Игорь Англер - Слышащий сердце. 3

– Зачем ему возвращаться сюда? Его здесь никто не знает и никогда не видел! – недоумевал Семёныч.

– Если он уверен, что сохранил инкогнито, то да. А если он испугается, что его раскроют? Тогда он вспомнит встречу с Градовым в Краснодаре. Может, и меня в компанию пригласит, – резюмировал Ломов. – В общем, нам нужно держаться вместе и сообщать друг другу любую информацию. Евгения Кузнецова с Эстетом нужно известить. Послезавтра созвон по результатам встречи с турецким дипломатом.

Градов и Ломов вместе вышли из бара и направились к метро. Семёнычу нужно было туда же, но он отстал от них, размышляя о том, нужно ли отменять поездку на Псковщину и под каким предлогом, чтобы не беспокоить жену. Битюг в одиночестве стоял возле своего внедорожника и с кем-то разговаривал по мобильному телефону.

Муса бросил чемодан на полку и устало развалился на койке, осматривая скромное тесноватое помещение с небольшим привинченным к полу столиком под иллюминатором. Капитан уступил ему свою каюту.

Муса вспомнил утомительную дорогу на поезде из Баку в Тбилиси, потом пересадку на Батуми, в котором он провёл несколько дней. Сначала он познакомился в прибрежных кафе с местными шкиперами-кардашимами 11 11 Братьями ( тур. ). , которые перевозили разные грузы между Грузией и Турцией, не брезгуя мелкой контрабандой и перевозкой пассажиров. Узнал, когда отходит ближайший корабль на Трабзон и кто его командир. Договориться с ним не составило особого труда – всего двести долларов за пятичасовое плавание по Чёрному морю в каюте капитана. Судно отходило через час. В дверь вежливо постучал кэп и поинтересовался, не нужно ли чего. Муса попросил принести стакан под коньяк и помыть фрукты.

«Батум – Трабзон – Стамбул – Афины, через пару дней уже буду в Ханье, – мысленно прочерчивал маршрут Муса. – Дипломатический американский паспорт – вещь! Никакого досмотра! А то пришлось бы „Слышащего сердце“ в Баку оставить. Деньги нужно будет на счёт в Хелленик Банк положить. Или лучше в ячейку вместе с кинжалом? Наличка может пригодиться».

Муса мысленно похвалил себя, что не стал спешить и отправился в более длинное и утомительное путешествие на поездах и корабле. На машине было бы, конечно, быстрее, но рискованнее. Лучше прикинуться челноком, едущим в Турцию, чем одному гнать на автомобиле по горным кавказским дорогам в такое неспокойное время.

Капитан принёс посуду, вымытые и уже порезанные фрукты и погнутую вилку с тупым ножом. Муса проводил моряка и, посмотрев, нет ли кого в коридоре, закрыл дверь. Он вернулся к вещам, открыл чемодан и, покопавшись, достал коробку из-под обуви. Снял крышку и развернул свёрток. Блеснули инкрустация и драгоценные камни. После небольшой паузы, взявшись за рукоятку, Муса медленно, будто прислушиваясь к пульсу, потянул бебут из ножен. Невидимый сердечник глухо стукнул в набалдашник. Муса, непроизвольно прищурившись, всматривался в горящий изнутри рубин и ждал, пока замрёт дрожащая струна. Нервный озноб вдруг пробежал меж лопаток, заставив Мусу содрогнуться.

«Просится в дело. Неужели придётся достать его ещё раз? И кинжал это чувствует? Не врал старый Ахмет про мистические свойства османского бебута», – думал Муса, пряча кинжал.

Он отпил коньяк, бросил в рот одну за одной несколько виноградин и закрыл глаза. Накопившаяся за последние несколько месяцев усталость и нервное напряжение сказывались – ему всё чаще хотелось спать, и иногда в самое неподходящее время.

