Сергей Блинов - Герои твоих рассказов

Ну а сотрудничество ПНИ и «Театрала» продолжалось еще какое—то время, прежде чем завершиться. Однако скорее всего, если бы обе стороны и дальше были заинтересованы в продолжении совместной работы, то было бы еще очень много новых совместных дел у обеих команд.

История восемнадцатая: Когда-нибудь снова…

В 2016 году активная жизнь студии была приостановлена. Выпустилось во взрослую жизнь второе поколение юных артистов, и я решил не набирать новых. Взять паузу. Прежде всего, это было связано с большой загруженностью на работе и… выгоранием. В какой-то момент я понял, что не могу больше отдаваться «Театралу» так, как это делал раньше. И правильнее будет взять паузу. Так получилось, что пауза длится уже пять лет, хотя и были попытки снова вдохнуть жизнь в мое самое дорогое детище, ничего не получилось…

Сегодня я снова и снова обращаюсь к тем временам, когда «Театрал» был для каждого из нас большим, чем просто школьная студия. На компьютере сохранены сотни фотографий, записей спектаклей и фильмов, но, пожалуй, воспоминания не сложились бы в единую цепочку событий, если бы не еще одно очень важное дело, которому мы посвящали свое свободное время…

Каждодневная жизнь моих «театралов» не ограничивалась постоянными репетициями. Важной составляющей являлся наш печатный вестник, который был назван «Размышления о жизни». Редактором выступал я сам, а вот авторами рубрик были ребята. Мы вместе решали, какие рубрики и темы было бы интересно ввести и обсудить на страницах нашего издания, а дальше все приступали к работе.

Все, о чем мы писали, так или иначе было связано с театром вообще и с нашим театром в частности. Ребята сами искали необходимый материал, а затем пересылали мне, и я по мере необходимости помещал их работы в наше еженедельное издание. Одной из таких рубрик стали мои истории, которые приключились в бытность студентом или школьником. Я так и назвал их – «Театральные истории». Но никогда ранее они не были собраны все вместе. При желании их можно было отыскать среди ста семидесяти номеров нашего издания (к слову, рубрики никогда не выходили по конкретному графику – я помещал их в номер по мере готовности, а потому отследить, в каких выпусках встречалась та или иная тема, очень сложно).

И все же я собрал их, пролистав подборку номеров, чтобы теперь, спустя годы, все они оказались вместе и превратились в одну большую Театральную историю, рассказанную немного сбивчиво, с перепрыгиванием во времени, рассказанную не обо всем, что тогда происходило, но при этом рассказанную искренне и с большой теплотой. Моя театральная история не закончена, в ней еще очень много места, которое когда-нибудь будет заполнено новыми интересными событиями, встречами и людьми.

И вот тогда я снова открою свои записи и начну писать…

Длинная старая скамейка, покрашенная неделю назад, встречала всех жителей парадной, в течение дня выходивших из дома. Пожилые люди часто присаживались на нее, о чем—то беседовали, наблюдали за прохожими или просто отдыхали, особенно когда наконец—то выглядывало из-за облаков солнце и погода становилась почти что весенне-летней. Это была простая скамейка, на которой вечерами собиралась молодежь, но, вопреки всему, не шумела под окнами первого этажа, а из уважения к старикам, жившим в этом доме много лет, тихонько распивала напитки и грызла семечки. Порой поздно возвращающийся домой Иван-цыган, живущий на шестом этаже, распугивал парней и девчонок своим громогласным приветствием и сам падал на скамейку, где мог провести остаток ночи.

Каждое утро, около одиннадцати часов, на прогулку выходила Лидия Ивановна, пенсионерка, всю свою жизнь посвятившая преподаванию английского языка в школе. Она присаживалась на лавочку и ждала. Несмотря на то что в школе она не работала уже много лет, Лидия Ивановна продолжала читать большое количество иностранной литературы, причем в первоисточнике, а также не переставала следить за современными веяниями. Например, сейчас она решила написать пьесу, которую, в чем пенсионерка была уверена, когда-нибудь поставит на сцене ее внук, являющийся режиссером школьного театра. Название родилось само собой – «А у нас на лавочке…», героями должны были стать соседи, которые, как была уверена Лидия Ивановна, будут невероятно харизматичными прообразами для будущих ролей.

Дверь парадной открылась, и из нее вышел Степан Григорьевич, отставной капитан первого ранга, инвалид, ветеран войны. Он взглянул на небо, вздохнул и неторопливо подошел к скамейке. Сел. Дверь снова открылась – из парадной стремительно вылетела молодая женщина, которую тянула за собой огромная черная собака. Поздоровавшись на ходу, женщина с собакой скрылась из вида. Степан Григорьевич проводил их взглядом и не заметил, как рядом, предварительно расстелив большой целлофановый пакет, присела Лидия Ивановна. Они коротко поприветствовали друг друга, и Лидия Ивановна погрузилась в кроссворд, а Степан Григорьевич – в воспоминания.

Снова распахнулась дверь – и снова появилась женщина с собакой, только и женщина, и животное на этот раз другие. Моложе.

– Здравствуй, лапушка, здравствуй, наш красавец ненаглядный! – обрадовалась Лидия Ивановна. – Привет, Мариночка!

– Здрасьте! Давайте лучше все разговоры на обратном пути, а то как бы чего не вышло…

Лидия Ивановна понимающе подмигнула, и женщина с собакой убежали. Оба пенсионера проводили их взглядом и вздохнули.

– Привет военно-морскому флоту! – неожиданно раздалось со стороны дома.

Валентин Николаевич, военный пенсионер, незаметно подкрался со стороны соседней парадной. Сколько ни говорили ему не ходить под окнами, он не слушал и все утверждал, что это самый короткий путь, и враг его не достанет.

– Здравствуйте. – махнул рукой Степан Григорьевич.

– Стойте! – учительским тоном произнесла Лидия Ивановна. – Как называется двойная палуба?

– Твиндек.

– Спасибо.

– Ну давайте, спросите еще что-нибудь. – Валентин Николаевич игриво улыбнулся пенсионерке и резво подбежал к лавочке.

– Ишь какой хитрый! А мне что останется?

– Вон три клеточки пустуют – это что?

– Рыбный суп.

Из двери появилась Людмила Григорьевна, бывшая кладовщица на военном заводе, очень толстая пенсионерка, любимое занятие которой – гладить себя по животу и повторять: «Уха, уха, люблю уху».

– Рында! – воскликнула Лидия Ивановна, глядя на соседку.

– Лидия, ты че ругаешься с утра?

– Ничего не ругаюсь – это колокол на корабле, призывает на обед!

– Обед – это хорошо. И слово «рында» мне нравится. Я, кстати, на обед буду готовить уху.