Владимир Топилин - Когда цветут эдельвейсы (сборник)

– Ты слышал, Васек, Скворца-то опять выпустили, – говорит Серега. – Говорят, что временное «просветление» ума, ведет себя нормально, не буйствует. Позавчера приезжал к директору, просил участок, но ты же сам знаешь, что у него билет «желтого» цвета.

– Ну и что сказал директор? – перебивает протрезвевший с обеда Егорка. – Пускает на охоту?

– Ты что, не помнишь, что ли, как у него в тайге «крыша потекла»? Чуть было соседа своего не завалил! Хорошо, что в карабине патронов не оказалось!.. Директор соврал, что участков свободных нет.

– А он что? – как бы нехотя перебивает Васька.

– Сказал, что все равно в тайгу пойдет! – И добавляет: – Жалко мужика, от сердца жалко! И что с ним случилось? Такой здоровый и такой умный был. В промхозе в передовиках ходил, всегда соболей больше всех сдавал! И надо же такому случиться…

– Действительно говорят, не знаешь, где потеряешь и где найдешь, – сочувственно поддакивает Егор и предлагает: – Что, может быть, еще по одной замахнем?

– Тебе, поди, уже и хватит! – перебивает Клава мужа. – Скоро со стула упадешь! Мужики пусть пьют, а ты нет!

– Цыц, баба! – ответно рычит на жену Егорка. – Будешь квакать – соболей не получишь!

Клава сразу же переходит на заискивающий говорок и, пытаясь угодить мужу, наливает ему полную стопку водки, после чего начинает хвастать широко раскрывшей рот Ольге, каких черных соболей обещал добыть для нее Егорка:

– И на шапку пару, и на воротник! Сказал, что выберет самых лучших: жена дороже, чем государство!

Наталья лишь улыбается, она-то прекрасно знает, что это пустые ежегодные обещания, и самым дорогим подарком от Егора была одна пара соболей, принесенных и подаренных еще в первую годовщину их совместной жизни.

Но подвыпившая бабенка не унимается и даже сама верит в свое вранье:

– Я уже договорилась с мастерицей насчет пошива – совсем недорого. Сошьет шапку и ворот за неделю…

– Это кто это у тебя мастер? – вмешивается в женский разговор Егорка. – Уж случайно не Васильиха? Так она тебе такой «пострел» сошьет – вороны смеяться будут!

– Что ты городишь! – пытается противоречить вредная баба мужу. – Нормально шьет! Это еще неизвестно, кто и что неправильно «постреливает»…

Намек для хорошо подвыпившего Егора – кровная обида: он зло хмурит брови и пытается привстать, но Васька вовремя перебивает разговор на новую тему и подсовывает стопку.

За время непродолжительной вечеринки Васька тайно наблюдал за своей подругой. Его переживаниям не было конца. Что произойдет за это время? Как она себя поведет? Будет ли ждать? А может быть, через несколько дней покинет дом, как это было с Аленой? А она тоже любила… или это были только пустые слова?

За всеми этими думами он едва заметил какую-то мысль, как молния ударившую в голову, и не сразу понял, что же его взволновало.

Поглядывая на Ольгу, у которой алым румянцем разгорелись щеки, прищуренные глаза забегали по сидящим за столом, заплетающийся язык стал выдавать все ее тайны, Вася понял причину своего беспокойства. Ольга выпивала!..

В отличие от Натальи, которая грела в руках налитую еще в первый раз рюмку, Ольга, нисколько не отставая от Клавки, которая периодически подливала и себе, и захмелевшей подруге, сушила все, что ей наливали. За налитой третьей стопкой последовала четвертая, потом пятая, шестая…

Васька почему-то вспомнил первый вечер их знакомства, когда он привез ее в свой дом. А ведь тогда она тоже «употребляла». Тогда он просто не придал этому никакого значения, но сейчас факт был явно налицо.

«Неужели?.. – подумал он, все еще не решаясь смириться с настойчиво пугающей мыслью. – Нет, девчонка просто в хорошем настроении. Наверное, я зря паникую».

Мужики заспорили, кто лучше стреляет в тайге. Егорка вдруг захотел разрешить спор прямо сейчас и, не слушая Сереги и Васьки, покачиваясь, побрел в кладовую за «Белкой».

Компания вываливает в ограду и, развесив на заборе консервные банки, начинает «снайперскую» стрельбу. Пуская по кругу ружье, все стреляют малокалиберными патрончиками.

Егорка мажет и поэтому напущенно сердится, считая виноватой Клавку, которая отпускает под руку разные колкости.

– Попробуй попади сама! – разгневанно говорит он, передавая в ее руки заряженную винтовку. Клавка с охотой взводит курок и, тщательно прицеливаясь покачивающимися стволами, хлопает в сторону непоколебимой банки. Пулька тукает о край штакетины и тут же непродолжительно визжит рикошетом. Банка висит на месте, но за забором отчаянно кудахчет соседская курица.

С недобрым предчувствием Васька быстро подбежал к невысокой преграде. На сопредельной территории стоял пестрый красавец петух и, взъерошив на шее наполовину выщипанные в драке перья, искоса поглядывал на любимую рябушку. Растопырив крылья и округлив ничего не понимающие глаза, он вопросительно оглядывался вокруг, ища обидчика невесты, которая завалилась набок и в предсмертной агонии сучила ногами. Остальные шесть наседок замерли на месте.

Зловещая тишина нарушилась душераздирающим воплем, который напоминал вой пожарной машины и разносился далеко по округе:

– Сашка, ирод! Наших курей би-и-и-ю-ють!!!

Кричавшая из окна дома справная и холеная тетка Варвара, «совершенно случайно» увидевшая трагическую картину, напоминала своему мужу, копавшему в этот момент картошку, что он обязан следить за хозяйством.

Подвластный бабьему каблуку Александр, в одиночестве рывший необозримую плантацию, уже давно вслушивался в праздничный галдеж у соседей и истекал слюной, не зная, как перебраться через забор и попасть на банкет. Но чуткий глаз Варвары, постоянно следящий за мужем из-за шторки, не допускал этого.

Чертыхаясь про себя на больную жену, которой еще позавчера что-то «стукнуло» в поясницу, на примелькавшуюся картошку, которую ему не перекопать до белых мух, на проклятущую жизнь, Шурик уныло загребал копалкой в поисках злосчастных клубней. А тут такой неожиданный случай – сама судьба преподносит ему подарок!

Хозяин кур быстро перебегает через копанину и удивительно проворно, по-заячьи перепрыгивает через забор, натыкаясь на провинившуюся компанию, в немом оцепенении ожидающую дальнейших событий.

Васька пытается что-то объяснить, но вездесущая Клава опережает и, не дав сказать и единого слова, тянет «обиженного» за стол.

Чудодейственная сила граненого стакана, наполненного до краев, мгновенно разрешает все вопросы: Шурик уничтожает предложенное в несколько глотков, удовлетворенно крякает и, уже улыбаясь, тянет руку за соленым огурцом.

– Черт с ней, с курицей – не будет бегать где попало! – говорит он и заблестевшими глазками указывает на опустевшую посудину, тем самым давая понять, что неплохо было бы «вмазать» еще, пока не поздно.