Василиса Глибина - Сказки Разноцветных Духов. Невеста ветра

– Внимание! Скоро мы вынуждены будем совершить посадку! – зазвучал строгий голос Шампи, – нас настигают снежные тучи, и мы можем попасть в бурю. Я думаю, успеем долететь до города ремесленников, а там будет рукой подать до деревни, в которой живет моя крестница. К ночи доберемся.

Скрепа поднялась, тяжело вздохнула, взяла в руки укутанного в плед Шампиньоши котенка и была готова лететь на землю. Сирокко подхватил твердящего, что ему ужасно неловко за доставленные неудобства, сэра Бена. Духи и кошка встали на край облака, и Шампи скомандовала:

– Встречаемся у собора в центре города. Первый пошел!

Сирокко, держа пса, аккуратно полетел вниз.

– Вторая пошла! – продолжала кошка. – Пошла вторая, говорю! Скрепа, немедленно вниз лети!

– Ой! – Скрепа сообразила, что вторая – это она, и осторожно обняв котенка, полетела за Сирокко.

– Горе луковое! – прошипела ей вслед Шампиньоша и прыгнула следом, расставив все свои четыре лапы и хвост в разные стороны, подобно белке летяге.

Скрепа и котенок приземлились на одной из центральных улиц крохотного городка. Душенька взлетела над ближайшим домом, чтоб посмотреть, далеко ли собор. Казалось, он стоял совсем близко, но кривая улочка петляла множеством зигзагов, что удлиняло и усложняло путь.

– А я читал, что все дороги должны вести к собору… – сказал котенок.

– Да, ты видишь, они ведут, но как-то плохо все это продумано, ну что, малыш, придется нам переждать бурю, боюсь не удержу тебя.

– Смотри, тут закрытые торговые ряды, может, посмотрим, чем славятся местные умельцы.

– Хорошая мысль! Ты маленький молодец! – с этими словами душенька, держа сверток с котенком, полетела в большое красивое здание с резными окнами и декоративными башенками, которое больше всего походило на деревянный сказочный замок.

Шампиньоша идеально рассчитала траекторию своего падения и приземлилась прямо напротив собора. Кошка аккуратно перешла дорогу и, к большому сожалению, не увидела никого из своих друзей.

– Нет, ну я так и знала! А чего еще от них ждать! Жаль, буря начинается, придется пережидать кто где, а это здорово задержит нас. Дай бог, к ночи доберемся до крестницы.

Кошка покачала головой и спряталась от снегопада в ближайшем подвале.

– Ух, старичок, а мы с тобой здорово просчитались! – сказал Сирокко, бережно опуская собаку на землю.

– Ррав. Ничего, в миг доберемся до этого собора, без нас-то не уйдут.

– Ну, пойдем тогда через городской парк, если что, укроем там тебя от вьюги, а затем пройдем всю главную улицу ремесленников и выйдем к собору.

– Как ты думаешь, Сирокко, с нашими дамами и малышом все в порядке?

– За кошку я более чем спокоен, даже уверен, что она давным-давно у собора. А вот мышка… дай бог, цела…

– Она хорошая и малыша в обиду не даст.

– Скорее уж, он ее.

– Я заметил, она на тебя так смотрит, – улыбнулся пес.

– Вздор! Пусть, смотрит, конечно, но она не в моем вкусе. Слишком какая-то тихая, чудная.

– Она добрая! Рррав! В беде не оставит.

Афанасий пылился на прилавке уже полгода. Маленький деревянный человечек на шарнирчиках в выцветшем коричневом костюмчике с галстучком и в рыжих башмачках не интересовал покупателей. Он терялся среди других ярких и узнаваемых персонажей сказок, которых так любил мастерить его хозяин. Афанасия он выстругал случайно. Возможно, у него не получился кто-то другой, а, может быть, просто, что вышло – то вышло. Мастер назвал его Афанасием в честь своего соседа по дому – мелкого городского чиновника, нечестного и жадного до денег. Он поставил на прилавок свою поделку и забыл про неприметного странного человечка. Один раз за все шесть месяцев противная толстая девчонка вытащила Афанасия прямо за голову из кучи игрушек и спросила у мамы, кто этот уродец, мама не нашла, что ответить, и сказала просто: «Никто». Афанасий ненавидел другие игрушки, ненавидел и довольных туристов, покупающих их. Он постоянно норовил, пока никто не видит, столкнуть кого-нибудь с полки, так разбился крохотный бурый мишка и отлетел хобот у розового слоненка. Хозяин, находя обломки, сетовал на неаккуратных покупателей, не подозревая даже об истинной причине несчастий. А Афанасий злорадно посмеивался, прячась за спинами других игрушек.

Так и оставался бы он одиноким, если бы не случай. Однажды утром перед открытием рядом с ним поставили двух куколок. Одна была такой тонкой работы, что, казалось, ее не выстругали из дерева, а сделали из тончайшего китайского фарфора. Это бала изящная фигурка танцовщицы в красиво задрапированном платье. Хозяин поставил к ней яркий ценник и надеялся, что куколку—балерину купит первый же посетитель. Вторая кукла не была так прекрасна. Это была фигурка деревенской девушки в длинном сарафане, низенькой и коренастой, с простым лицом, соломой торчащими волосами и глупой улыбкой, в руке она держала ведро. На ее ценнике было написано: «Фигурка крестьянки. Марфа. Дерево». Афанасий из робости решился заговорить лишь с Марфой.

– Красивая балерина, неправда ли?

– Ничего красивого. Как будто ему дерева не хватило, и стругал из обрезков. Тощая вся, и ноги больно длинные. У людей нет вкуса, вот ты сколько уже тут стоишь?

– Несколько месяцев. Никак не купят.

– Вот! А потому, что покупают то, на что без слез и не взглянешь! То ли дело мы.

– А вы симпатичная!

– Еще бы, не то, что эта… тебя как звать?

– Афанасий, а вас?

– Давай на «ты»! Марфа я.

– Красивое имя.

– Пока эта воображала тут рядом с нами стоит, нас не купят.

– Возможно, но я уже привык.

– Нужно что-то делать.

– Я иногда сталкивал всяких выскочек с полки, но они стояли с краю, а эта уж больно далеко.

– Я заманю ее к краю, а ты толкнешь.

Сказано-сделано. Марфа подошла к балерине и любезно заговорила с ней, солгав красивой глупышке, что, если она встанет с краю, ее скорее увидят и купят. Так самая удачная работа мастера разлетелась в щепки. Как он ни старался, а повторить столь тонкую работу не смог и очень горевал о своей утрате. А Марфа и Афанасий с тех пор стали сообщниками и частенько портили самые прекрасные фигурки. И уже ни одному, ни второй не хотелось быть купленными, их более чем устраивало подлое существование на прилавке.

Скрепа и котенок медленно шли вдоль переполненных поделками и сувенирами торговых рядов. Чего здесь только ни было: мед, пряники, хлеб, кружево, игрушки, картины, посуда, валенки, украшения. Скрепа остановилась перед полкой с книгами. Котенок стал смотреть по сторонам. Случайно он заметил, как с соседнего прилавка упала деревянная фигурка лошадки, у которой отвалилась ножка. Густав присмотрелся и увидел, как от края столешницы отбежал маленький деревянный человечек в коричневом костюме. Через мгновение вышел расстроенный торговец, поднял лошадку и в сердцах воскликнул: