Дмитрий Сенчаков - Внимание… Марш!

– Не дождётесь, – врезал ей фразой из анекдота про старого еврея.

– Смотри, а то патруль сцапает.

– Завтра сам сдамся, – парирую в ответ.

– А что ты сегодня после тренировки делаешь? – прикусив верхнюю губу, с особым своим фирменным прищуром мониторит Ленка.

– Наслаждаюсь послепоследним вечером на воле, – признался я.

– Как это?

– Последний был вчера, – пояснил я и вспомнил, как ласкал Машку.

– А-а…

Она там что-то себе думает, оценивающе рассматривает меня. А я улыбаюсь во всю ширь лица и подбадриваю её движениями век. Наконец Ленка открывает рот, чтобы сформулировать свою идею. Но мне уже смешно. Я хлопаю её по плечу и спрашиваю:

– Ленка, а Ленк! О чём это твоё фамилие такое – Москова? Вроде буква лишняя, а? Нет?

– Дурак, – фыркнула Ленка и брызнула по ступенькам вниз, к метро. Кроссы её белые только и засверкали…

Динамовский манеж гудел, словно шмелиный рой, деловито сновавший беговыми дорожками и секторами для разного рода прыжков и метаний. Щелкали обрушиваемые барьеры, звенел отбрасываемый шест, ухали и пружинили ядра. Плюхались в маты тела спортсменов. Пели тренерские свистки. Под сводами манежа громоздились наставнические окрики, откровения метателей, выдыхающих в голос, и воркование голубей. В огромные (в пол) окна врывалось молодое майское солнце. Розовый тартан 5 5 Тартановая дорожка – наливное полиуретановое покрытие беговой дорожки с резиновой крошкой. млел ему навстречу, грелся и вкусно пах родной спортивной резиной. В столбах света вилась вековая пыль. Бегуны резвились на дорожке. Пахли свежим рабочим по́том. В секторе для метания ядра пахло свежевыпущенными газами. Это Серёга Рубцов шёл на неофициальный рекорд СДЮШОР 6 6 Специализированная детско-юношеская школа олимпийского резерва. «Динамо».

Размявшись, я встал в колодки. Проделал это основательно и неторопливо. На «внимании» поиграл весом тела, распределяя его на четыре опоры. На самом деле – на шесть точек, так как большой палец и остальные четыре пальца создавали надёжную двойную опору для каждой из рук. Выпорхнул из колодок легко и непринуждённо. Частота работы коленей, «дизельная» тяга, положение спины – всё как надо. Н-А-Д-О. Назвался Атлетом – Делай Образцово.

– Вот смотрю я на тебя, – проходит мимо меня конкурирующий тренер Сан Саныч. – Каждый раз думаю – заснёшь ты в этих колодках. Словно в гамаке на ночь устраиваешься. А как выбежишь – прям орёл! И пруха у тебя есть, и техника неплохая! Вот скорости бы тебе добавить!..

– Куда ж быстрее, Сан Саныч? – отшучиваюсь я. – Ваших я и так порву.

– Э-эх, что тебе мои сопляки? Тебе в сборную надо пробиваться.

– А мне и так хорошо, Сан Саныч. Уж поверьте.

– Ну-ну…

Подхожу к Дёмину. Во рту у него свисток. Смотрит в секундомер, даёт короткую пронзительную команду. Стайка младших девчонок скатывается с виража в густую толпу «на прямых». Бегут легко, радостно, задорно. У них это только второй отрезок из четырёх первой серии. А потом ещё серия. Эта будет уже не в радость – начнётся настоящая работа. Дыхалка, сердцебиение, молочная кислота в молоденьких мышцах, упакованных в молоденькую вспотевшую кожицу. А если кто обедал перед тренировкой – ещё и слоников рожать придётся. Вот и посмотрим, как пойдут пешком на последних отрезках. Дёмин вновь засекает время на отдых девчонкам.

– Никафёдч, ну, как бы, здрасти, – смущённо говорю я шефу.

– Привет. Ты откуда тут?

– На троллейбусе приехал. Как обычно.

– Ты должен в учебке быть.

– Майор на завтра перенёс.

– Вечно Порфирий чудит.

– Так точно.

– Вольно. Что ж так рано пришел? Генка и остальные через час только подтянутся.

– Душевный порыв, Никафёдч, не ругайте.

– У меня для тебя плана тренировки на сегодня нет. Пинай балду.

– Сегодня и так целый день балдоворот балды в природе, – киваю я.

– Мордатенков сказал, когда присяга?

– Ничего он не сказал… Впрочем, нет, сказал. Завтра утром, метро «Ленино», в центре зала.

– Всё?

– Всё.

– Клоун. Я сам с ним поговорю. Тебе в Минск, на первенство ЦС «Динамо» 7 7 Центральный совет физкультурно-спортивного общества «Динамо». ехать…

– Так вроде сначала наше внутреннее первенство, Московского городского совета «Динамо».

– Верно, но его можно в экстренном случае и пропустить. А ЦС нельзя.

– Не собираюсь я его пропускать. Открытие сезона.

Никафёдч усмехнулся.

– Сезон вы открывали второго мая. Эстафетой на приз «Вечёрки» по Садовому кольцу.

– Ага, в плюс семь с дождём тупили шипы о каменистый асфальт.

– Не повезло с погодкой в этом году. Бывает.

– Зато повезло, что никто не порвался. Обидно было бы схватить травму на этой ерунде. Ну, я-то хотя бы подхватил в аптеке фанфурик меновазина, растёрся заранее, а как другие – не знаю.

– Не заводись, – отмахнулся Никафёдч. – Раньше в спорткомитете гнали волну по поводу повышенного риска получения травм на этой эстафете. А один раз, в 1959 году, её даже отменили. Но с тех пор эта тема мало кем поднимается.

Ничего себе, удивился я. Отменили эстафету в связи с повышенным риском травмироваться! Подумать только! Я и не знал что такое возможно в нашей системе.

Ежегодная легкоатлетическая эстафета на приз газеты «Вечерняя Москва» традиционно проходит на Садовом кольце второго мая каждого года. Полный круг 17,6 километров делится на двадцать мужских и десять женских этапов, длиной от 200 метров на Таганке до 1150 метров на Краснохолмском мосту, где традиционно разыгрывается дополнительный приз имени братьев Знаменских. Все московские клубы выставляют сборные команды бегунов, от спринтеров до стайеров. Старт/финиш на площади Маяковского. Я традиционно бежал самый короткий, двухсотметровый этап в горку на Таганке. Ну а выиграли, как водится, Профсоюзы. Куда было «Спартаку» тягаться с ЦСКА и «Динамо», но теперь, когда все профсоюзные клубы слились в одну мощную команду – наоборот, странно было бы проиграть.

Без Женьки, которого призвали в армию на пару недель раньше, тренироваться было скучно. Когда все пинки для балды были израсходованы, отправился восвояси. Заняв своё коронное (у узкой передней двери) мягкое место, так, чтобы был великолепный обзор по ходу движения, вставляю в Walkman кассету с группой Tuxedomoon. Троллейбус шелестит рогами по толстым проводам. Водительша (та же самая) уверенно педалирует вагон о четырёх колёсах. Клацают контакты. Гудит электротягло. Пассажиры клацают компостерами – пробивают талончики.

Таким образом, семантика не работает.

Эту жизнь мы проживаем, только делая дело,

А органами чувств, возможно, придётся пожертвовать.

Таким образом, я просто хочу сказать,