Сергей Смирнов - А кто не пьет?

Елисеевич работал в редакции с 1934 года, с перерывом на войну. Рассказывали, что в молодости он носил на работу папаху и черкеску. Ответственным секретарем редакции был бывший царский полковник. Когда ему становилось грустно, он кричал:

– Шибанов, марш за водкой!

Выпив, он набрасывал на плечи шинель и играл на скрипке. Все материалы, которые ему приносили, он бросал в урну. В эти минуты он был щедр к женщинам, и вокруг начинали вертеться работницы типографии.

В редакции был буфет. Когда сотрудники приходили на работу, он говорили буфетчице:

– На службу!

И буфетчица наливала им водку с томатным соком. А когда часы пробивали 6 часов вечера, сотрудники произносили:

– Со службы!

И получали свою порцию чистой водки.

Рядом с редакцией была пивная. Раз в неделю туда прибегал мальчик-курьер и кричал:

– Редакционные, на летучку!

Четыре столика нехотя поднимались.

Чудесное было время.

В редакции пили из любой посуды!

«Чернила», «Бормотуха», «Огнетушитель»… Чудесные напитки нашей молодости

Каждый напиток достоин своей посуды. Вино разливали в бутылки ёмкостью 0,75, коньяк и водка занимали тару поменьше – 0,5 (сейчас все так и осталось), а вот чудесную золотистую жидкость чаще продавали на разлив, и цедили в трехлитровые банки. Полиэтиленовых «сосок» еще не было, зато были полиэтиленовые пакеты, в которых в очереди за разливным пивом стояли люди, чьи жены использовали весь запас банок под засолку огурцов или помидоров (мировой закусон!). Иногда такой пакет оказывался дырявым, и пиво приходилось пить по дороге домой – через дырочку. (Бегом!). Пакеты уже мало кто помнит, а вот стеклянная посуда еще в ходу. В челябинской Лаборатории живого пива время от времени торгуют пивом в старой, проверенной таре – в трехлитровых банках, к которым прилагаются сетки-авоськи. Ностальгия!

Шпроты – мировой закусон!

Пиво было живым. Без «консервов»! Пиво, если его не успели заранее разбодяжить, было классное! «Жигулевское», которое, как выяснилось позже, в Куйбышеве (Самара) варили по дореволюционным рецептам «баварского», вкусно пахло хлебной корочкой… Вот, правда, сортов в СССР было немного – «Жигулевское», «Ячменное», «Колос», «Славянское», «Бархатное». Больше не помню. В московском театре я как-то пил «Бадаевское» в бутылках, кажется, по 300 мл, но это было пиво для богемы. К сожалению, живое пиво быстро портилось, и содержимое булок на пятый день уже начинало подкисать. Пива не хватало, и, в то же время, нередко пиво продавалось «позавчерашнее» – парадокс.

Пиво пили так: на края толстой, граненой кружки сыпали соль. Когда соль падало в кружку, пиво пенилось. Разливное пиво «выбрасывали» в забегаловках, в частности, в пельменных. Алкаши добавляли в пиво водку, получалась жуткая смесь под названием «ёрш». На весь Магнитогорск был один пивной бар (потом появились и другие). На две кружки пива нужно было обязательно взять закуску. В бар всегда была очередь. Иногда светлого пива не было, и народу приходилось давиться «Бархатным» – темное пиво было не в почете.

А что с вином? Здесь уже было какое-то разнообразие. «Бормотуха», «Чернила», «Огнетушитель»… О чем это? Ветераны алкогольного фронта отлично знают, что речь идет о портвейне. Напиток ужасный, но истинно народный. Веничка Ерофеев в своей бессмертной поэме «Москва – Петушки» (не читали? – жизнь прожита зря!) писал: «Мы жили душа в душу, и ссор не было никаких. Если кто-нибудь хотел пить портвейн, он вставал и говорил: «Ребята, я хочу пить портвейн». А все говорили: «Хорошо. Пей портвейн. Мы тоже будем с тобой пить портвейн».

Я помню, что портвейн был дешев и крепок. 18, кажется, градусов было вполне достаточно, что сделать кампанию малознакомых людей старыми друзьями. Весело было в день пития, зато на следующий день… лучше не вспоминать. А что мы помним?

В памяти остался лишь один сорт портвейна – «777», или «Три топора», как его звали в народе. А ведь портвейнов. было много – белый, розовый, красный, и выпускали его в различных республиках Советского Союза. В отличие от настоящего, португальского портвейна в вино добавляли не коньячный, а водочный спирт. И получалось что-то типа «Агдама» – эта марка тоже навеки вошла в душу. Портвейны разливали в Армении, Грузии, Молдавии, Украине. Одним из самых «титулованных» был «Акстафа» – 18 «оборотов», 3 года выдержки и 9 медалей. В приличных кампаниях пьянством занимались в окружении бутылок портвейна «Массандра».

В 70-е годы в нашей стране появился чёрный портвейн «Порто» в пузатой бутылке с вогнутым донышком. И мы узнали, как на самом деле пьется настоящий портвейн!

У нас было свое понятие о жизни. Например, что такое счастье? Это свобода. А что такое свобода? Это возможность выпить в любое время суток. Мало того, что в винных магазинах был дефицит «горючего» для уставшего за день организма, так еще и работали они строго по графику – с 11 утра до 7 часов вечера. Счастья не бывает много. За всю жизнь в СССР по настоящему я испытывал счастье целых три раза, и всегда – за пределами России.

– Дают!

Этот клич поднимал в атаку многочисленные батальоны борцов с трезвостью. Никто не спрашивал, что дают, и так было ясно – пиво! Какое пиво – тоже мало интересовало, тут главное – сколько дают в одни руки, и хватит ли напитка на всех жаждущих.

Итак, впервые я испытал радостный миг счастья, находясь в отпуске в городе-герое Киеве. Здесь, на Крещатике я увидел симпатичную «стекляшку» с надписью «Струнок», и что подсказало мне, что здесь есть Оно! Так и есть! «Струнок» оказался пивнушкой, в которой работали автоматы с пивом. Бросаешь две монеты по 20 копеек, и получаешь кружку. Без давки, без очереди! А на закуску можно взять экзотическую штуку – щупальца кальмара. И пей, сколько хочешь. Вторично я был счастлив в Эстонии, где кроме пива было завались сухих вин. А в третий – в Абхазии. Было раннее утро, на веранде кафе сидели вальяжные абхазские мужчины, наслаждались шашлыками и запивали их (с утра!) крепленым красным вином. Только что вышел указ о борьбе с пьянством и алкоголизмом, и на мой вопрос: а как же решение правительства? С утра пить запрещено! Можно начинать только с 11 часов! Они налили мне полстакана и сказали:

– Указ действует на равнине. А здесь, в горах, он не имеет юридической силы. Будь здоров, дорогой!

Вино – молоко для стариков. Нарколог считал, что к спиртному граждан нужно приучать с детства и принудительно