Елена Наумова - Любовь в каждой строчке. Писатель года – 2021

Волновалась, оглядывалась – придёт или нет. И когда Вова показался у ворот колледжа, махнула ему рукой. Он остановился чуть поодаль ото всех, а я проклинала протокол и официальность мероприятия. Хотелось подбежать прямо сейчас и упасть ему на грудь, чтобы обнял крепко-крепко. А с другой стороны, хотелось, чтобы наблюдал и гордился, видел, как мне красный диплом вручат, видел наш с девочками танец…

Все разбрелись кто куда, чтобы сделать праздничные фотографии, поздравить друг друга. А Вовка подошел ко мне, учтиво поклонился, взял за талию, и мы стали покачиваться в танце под музыку, так удачно оставленную звучать фоном.

– Мама с папой завтра улетают в Германию. В клинике уже их ждут.

– Я очень рад… А ты?

– А что я. Я теперь школьный учитель. Учитель начальных классов, если быть точной. С сентября приступаю к работе.

– Очень хорошо. Раз ты учитель, значит сможешь меня подготовить, – Вовка хитро улыбнулся.

– К чему подготовить? – не поняла я.

– К экзаменам.

– Какие экзамены? – изумилась я. – Ты же не учишься нигде.

– Вступительные, – разулыбался Вова.

Я настолько была переполнена эмоциями, что не сразу осознала, о чём это он. А когда поняла, то расцеловала в гладко выбритые щёки.

– Ты козёл, Ерёмин! Я ненавижу тебя! Спишь со всеми подряд, даже не скрывая это! – прокричала Арина и потрясла зажатым в руке телефоном.

Она стояла посреди ординаторской в шубе нараспашку, эффектная шатенка с искажённым злобой красивым лицом. Фёдор пытался утихомирить Арину и вернуть свою трубку. Санитарка Люсенька ретировалась с поля боя мгновенно, позабыв о ведре и лентяйке.

– Ты дура, да? Это анестезиологу сообщение!

– Да хоть проктологу! – Арина вырвалась, отскочила от мужа и, паясничая и кривляясь, зачитала смс-ку вслух. – «Встречаемся через пятнадцать минут. Вторая операционная». Ты всех так любезно предупреждаешь?

– Уймись, это рабочий вопрос, – устало потёр переносицу Фёдор.

– Для решения рабочих вопросов существуют рабочие телефоны, Ерёмин, понимаешь? Ра-бо-чи-е!

Мне было откровенно его жаль. Я знала, что у Фёдора сегодня выдалась непростая смена, а тут ещё и жена добавила проблем. И самое интересное, что у неё совершенно не было повода устраивать такие сцены. В больнице все друг у друга на виду, и скрыть что-то довольно сложно. Никто не святой, и бывало всякое. Но если бы он действительно изменял жене, об этом тут же стало бы известно.

Арину можно было понять. Фёдор – красивый мужчина. Статный, широкоплечий с мужественными чертами лица. И я солгу, если скажу, что не фантазировала о нём. Представляла, каким мог бы быть секс с ним, представляла его руки у себя на плечах, груди, бёдрах. От таких мыслей пробирала сладкая дрожь. Потом я открывала глаза и понимала, что никогда не посмею сделать шаг первая. Сделать шаг навстречу и соблазнить чужого мужчину. Слишком больно будет всем. Мечты так и оставались мечтами, и мы с Фёдором Александровичем были не более чем добрыми друзьями и коллегами.

Я была не одинока в своей симпатии. Пациентки всех возрастов пытались заигрывать с ним. Кокетничали напропалую. Но Ерёмин был непробиваем. Коллегам, докторицам и медсестричкам, тоже оставалось только ронять слюни. Видимо, он всё-таки любил свою жену, несмотря на все её выкрутасы.

Она могла позвонить среди смены во сколько угодно, хоть в час ночи, хоть под утро, когда каждая минута сна на счету, и спросить: «Ты сейчас с кем?» Арина изводила его, совершенно не думая, что унижает мужа и искореняет всё хорошее, что есть между ними. Доверие? Нет, не слышали. Можно подумать, на дежурстве больше заняться не чем, кроме как зажиматься по углам с девицами.

Она и слышать не хотела оправданий Фёдора. Он вновь предпринял попытку успокоить свою жену, а я уткнулась в историю болезни и старательно делала вид, что меня здесь нет. Я бы сбежала отсюда, но Арина стояла как раз возле двери. И выйти из ординаторской означало пройти мимо этого тайфуна, что мне совершенно не улыбалось.

– Арина, прекрати истерику! – Фёдор заламывал ей руки. Я видела, что он с трудом сдерживается от того, чтобы не вмазать ей по её разрумянившимся щекам.

Завотделением Римма Павловна наблюдала за разразившимся скандалом с открытым ртом. В своём почтенном возрасте она привыкла, что подобное происходит лишь на телеэкранах. Мы все слышали о ревности Арины и считали это преувеличением, честно говоря. Но теперь, когда увидели масштабы трагедии вживую, стало не до смеха. Захотелось, чтобы эта жуткая сцена поскорее прекратилась.

Арина словно услышала наши молитвы. Она какое-то время шарила взглядом по ординаторской. Вначале мне показалось, что она ищет, чем бы запустить в мужа. Но я ошибалась. Арина схватила лентяйку, взмахнула ей, и несколько капель грязной воды попали на белый хирургический костюм Фёдора. Он этого даже не заметил и отреагировал только тогда, когда жена вылетела прочь, не забыв от души хлопнуть дверью.

Он постоял несколько секунд, переводя дух, а потом что-то увидел на улице и понёсся за своей фурией. Римма Павловна тут же прильнула к окну и охнула от ужаса. Я последовала её примеру – любопытство оказалось сильнее меня. А всё оказалось просто. Видимо, улететь на лентяйке, как на метле, не получилось, и Арина громила ей машину мужа. Отделение наше находилось на первом этаже, поэтому было прекрасно видно, как лобовое стекло покрылось густой сетью трещин. Было видно и капот, украшенный вмятинами.

Арина размахивала руками, но Фёдору удалось вырвать у неё лентяйку и отшвырнуть в сторону. Я смотрела на это безобразие и думала не об автомобиле, не об отношениях двух любящих людей, а о том, что он замёрзнет. За то время, что мы работаем вместе, он стал мне не чужим человеком. И меня волновало, чёрт возьми, что на улице минус пятнадцать градусов, а он в одной хирургической «пижаме». Странно? Может быть.

Я отошла от окна. Поперекладывала на столе бумаги, а потом направилась в туалет. Умыться, смыть с себя эту мерзкую ругань. Грязь попала на него, а такое ощущение, что облили и меня. Сейчас вернётся Фёдор, и от чего-то мне казалось, что он захочет побыть один. Не захочет выслушивать навязчивые вопросы и наталкиваться на сочувствующие взгляды.

День прошел в привычной для хирургического отделения суете. Добраться до ординаторской удалось только в шесть часов вечера. И я была не слишком удивлена, увидев там Фёдора.

Он сидел в темноте хмурый за своим столом. Перед ним красовалась бутылка виски и стакан. Он посмотрел на меня тяжелым взглядом, а я растерялась. Что говорить в таких случаях? «Мне очень жаль, что ты поссорился с женой?» «Я сожалею, что тебе досталась такая дура?» Звучит по-идиотски. Домой идти не хочет, оно и понятно. Так уж вышло, что больница стала нашим вторым домом. А хорошо это или плохо… Поди разбери. Мой бывший считал, что плохо.