Array Сборник - Самому себе не лгите. Том 1

На пути бегущего Мишки оказался Ленивец. Он висел на суку вниз головой и размышлял. Все интеллигенты размышляют – неважно, о чем, лишь бы размышлять. Ленивец был интеллигентом и потому размышлял. Все ленивцы размышляют, потому что интеллигенты. Никто из лесного братства так не мог размышлять, как Ленивец. Он висел вниз головой, держался за хвост и висел. Ему хорошо было размышлять, на лес и зверье глядя снизу вверх, совсем другое впечатление получаешь.

Висит Ленивец на суку вниз головой и ждет гостей на коре дерева. Увидит и нехотя своим шершавым длинным языком слизнет участников трапезы – и снова висит, зацепившись хвостом за ветку дерева. В полусне он размечтался, как к нему на обед добровольно идут самые любимые лакомства: становятся в очередь и идут, идут… Сами идут, без кнута и пряника, при этом славословят Ленивца, выкрикивая ему здравицу. Не просто идут, а идут с выдумкой: то карнавальным шествием, то военным маршем, то парадом физкультурников. Полакомится первой партией живого деликатеса – и закроет глаза от удовольствия под торжественные и сладостные звуки здравицы в его честь…

…Ленивец так размечтался, что не заметил, как свалился на землю, сбитый бегущим воеводой. Несется Мишка с Лешим на голове, и с размаху плюхнулся в озерцо, которое оказалось на его пути.

Топтыгин вылез на берег, встряхнулся и развалился на берегу: обсушиться на солнце. Лежит Мишка и подставляет солнцу то один бок, то другой, зажмурившись. Вдруг он вспомнил, что после зимней спячки еще маковой росинки на язык не брал. Поднялся на задние лапы и с рыком отправился на охоту.

Сороки разнесли по всему лесу новость:

– Медведь остается хозяином леса. Многая лета нашему воеводе!..

Всё лесное население, в страхе укрывшись в чаще, трижды восславило хозяина леса.

Михаил Топтыгин, утолив голод, великодушно простил Лешего, и в лесу снова воцарились мир и согласие.

Это произошло в те далекие времена, когда недовольные военными поборами местные князья – азнауры – враждовали с царем Багратом.

Царь Баграт III, при котором в столице на холме Уквеми-риони, то есть на нижнем, правом берегу реки Реюнион, как называли ее древние римляне, был построен храм Успения Пресвятой Богородицы. На этой земле побывали не только аргонавты, но и римские легионы. Они окрестили реку Реюнион, от этого названия и произошло Риони.

Строительные работы начались незамедлительно по проекту и плану сына Деметре.

Азнауры готовили заговор против царя. Они обратились к ворожейке Мадлен с просьбой предсказать успех в борьбе против Баграта.

В ответ Мадлен сама предложила заговорщикам свою помощь, объяснив, что в молодости пострадала от царя и готова ему отомстить. Она велела распространить слух на Большом базаре, будто Деметре – незаконнорожденный ребенок Баграта, а родного сына он приказал завернуть в бурку и заложить в фундамент храма, чтобы никто не обнаружил. Мадлен обещала заставить царя признаться в злодеянии, которого не совершал.

Всё так и произошло. По всей столице люди стали возмущаться царем, требуя его казни и расправы над Деметре. Баграт дознался, чьих это рук дело, и приказал доставить к нему Мадлен, чтобы наказать ее за подлый навет.

Однако ворожейка бесследно исчезла.

Прошло много времени, храм царя Баграта давно разрушился, столица государства перешла на берега реки Куры. Вдруг на Большом базаре поползли слухи, будто возле развалин храма появился призрак: он неожиданно возникает вместе с молодым месяцем и исчезает вместе с полнолунием.

Люди подумали, что это призрак ворожейки Мадлен, которая почему-то носилась среди камней, копала под ними, бормотала что-то себе под нос. Народ стал прислушиваться к голосу, который доносился от призрака. Так постепенно узнали, что не царь Баграт, а Мадлен сумела незаметно для строителей подложить в фундамент храма свою родную незаконнорожденную дочку – живую, и ей не исполнилось еще одного месяца.

Узнав, что царедворцы ее ищут, Мадлен добралась до горной реки Гумиста и бросилась на ее камни.

Оказавшись в аду, совесть в ее душе проснулась, ворожейка превратилась в призрак и стала искать дочку среди развалин старого храма. Поговаривают, будто по ворожбе призрака Мадлен он и разрушился – чтобы она могла быстрее найти останки дочери.

На самом деле храм разрушился из-за войны с врагами, нападавшими с юга. Его восстановили через триста лет, и призрак исчез.

Активный участник Р. Ж. и прочих форумов с 1998 года ( понятия «блогер» еще не было ) . Автор портала «Проза.ру», публиковался в журнале «Край городов».

Книга «Дети питерских улиц» ( первая версия повести ) издана в 2008 г.

В 2010 году награжден дипломом международного конкурса малой прозы «Белая скрижаль». Лауреат конкурса Лито.ру с правом призовой публикация в журнале «Контрабанда» ( 2011 г. )

В 2019 году опубликована книга «Дети гранитных улиц» ( вторая версия повести ).

Лауреат 3-й степени Московской литературной премии – 2020 в номинации «Роман».

В очередной раз вернувшись с Северного Кавказа, Гоша пребывал в отличном расположении духа. Будущее представлялось чистым и безоблачным, никаких перспектив, как и работы, не было. Так что обозримое время он намеревался честно «маяться дурью», полагая, что, трижды перемахнув главный кавказский хребет, этим летом он достаточно поработал.

Единственным омрачавшим столь безоблачное состояние фактом было понимание мимолетности этого блаженного счастья. Идейному раздолбаю Гоше, вечно оказывающемуся в гуще непонятных людей и событий, на самом деле претила вся эта мирская суета: ничто он так не ценил, как рок и одиночество.

Может, ради этого он и уходил в горы?..

Впрочем, какая такая сила тянет людей в горы, Гоша не мог объяснить даже себе. Наверное, была в этом и красота, и масштаб горных пространств, и иное ощущение личности, окружающего мира, собственной значимости…

Но что толкает индивида вместо наслаждения короткими мгновеньями питерского лета из года в год, по колено в снегу, переть неподъемный рюкзак на высоту в две-три тысячи метров над уровнем моря, по убеждению Гоши каждый должен объяснять себе сам. Там, до тошноты измотанный и злой, перематюгавший всё и всех, он согревался единственной мечтой об этих самых мгновеньях – о диване, жареной картошке… и эта обостренная вспышка любви ко всему привычному, даже надоевшему, казалась Гоше достаточным стимулом, чтобы на время покинуть цивилизацию.