Андрей Шляхов - Доктор Смерть

Субботнее утро неожиданно выдалось скучным. Первого «профильного» пациента – молодого парня с подозрением на острый аппендицит – привезли только в одиннадцатом часу.

– Действуй! – благословил Виталий. – Ты ведь уже готовый специалист.

Для обеспечения хорошего обзора и более-менее удобного доступа к органам брюшной полости во время лапароскопического вмешательства, в брюшную полость, через длинную иглу, специально предназначенную для этой цели, предварительно нагнетается углекислый газ. В иглу вмонтирован подпружиненный тупоконечный стержень, который при отсутствии давления на его наружный конец выступает за пределы острия иглы, а при давлении уходит внутрь. Таким образом органы брюшной полости защищаются от случайного повреждения иглой – как только ее острие проникает в брюшную полость, стержень сразу же выдвигается вперед, делая иглу безопасной.

Иглу полагается вводить через пупок или сразу же над ним, но в этом месте у молодого человека находился вертикальный рубец, оставшийся после ножевого ранения, полученного два года назад и последовавшей за ним операции. Правила рекомендуют отступать от рубцов не меньше, чем на пять сантиметров, поэтому Кириллу пришлось взять немного правее. Парень был не просто худым, а тощим – еще чуть-чуть и живот прилипнет к позвоночнику. Может, с эстетической точки зрения оно и плохо, но для лапароскопических манипуляций очень удобно. А вот выраженное ожирение создает врачам проблемы, поскольку длины иглы не хватает на то, чтобы пройти в брюшную полость через толстый слой подкожного жира. Приходится делать две операции вместо одной – сначала разрезать кожу и жировую клетчатку, а затем вводить иглу в рану.

Дождавшись разрешающего кивка анестезиолога, Кирилл двинул иглу вперед и плавно продвигал ее до тех пор, пока не ощутил провала в пустоту. Выполнив положенные тесты, подтверждавшие, что игла находится там, где нужно, а, к примеру, не в полости кишки, он начал нагнетать в брюшную полость углекислый газ. Живот пациента начал раздуваться на глазах.

– Четко действуешь! – похвалил Виталий.

– Учителя были хорошие, – скомплиментничал в ответ Кирилл.

Осмотр показал, что аппендикс в полном порядке. Никакого воспаления нет, следовательно боли в животе вызваны чем-то другим. Чем? Да явно спайками, сформировавшимися после операции двухгодичной давности. Спайки словно бы стягивают кишечник, склеивают органы брюшной полости между собой, отчего и возникают болезненные ощущения.

– Давление падает! – обеспокоенно сказал анестезиолог. – У вас там все в порядке?

– Да вроде все, – сказал Кирилл, снова направив объектив на аппендикс.

– Ну-ка, разреши! – Виталий мягко оттеснил его от лапароскопа. – Так… Б…! Кровь под печенью! Видишь?!

Наличие крови в брюшной полости свидетельствовало о повреждении какого-то кровеносного сосуда. «Но как? – удивился Кирилл. – Я же все сделал правильно?».

Дальше была суета сует – анестезиолог пытался стабилизировать пациента, а Виталий пытался перевязать поврежденный сосуд, который, по закону подлости, оказался правой подвздошной артерией, одной из двух ветвей, на которые делится аорта на уровне четвертого поясничного позвонка. Потрясенный Кирилл впал в прострацию. Он старался исполнять отрывистые распоряжения Виталия, но толку от этого было немного. В голове вибрировала одна-единственная мысль – Виталий ошибается, это не «подвзошка», а какой-то мелкий сосуд, потому что крови в брюшной полости было мало.

То ли Виталий чересчур понадеялся на себя, то ли попросту не хотел засвечивать участие постороннего человека в операции, но сосудистого хирурга, как положено, он сразу же после обнаружения повреждения сосуда вызывать не стал. А когда понял, что без этого не обойтись, было уже поздно.

– Почему так мало крови в брюшной полости? – Кириллу казалось, что его голос звучит откуда-то со стороны.

– Да потому что ты до забрюшинного пространства иглой дошел, – тихо, чуть ли не шепотом, объяснил Виталий. – Бо̀льшая часть крови ушла туда… Сделай одолжение – вали отсюда поскорее, тебе тут делать нечего.

– Ну уж нет! – вмешался анестезиолог, переглянувшийся со своей медсестрой. – Мы вас покрывать не станем! Сами натворили – сами и расхлебывайте.

– Я садиться не собираюсь! – добавила медсестра. – У меня дочке пять лет и ипотека.

«А разве я собираюсь?», подумал Кирилл.

Вроде бы и понимал реальность происходящего, но, в то же время, хотелось думать, что все это – дурной сон, кошмар, морок. Вот сейчас он проснется – и все будет хорошо…

От крупных неприятностей Кирилла спасли два обстоятельства. Во-первых, на момент той злополучной лапароскопии у него уже имелось удостоверение о прохождении курса по лапароскопической хирургии, а, во-вторых, у пациента было аномальное расположение правой и левой подвздошных артерий – его аорта делилась надвое выше обычного – на уровне второго поясничного позвонка. Ну и адвокат, нанятый отцом, тоже постарался изо всех сил, оправдывая свой заоблачный гонорар. Впрочем, то, что адвокат раздал (или якобы раздал?) по нужным кабинетам, вдвое превосходило гонорар. Как сказал отец – «чуть с голой ж…ой не остались». Это был не упрек, а простая констатация факта. Родители понимали, что Кирилл ни в чем не виноват, просто обстоятельства сложились крайне неудачным образом. И, разумеется, не жалели никаких денег ради того, чтобы спасти единственного сына, уберечь его от судимости, а, возможно, что и от отбывания срока.

Виталию досталось сильнее – следователь все-таки дотянул его до суда, а суд признал виновным (доверил операцию постороннему, да еще и сразу же сосудистого хирурга не вызвал!), но наказание назначил мягкое – два года лишения свободы с отсрочкой исполнения приговора. Поддержка родственницы помогла Виталию удержаться в больнице. Можно сказать, что в его жизни ничего не изменилось – только осунулся немного и глаза потускнели. После суда Кирилл позвонил ему, чтобы поздравить с благополучным исходом дела, но Виталий, вместо приветствия, обложил его многоэтажным матом и сразу же отключился. Не иначе как позавидовал тому, что Кириллу удалось выйти сухим из этой грязной воды, а ему самому не удалось.

Московское происшествие аукнулось в Ярославле. У матери состоялся неприятный разговор с ректором и заведующим кафедрой госпитальной хирургии, на которой работал Кирилл. Поймите нас правильно и не обижайтесь, пожалуйста… Да, такое с каждым может случиться, но репутация нашего вуза должна быть кристально чистой… Не хотелось бы давать поводов для нападок… Не хотелось бы обострять отношения, поэтому дадим возможность уйти по собственному желанию и не станем плохо отзываться… Поговорите с сыном… Надеемся на понимание…