Светлана Волкова - Голова рукотворная

Логинов снова подлил ей чаю. Вера кивнула в благодарность и вдруг выпрямила спину, наклонилась к нему, затараторила шёпотом:

– Феликс Георгиевич, помогите ему, прошу вас. Мне кажется, ему становится хуже. Я в ужасе жду мая. Он бесстрашный, он по канату может ходить с закрытыми глазами и без страховки, как циркач, с обрыва прыгать, дыхание под водой задерживать, но бабочки его когда-нибудь убьют. Витя боится их панически. От одной мысли о том, что мотылёк где-то рядом, ему становится нехорошо. Вот в прошлый раз, когда он приходил к вам, утром того самого дня… Вылетела одна крохотная моль, не пойми откуда, из шкафа или кладовки, а ему показалось, что это полчище мотыльков. Он очень испугался, и я вместе с ним. Он так кричал, у меня разрывалось сердце…

– Я сделаю всё возможное, чтобы помочь.

Логинов вновь взял планшет и сделал запись.

– Скажите, – продолжала шептать Вера, – это серьёзная болезнь?

– Ну… Будем считать, что в нашем случае – нет. Многие боятся бабочек. Николь Кидман, например.

Вера улыбнулась – едва заметно, одними глазами.

– Но ведь все люди чего-то боятся…

– Да, безусловно, – кивнул Логинов. – Мы все чего-то боимся. Это нормально. И в большинстве случаев тревогу поднимать не стоит, просто надо убрать причину страха. Вы хотите знать, где грань между нормой и патологией?

Вера кивнула, зависла с чашкой у подбородка. Логинову вспомнилась бородатая байка, популярная когда-то среди психиатров: «Если вы разговариваете с кошкой – это ещё норма, а вот если вы боитесь при кошке сболтнуть лишнего – это уже паранойя».

– Боязнь бабочек, Вера, ещё не повод обращаться к доктору. Но если страх перед насекомыми вызывает у человека приступ доминирующей неконтролируемой паники с вегетативными проявлениями… Я не слишком сложно изъясняюсь? Так вот, то, что принято называть соматикой – повышение давления, учащённое сердцебиение, потливость… Что ещё? Боли, сухость во рту, расстройство желудка – это уже фобия. И если её не лечить, то случится беда. Это может привести как минимум к социальной дезадаптации. Иными словами, наступит день, когда человек не сможет покинуть свой дом и, даже находясь дома, не найдёт спасительного убежища. Потому что нервы напряжены до максимального предела: он всё время ожидает угрозы, боится очередного приступа паники, который не в силах держать под контролем. Это состояние очень тяжёлое.

Вера с ужасом посмотрела на Логинова.

– Почему, почему это происходит? Почему именно с Виктором, доктор? Я не понимаю. Бабочка – она ведь такая красивая…

– Это сложно понять, Вера. Обычно корни фобий надо искать в раннем детстве. Насекомое сильно напугало ребёнка, или родители сами боялись, а дети легко копируют поведение.

– Да, – согласилась Вера. – И я спрашивала, но Витя не говорит. Конечно же, было что-то, что дало толчок.

Он задумался. Безусловно, аномальная память Виктора, его стеклянная психика, фантомные боли по нерождённому брату-близнецу многое объясняли Логинову-теоретику, но Логинову-практику не помогали нащупать ходы к лечению. Произошёл сбой кода, и перепрограммировать мозг – вот первичная задача. Только как решить её? Он ещё и ещё раз, прокручивая всё в голове, убеждался: только рождение агрессии может дать результаты. Да, это ненаучно, но учёные в большинстве своём систематизаторы, а не открыватели. А он, Логинов, псевдоучёный – так его назвали на одном заседании кафедры Карлова университета… И, как псевдоучёный, он найдёт выход. Обязательно найдёт!

Только как объяснить всё Вере?

– У Виктора необычная фобия. То, что с ним происходит, – это подсознательное отрицание иной формы жизни. Поэтому бессмысленно искать первопричины. Он уже принял свой страх как данное. Это почти не поддаётся лечению.

– Что же делать, Феликс Георгиевич?

И снова зазвонил мобильный, давясь Пятым концертом Бетховена. Логинов, извинившись, подошёл к письменному столу, поднёс телефон к уху.

– Доктор! Вы гений! Вы спасли мою жизнь! – отозвался бодрый голос Бельгийца. – Через перчатки ток не передаётся! Я открыл дверь!

– Я рад за вас, Антон Петрович. – Логинов представил, как Бельгиец сидит в приёмной дантиста в белых латексных перчатках и довольно шевелит усиками, как таракан.

– Я хочу спросить. А можно я теперь постоянно буду в них гулять? А то неизвестно, когда и где они снова подключат ток.

«Они». Логинов быстро записал в настольный календарь-ежедневник: «Б», «ПС», «И».

«Б» – означало «Бельгиец», «ПС» – «параноидный синдром», «И» – доктор Иванчеев, психиатр, закрытая психиатрическая клиника. Бельгийца пора было «сдавать» по назначению.

– Конечно, мой дорогой. Носите перчатки с собой. И вот что. Я бы рекомендовал вам поговорить с моим коллегой, сегодня же позвоню ему.

– Он разбирается в электричестве?

– Он лучший в Калининграде специалист по электричеству. Обещайте его слушаться.

С трудом прервав излияния в любви и благодарности, Логинов нажал «отбой» и посмотрел на Веру.

– У меня есть кое-какие идеи по поводу лечения Виктора. Если вы, Вера, мне поможете, вместе мы добьёмся хороших результатов.

Она вытянулась, стала будто выше ростом, сидела ровно, почти не продавливая кресло.

– Конечно, доктор, вы можете рассчитывать на меня. Что нужно делать?

Логинов подошёл к ней, заглянул в преданные глаза – так, что она чуть отклонилась, задрав голову, потом встала.

– С этого дня, Вера, вы начнёте будить в нём чудовище. Ежедневно и ежеминутно.

Вера прыгнула в старенький «фольксваген», включила печку и радио. Вентилятор фыркнул, выругался, сосредоточенно выдул тёплую струю. Вера порылась в бардачке, нашла гробик очечника, нацепила очки на тонкую переносицу. Рука в кармане нащупала картонный прямоугольничек визитной карточки. «Врач Логинов Феликс Георгиевич. Помощь в тяжёлых ситуациях». Просто, лаконично – синий шрифт на белом картоне. Ничего лишнего. Не упомянута специализация, сухо и сдержанно: «Врач». Это деликатно, а у кого есть визитка Логинова, тот уж не забудет, по какому поводу она у него появилась. Сверху от руки приписан номер мобильного, вероятно, личный.

Мосс стоял возле машины, курил. Лицо его было сумрачным, глаза – угрюмыми. Докурив сигарету и швырнув окурок в брюхастую урну, он открыл дверцу и прыгнул на пассажирское сиденье. Вера убрала визитку в карман пальто и завела мотор.

– О чём он говорил с тобой так долго? – спросил Мосс.

У неё уже был придуман ответ на этот вопрос.

– Долго? Мне не показалось. Я записала пару успокоительных рецептов, надо будет купить аптечный травяной сбор.

– На кой я тогда пью таблетки?

– Ну, милый, травяной чай лишним не будет. Мама ещё прислала зверобой с пустырником на прошлой неделе. Очень кстати.