Дмитрий Сенчаков - Внимание… Марш!

Тётя Зоя щебетала инструкции, я слушал, но не слышал её. Точнее, я купался в переливах её музыкального раскатистого голоса, но был не в состоянии соединять звуки в слова, слова во фразы, а фразам находить смысл. Точнее я его даже находил, но это был не тот смысл. Мой был нелеп во всей своей параноидальной красе, настойчив и назойлив, требовал отлить себя в бронзе. Выглядел я, вероятно, в тот момент довольно глупо, но ничего не мог с собой поделать. Голос тёти Зои то приближался, то удалялся, а тут ещё он принялся множиться, нарастая в геометрической прогрессии. Я окончательно выдохся и оставил попытки понять, что же всё-таки происходит. Да и остальные, казалось, не выглядели перспективней меня в плане живого ума. Тёте Зое с нами в тот день явно не повезло. Вникать в инструкции никто не собирался.

Малыш подошёл ко мне, подтянул к ногам танк, направил на меня башню и сказал:

– Дыш-ш-ш!

– Порядок в танковых войсках, что ли? – неожиданно открыл рот Равиль.

– Ну, значит, и в свинотехнических войсках полный прядок, – ответил я и глубоко и безнадёжно зевнул. Лишь каким-то неуловимым чудом едва не вывихнул себе челюсть. Гул в голове лавинообразно усилился. Границы горного эха развернулись стереобазой.

Тётя Зоя зависла на полуслове и внимательно проследила за моей распахнутой пастью во всех её откровенных фазах.

– Не обращайте на него внимания, – махнул на меня рукой дипломатичный Кирилл.

– Да, обратите лучше внимание вот на этого ответственного товарища, – сдал я Равиля. – А я пока на травке посижу. А то что-то мне хреново. Звуки всякие в голове. Звёзды в глазах. Вот и землетрясение началось.

Горизонт предательски вильнул. Я едва устоял на ногах и медленно опустился сначала на корточки, потом опрокинулся пятой точкой и медленно завалился вбок.

– Воды! – только и пробормотала тётя Зоя.

Была ли вода или нет – я не в курсе, но характерный запах нашатыря вернул меня в мир голубых елей, спящих поросят и военного билета в кармане.

– Что ты съел после тренировки? – привязался с пристрастием Ма́зут.

– Трентал.

– На пустой желудок?

– Конечно! Сегодня ж мимо обеда. Впрочем, пломбирчиком-то мы вместе баловались! – вспомнил я.

– Этого недостаточно. Тем более ты не пил ничего.

– Ну как же ничего? Напёрсток коньяку.

– Дурень. Я про воду.

– Пил воду из-под крана после тренировки.

– Это давно было. Тётя Зоя, ему надо пить!

– Идёмте, мальчики. У нас свежее козье молоко есть. Олеся Пална только надоила.

– Молока можно, пожалуй, – согласился Кирилл.

– Я никогда больше не буду смешивать трентал с алкоголем, – поклялся я.

Тётя Зоя проводила нас через служебный вход на Сельскохозяйственную улицу. Никаких «Волг» там не проглядывалось. Лёнча тоже не было. Попереминались с ноги на ногу минут десять. Ситуация не изменилась. Время начало поджимать. Тётя Зоя, нерешившаяся оставить нас, спохватилась, что рядом же ещё один вход на выставку. Мы стоим на «Лихоборском», как договаривались, а Лёнч мог перепутать и подъехать к соседнему, «Совхозному». Равиль жестом показал, что сбегает туда на разведку. Вернулся через пару минут, отрицательно покачал головой. Отдышался. Показал, что сбегает в противоположную сторону. Вернулся также через пару минут, довольный и раскрасневшийся.

– Заглохли они. В низине, где Лихоборка протекает, ну где дырка в Ботанический сад.

– Это у Старосвибловского моста, – подсказала тётя Зоя.

Поспешили вдоль забора. Улица Сельскохозяйственная в тех краях не имела тротуара. Нечастые автомобили шарахались от нас, как от чумы. Хотя у нас была справка о том, что поросёнок чумкой не болеет.

Видавшая виды салатовая «Волга» с пятнами свежей краски поверх закрашенных шашечек, разлаписто оккупировала прямоход проезжей части. Запыленные лысые покрышки стыдливо высовывались из-под гнилых арок, заботливо обмазанных кузбасслаком. Попутки тормозили, пропускали встречных и, поддав газку, объезжали бедолагу.

– Ни одна сука не остановилась, – развёл Лёнч руками с кулаками на законцовках.

– Аккумулятор мёртвый, – оправдывается водила, какой-то Лёнчевый знакомый юнец.

– Фигня, я сейчас подтолкну, – возбудился Ма́зут.

– Кирилл, тут в гору, – пытался урезонить его я.

– Говно вопрос, – отмахнулся он и встал в распор между задним бампером и разбитым асфальтом.

Ей-богу, он бы вмял этот несчастный ржавый бампер вглубь багажника, если бы юнец оперативно не снял автомобиль с передачи. Охнув и скрипнув рессорами, «Волга» пришла в движение. Кирка загнал её на пригорок, словно санки в солнечный морозный день. Юнец подоткнул вторую, бывшее такси дёрнулось в падучей, затряслось криворуко отрегулированным зажиганием, зачихало несгоревшей смесью и, о чудо, завелось, изрыгая клубы сизого дыма из-под изношенных маслосъёмных колец, обильно сдобренные отложениями в жиклёрах и нагаром клапанов. Юнец подгазовал, пытаясь выровнять обороты холостого хода, затем извлёк кочергу обратно в нейтраль, отжал сцепление, притормозил. Мы набились в просиженный и заплёванный салон из растрескавшегося кожзама, с торчащим тут и там изъеденным жизненной правдой поролоном, хлопнули дверьми с неисправными замками, помахали тёте Зое. Агрегат тронулся. До отправления поезда оставалось ровно сорок пять минут. То есть впритык. Особенно, если учесть склонность пенсионера глохнуть и слепнуть.

Баржа плыла по волнам проспекта Мира. Поросёнок мирно прихрюкивал во сне. Лёнч принялся рассказывать, как они вообще чудом завелись в гараже. Но, если б не заглохли, то приехали бы вовремя. Выяснилось, что юнец подрабатывал мойщиком в таксопарке. А там списывали «Волги». В основном, в довольно приличном состоянии, и разлетались они «по своим». Этот автомобиль с пробегом полтора миллиона километров был чуть ли не единственным, который списали действительно по делу. В итоге он с трудом обрёл нового владельца, ибо других желающих на эту утварь не нашлось. Ирония, по словам Лёнча, заключалась в том, что мойщик выкупил этот автомобиль в частную собственность по цене далеко не самой крутой стиральной машины.

– О, други! – привлёк я внимание пассажиров «Волги». – Вы присутствуете при рождении абсолютно нового явления в СССР.

– Опять что-то выдумал, – укоризненно буркнул Ма́зут.

– Вашему вниманию предлагается новейшая расшифровка аббревиатуры НЛО – Неликвидный Легковой Объект. Вдумайтесь, этот автомобиль оказался никому не нужен, и его предложили выкупить мойщику, мельчайшему винтику шофёрской индустрии.

– Да уж, – согласился Лёнч. – Обычно машина – это горячий пирожок. Только выкати её в Южный порт 43 43 В районе Южного Порта находился единственный комиссионный магазин автомобилей в Москве в период СССР. .