Светлана Кутузова - Гаудеамус игитур

Этой же ночью Лия увидела сон. В нем бабушка сказала, что ей на том свете очень хорошо и что она очень счастлива. И посоветовала Лие выходить замуж, даже если того счастья ей суждено всего месяц. Бабушка и правда была какая-то радостная, и эта радость передалась Лие. Счастья в этом браке, однако, хватило лишь на год…

Сон – как основание для принятия решения? Ну что ж… Пусть так. Может все- таки был Путь. Предначертанный и предназначенный Путь, который ей хотелось постичь, угадать, узнать – а как правильно, а как нужно? И, возможно, сходить с этого пути – большого смысла не было. Важно было его пройти. И, наверное, еще важнее – как именно пройти. Поэтому решение о своем первом замужестве она приняла, собрав воедино свой сон, давний прогноз астролога о годе замужества и месте встречи с будущим мужем, еще парочку таких же эфемерных, но для нее и по ее внутреннему компасу единственно верных артефакта, которые «сошлись». А значит так должно было быть. Ибо было предсказано и показано.

Но вот в чем была беда, и что Лия никогда не могла ранее не предугадать, ни подсмотреть, ни узнать заранее, – так это отдаленный результат такого своего решения. Ей казалось, что оно, основанное на таких запредельных гарантиях, обязательно приведет ее к счастью. И никак у нее в голове не рождалось понимание, что счастье – это не статичная конструкция. Лето не может быть вечным…

– Мне сегодня приснился твой друг, – сказала она мужу, когда он в очередной раз собирал чемоданы после бурной ссоры. – У нее не было желания задеть его – чаша уже давно была переполнена, скорее ей просто захотелось поделиться необычным сном.

– И что?

– Я провожала его на перроне, и он уезжал куда-то на заработки. И у меня было такое чувство… – она помолчала, подбирая слова, – словно мне одновременно и очень радостно, что он есть в моей жизни, и очень грустно, что он уезжает. – Она не стала говорить ему тогда, что во сне она была влюблена и счастлива. И именно с этими чувствами она и проснулась.

И вот так, выброшенная очередным сном в новый кусочек нового отрезка своей жизни, она уже не знала, что же за чем идет: сон за явью или явь вслед за сном. Потому что потом были долгие незабываемые разговоры именно с тем, кто ей приснился. Вкусный и терпкий чай, витиеватые слова и легкое дребезжание где-то там внутри. И то странное щемящее чувство радости и одновременной грусти…

Когда она узнала, что он не так давно вернулся из поездки на заработки, которая была связана с ремонтом железнодорожных путей, – ее это уже не удивило. Скорее хотелось позже понять – почему, несмотря на этот сон, в итоге снова не сложилось? Последний вопрос был самым интересным: ошибка была в ней – её поведении, ее поступках и решении или это был всего лишь кусочек жизненного пути, который нельзя было миновать. Просто нельзя.

Вера безбожно опаздывала. Эта совсем не королевская привычка раньше никогда не мешала ей жить, но опоздать на самолет в Италию – это было уже как-то совсем необдуманно и бестолково.

Виною тому была длинная витиеватая пробка, в которой застряло её такси. Она нервно оглядывалась по сторонам, надеясь увидеть впереди хоть какое-то призрачное движение вперед.

Водитель приглушил музыку:

– Это не настолько важно, как вам кажется. Попробуйте расслабиться, тем более, что мы успеваем.

Вера оторопела.

– Откуда вы можете знать… – Ей было трудно подбирать слова, потому что то, что сказал водитель, звучало как самонадеянность и наглость.

– Что важно и что не важно? – он закончил фразу за нее. Вере оставалось лишь кивнуть. – Я могу сказать вам это, продолжил он, чуть медленнее и тише, словно подбирая слова, – но это знание может сильно изменить вашу жизнь.

Вера уже не знала, как реагировать на этот спонтанно возникший диалог. Обычно такие дискуссии радовали ее своей возможностью блеснуть знаниями и отточить слог, но сейчас ни время, ни место не были подходящими. Поэтому она решила просто промолчать.

– Есть только одна важная вещь – и для вас, и для каждого. И эта вещь – а точнее событие – это ваша смерть.

Вера собиралась все-таки что-то ответить, раз уж они оказались заложниками этого дорожного тупика, но поперхнулась и закашлялась.

– Вы в своем уме? – наконец почти прорычала она, – Я еду в аэропорт, а вы мне гадости говорите перед дорогой.

– Обидно, правда? – Он уловил почти детское негодование в её голосе. – Но вы не стесняйтесь, об этом мало кто умеет говорить.

– О чем – об этом: о смерти? – Вера пыталась взять себя в руки и вырулить на светскую беседу. От настроения этого человека все-таки еще зависело, как быстро она попадет в аэропорт.

– О своей смерти. Ведь вы же никогда не думали о том, что рано или поздно всё это закончится? Не так ли? Никто не думает. – Он поднял глаза и посмотрел на свою пассажирку в зеркало заднего вида. – Редкое счастье выпадает серьезно больным людям – у них иногда есть шанс подумать об этом заранее и что -то изменить.

– И тогда они выздоравливают? – Вера все еще не могла поймать главную мысль этого разговора, чтобы опередить своего собеседника хотя бы на шаг. Ей захотелось перехватить инициативу. Вся история философской мысли была к ее услугам в эту секунду – и можно было хорошо и четко аргументировать: мало кто из философов обходил тему смерти стороной.

– Совсем не обязательно, но бывает и так. Здесь важно другое: сколько бы вы ни говорили о смерти, ни читали о ней книг, не смотрели ужасных картинок с растерзанными телами и похоронными процессиями, сколько бы вы ни присутствовали в качестве провожатых на похоронах других людей вы никогда по – настоящему, до самой глубины своего существа, не поймете и не прочувствуете, что ваша жизнь однажды точно также закончится. А это – одно из самых удивительных открытий, которые стоит сделать еще в ранней юности.

– Зачем? Чтобы обречь себя на постепенное увядание? Знаете – есть такие люди, которые и в молодости уже как старики.

– Дело не в том, чтобы носить на молодых плечах седую голову. Дело в том, что только перед порогом смерти мы задаем себе самые правильные вопросы. Самый главный из них: «Для чего я сюда приходил?» – А отсюда проистекают и все остальные: «В чем смысл моей жизни?» и «Как я хочу прожить свою жизнь?» Ну и наконец: «Что мне нужно сделать, чтобы это у меня получилось?».

Он немного помолчал, а затем продолжил:

– Та беспомощность и отчаяние, которое накатывают на вас, когда вы понимаете, что времени на лишние маневры у вас уже нет, да и возможностей, на самом – то деле для этих маневров тоже нет, они способны раздавить своей мощью. Потому что… – он снова замолчал, и в эту секунду Вера вдруг поняла, что этот человек сейчас говорит о чем-то очень важном именно для него самого, об очень глубинном и личном, и ей на мгновение показалось, что ему трудно продолжать этот разговор. Но он словно взял себя в руки и продолжил: – Потому что ничего нет страшнее понимания, что уже ничего нельзя изменить и второго шанса не будет. Никогда не будет.