«Проклятая Чечня! Если бы не священный кавказский долг перед моими предками, никогда бы туда не поехал. Пускай сами ведут свой джихад!»

Муса никак не мог сосредоточиться на предстоящем отчёте командованию.

«Специальный посланник ЦРУ Уилльям Уэмфри уже ждёт меня на военно-морской базе НАТО в Ханье. Нужно будет так драматично составить доклад, чтобы у него не оставалось никаких сомнений, что мне нужен отпуск. А он мне очень нужен. Моя албанская банда совсем, наверное, распустилась. Я бросил её… Сколько же я не был на Крите? Года три? Ну да, после того расстрела в Баку я отлежался и вернулся на базу. И вместо переподготовки с „морскими котиками“ меня отправили на восстановление. Две недели на пляже прошли замечательно! – Муса улыбнулся, вспомнив молодую гречанку из отеля. – Найти её, что ли? Там ли она работает? Столько времени прошло! Можно и повторить с ней, но сначала нужно потребовать отпуск и навести порядок в банде. Отчёт обдумаю завтра».

И Муса прилёг подремать. До Трабзона его никто не беспокоил.

Дмитрий Ломов положил трубку служебного телефона и долго смотрел в окно. Открытое настежь, оно не несло прохлады, несмотря на вечернее время. Наоборот, в него вползало невидимое, душное и влажное невское марево – предвестник грядущей грозы.

«Скорей бы уж! – подумал Ломов. – Хоть чуть-чуть, может быть, освежит. Не август выдался, а парилово – ни вдохнуть ни выдохнуть!»

Он подошёл к окну и некоторое время прислушивался, не зашумит ли в кронах лип долгожданный ливень. По ржавому, с остатками пузырящейся краски подоконнику забарабанили первые крупные капли. С Выборгской стороны наползала чёрная со зловещей сиреневой окантовкой по краям туча. Потемнело. Ломов долго возился с неподдававшейся защёлкой, наконец плотно прикрыл окно. Тряхнул его, проверив на прочность. Убрал документы со стола в сейф и посмотрел на настенные ходики – до назначенной встречи с турецким атташе оставалось сорок минут.

«Он будет тебя ждать в восемь вечера в „Кавказ-баре“ – знаешь, конечно?» – сообщил Ломову несколько минут назад незнакомый гэбэшник, представившийся майором Литвинцевым. Ломов бросил взгляд на молчавший телефон и подумал, почему таким делом занимается начальник отдела расследования преступлений иностранцев, а не… Но Ломов не стал решать эту головоломку, а попросту выругался вслух.

Дождь, набирая силу, стучал по стёклам всё настойчивее. Ломов пошарил в нижнем ящике стола и вытащил оттуда зонт. Наплевав на непогоду, он решил пройтись до Караванной улицы, на которой располагался ресторан, пешком.

«По Каляева, потом направо на Пестеля к цирку, а там и Караванная уже – как раз на полчаса хода! – мысленно выстраивал маршрут Ломов. – Заодно погляжу, нет ли хвоста, и ливень мне в помощь – людей будет не много. А с другой стороны, если комитетчики сами мне назначили встречу с турком, на кой им за мной следить? Хотя кто их знает. В любом случае подышу прохладой после такой парилки».

Ровно через тридцать минут Ломов стоял под проливным дождём перед входом в «Кавказ-бар», пытаясь закрыть заевший старый зонт. Он был зол на себя за то, что решил поиграть в сыщика и устроил этот забег. На Фонтанке, не дожидаясь зелёного сигнала светофора, он бросился лавировать между рядами машин. Добравшись до Караванной, он свернул за угол и остановился в ожидании, не воткнётся ли кто в него. Но никого подозрительного он не заметил. Похоже, что среди гэбэшников идиотов шляться в такую погоду не было. Наконец кривые в некоторых местах спицы схлопнулись, и Ломов толкнул входную дверь.