинета мэра. Тот в полумраке, не открывая тяжелых портьер, склонился над своим столом и писал указ за указом. Изредка поднимал голову, будто прислушивался к чему-то и снова водил ручкой по бумаге.

Эльф захихикал, слегка приоткрыл дверь и кинул в кабинет горсть елочных иголок.

Затем глянул на Сторожа: «Смотри внимательно. Мэр тут не один. Когда ты рассказал, что он топал ногами, я сразу понял, что это проделки тролля-варвара. Они давние любители потешаться над горожанами и лишать их праздника. Подчиняют себе волю другого человека и вытворяют, что хотят.»

Сторож пригляделся и впрямь увидел на плече мэра маленького сморщенного человечка. Он что-то нашептывал и без передышки смеялся, свесив ножки. Но как только до него дошел аромат иголок, замолчал и выпрямился.

Эльф рассмеялся, запустил руку в карман и вытащил оттуда крупный ярко-оранжевый мандарин. Сторож завороженно следил, как он очистил его от кожуры, разделил на дольки и кинул в самый центр кабинета. Тролль-варвар повел носом, что есть сил, затопал и завертелся на месте, посылая эльфу проклятия. В следующий миг он испарился с гулким хлопком.

Мэр встряхнул головой, проворчал: «Наваждение какое-то», и смял все лежащие перед ним бумажки.

– Избавиться от троллей проще простого, главное – вовремя их заметить. Пытаясь лишить людей праздника, они больше всего на свете этого праздника и боятся! – эльф пожал лапу елке на площади и, прыгнув в повозку, умчался в облака.

Сторож подмигнул зеленой красавице и вспомнил, что не отчитался. Добежал до ближайшего телефона и набрал знакомые цифры:

– Алло, новогодняя канцелярия? Все хорошо! В город N пришел Новый год!

Желание номер раз – хочу плюшевого медведя. Желание номер два – хочу большой леденец на палочке.

Эмма смотрела, как дочь старательно выводит письмо для Деда Мороза. Мечты и желания – единственное, что она могла себе позволить, мишки и леденцы уже не по карману. Она тоскливо глянула на экран телевизора, где дорого одетые дамы хохотали и рассказывали, что лучше есть, чем запивать, во что вкладывать деньги.

«Деньги», – хмыкнула Эмма и все выключила. Дочка не отрываясь, писала мечту номер восемь. Она еще не знала, что мама в одночасье осталась без работы, всем работникам консервного завода заявили о закрытии, производство остановили, и жители их городка оказались без зарплаты за последний месяц. Стоит ли объяснять семилетней девочке отсутствие подарков под елкой и оливье на новогоднем столе через неделю? Эмма не рассказывала, а только ежедневно подсчитывала оставшееся.

Вечером в магазине, мысленно прикидывая расход и разнообразие блюд, она запаслась гречкой, поставила галочку в голове и отняла сто пятьдесят рублей от бюджета. Оставалось полторы тысячи.

Эмма вышла на крыльцо, но неожиданно одна нога скользнула по припорошенному снегом льду, и земля закружилась. Девушка бессильно замахала руками, устанавливая равновесие, но тщетно. Нос Эммы уже летел к ступеням магазина, как вдруг ее локоть ухватила чья-то крепкая ладонь. Чуть не плача она поправила сбившуюся шапку и пролепетала: «Да что ж за неудача». Потом взглянула на своего спасителя, сухого старичка, и узнала в нем соседа Аркадия Петровича. Его тоже уволили с завода, где он числился в гардеробе и сейчас ему, похоже, не сладко. Эмма поблагодарила его, пригласила на чай, она была невероятно счастлива, что сосед именно сейчас оказался на крыльце злосчастного магазина.

– Чай, конечно, это хорошо, но возьми вот лотерейный билетик, – он достал из потрепанной старой шубы квадратный листок с буквами «СТОЛОТО», – дай, сколько не жалко. Выиграешь, вот увидишь!

Эмма улыбнулась, но увидев глаза деда, нахмурилась. Сомнения и жалость рвали сердце, пришлось сделать выбор. Она решительно отдала соседу деньги. Потом посмотрела на купюры, на седого Аркадия Петровича, положила в его ладонь все без остатка, сжала билет и, не помня себя, пошла домой.

Позже Эмма ругала себя за безрассудство: «Глупая, как можно отдать последнее и лишить собственную дочь надежды на праздник?!» Она взглянула на билет и прочла условия выигрыша, в который и не думала верить – впишите четыре числа от 1 до 30.

– Хм, это просто. 29 – мой день рождения, 4 – день рождения дочки, 15 – день рождения мамы. А четвёртое?

Путем нехитрой математической задачки сложила числа вместе, вышло 11.

Все написанное тут же пропало. «Странно все это», – пробормотала Эмма, а уже с утра дрожащей рукой включила телевизор и принялась ждать.

Когда ведущий бодрым звонким голосом назвал цифру 29, она улыбнулась. Когда выпала четвёрка, нервно дернулась. При слове «пятнадцать» привстала и только, когда ведущий объявил паузу, выдохнула. Через пять минут на экране снова забегали шарики с цифрами, они крутилась, подмигивали, словно посмеивались над судьбой. Внезапно все остановилось, замерло, затихла даже метель за окном. Ведущий хитро подмигнул, Эмме вдруг показалось, что ей, а после достал шар, повертел в руках и в камеру закричал – 11!

Закричала и Эмма! Да так, что опрокинула стул, кинулась целовать билет с проступившими словами «Выигрыш 100 тысяч рублей». Потом остановилась, проверила и кинулась к соседу. Она колотила в дверь, кричала: Аркадий Петрович, откройте!», из двери рядом показалась детская головка, пискнула: «Он уехал», следом вышел отец девочки: «Зачем он тебе? Его родня увезла ещё неделю назад».

– Как неделю… Я же вчера… – бормотала Эмма.

– Уехал дед, – пожал плечами мужчина и скрылся.

Эмма напоследок взглянула на дверь Аркадия Петровича, приложила к ней ладонь и прошептала: «Спасибо, спаситель!»

За окном лежали пухлые белые сугробы, они блестели в свете фонарей, переливались на фоне вечернего неба, а кружевные снежинки заигрывали с ветром. На столе у Эммы стоит оливье, а под елкой лежат разноцветные коробки. Дочка на пальцах загибает их количество и заливисто смеётся. Сегодня Новый год, и в этой семье чудеса уже случились.

1. Новогодние носки для Ани

Аня нараспашку открыла входную дверь и влетела в квартиру как вьюга. Вытряхнула с шубы, ещё маминой, хрустящий снег. Скинула тяжёлый портфель. Он с грохотом упал на потёртый паркет, припорошив его белой крупой.

– Ба, я дома!

– Хорошо, милая. Мой руки, иди кушать.

Аня засунула промокшие ноги в мамины меховые тапочки. Они были настолько велики, что слетали при каждом шаге. Аня не отрывая подошвы от пола, пошаркала к бабушке.