Юрий Егоров - Подарок на рождество

На следующий день во время дневной прогулки дети заманили девочку на замёрзший пруд. Им хотелось напугать новенькую и немного проучить, чтобы она не задавалась из-за своего большого счастья, предсказанного таинственной волшебницей. В какой-то момент один из мальчишек толкнул Эмилию в сторону, где лёд оказался слишком тонким. Под ногами у девочки затрещало, и через мгновение она очутилась в ледяной воде…

Господин Густав сильно разозлился и пригрозил жестоко наказать виновных, но ничего сделать не смог. Все воспитанники словно воды в рот набрали. Получалось, что никто ничего не видел, а Эмилия по своей воле оказалась на льду. Молчала и сама девочка.

Как Эмилию ни отогревали, к вечеру у неё заложило горло и резко поднялась температура…

Прошла неделя. Госпожа Елена всё же решила поинтересоваться жизнью сиротки и позвонила настоятелю.

– Всё хорошо, – уверил её господин Густав. – Не стоило беспокоиться. Девочку никто не обижает, и про вас она не спрашивает. Это же дети! Они быстро всё забывают. Вы можете больше не волноваться.

А ещё через несколько дней почтальон вручил госпоже Елене странное письмо.

– Я даже не знаю, откуда оно взялось – без адреса и марки. Только ваше имя нацарапано неразборчиво. В нашем городе оно не такое редкое, но я почему-то подумал именно про вас. По инструкции мы не должны вручать такие письма, но, может, здесь что-то важное.

Госпожа Елена поблагодарила почтальона и раскрыла неумело сделанный конверт. На клочке бумаги она прочла: «Эмили болеет».

– Как же вы могли скрыть от меня такое?! – негодовала госпожа Елена.

– Поймите, – попытался оправдаться настоятель, – всё это следствие вашего рождественского подарка. В приюте действует правило: или всем, или никому. Дети равны в своём горе. Они все сироты. И другие не могут простить, если кому-то помогают. По этой причине мне пришлось забрать и книжки, подаренные Эмилии и Полю. Я, конечно же, со временем их верну… Просто тогда не следовало лишний раз показывать ваше особенное расположение к этим двум деткам. Чем бы оно ни было вызвано – это совершенно не важно.

– Но вы соврали, что с Эмили всё хорошо, в то время как девочка уже неделю лежит в больнице, и Бог знает, чем для неё это закончится?!

– Дорогая Елена! Вы добрая, а здесь действуют совершенно другие законы. Вы словно не понимаете меня. Нельзя!

– Я не хочу этого слушать! Как бы вы меня ни убеждали, но мы должны оставаться людьми. Если какие-то вещи дети не понимают, их следует воспитывать, а не соглашаться с дикими нравами!

– Они не дикие. Я бы даже злыми их не назвал. Они просто несчастные дети…

Эти слова госпожу Елену не убедили. Кондитерше стало совестно, что по её вине случилась беда. Хотя наверняка никто не мог утверждать, что именно рождественский праздник стал причиной детской жестокости. Госпожа Елена навестила девочку в больнице. Потом приехала ещё…

С каждой новой встречей кондитерша всё больше привязывалась к ребёнку. Женщина подметила, что Эмилия ласковая и не такая нескладная, как показалась сначала, а очень даже приятная и необычная. И в глазах её – искорки…

Господин Густав уговаривал молодую вдову не делать опрометчивого шага.

– Девочку привели буквально с улицы. Никому не известно, кто её родители, из каких социальных низов и какими сюрпризами её наградила природа. Вы меня понимаете?

– Дорогая госпожа! – вмешалась в разговор Берта, воспитательница приюта. – К нам попадают самые никчёмные. Половина здешних питомцев больны страшными болезнями. От них каждый месяц кто-то из детишек умирает. Врачи ничего сделать не могут. А те, что вырастают, как мы их ни воспитываем, превращаются в пьяниц и убийц, проституток и наркоманов.

– Генетика, ничего не поделаешь, – покачал головой господин Густав.

– Я уже всё решила, – твёрдо заявила госпожа Елена. – Не трудитесь меня отговаривать.

– Вы добрая женщина, я это знаю, но какая из вас мать? Простите… Вы сами молоды. Насколько старше Эмилии – лет на пятнадцать?

– Это не имеет значения. Пусть она мне станет не дочерью, а младшей сестрой. Но у этой девочки должен быть дом и близкие…

– У всех детей должны быть семьи… Хорошо, вижу, что вас не переубедить, – развёл руками господин Густав.

Так Эмилия обрела своё большое счастье. Госпожа Елена сделалась её опекуншей и всем своим друзьям представляла Эмилию в качестве младшей сестрёнки.

В первую ночь на новом месте к Эмилии снова пришла фея, яркая и красивая.

– Это ты?! – удивилась девочка. – Спасибо тебе за всё, что сделала для меня.

– Я пообещала, что ты обязательно найдёшь в жизни большое счастье!

– Прости, я тогда не поверила.

– Это не страшно. Главное, что ты добрая девочка. Такой и оставайся.

– Я буду стараться. Очень-очень!

– Знаешь, хорошие люди обязательно находят своё счастье. А теперь мне надо идти, а ты спи.

– Ты будешь ещё ко мне приходить? И к доброй мадам Елене.

Лёгкая улыбка скользнула по лицу волшебницы…

– Запомни, даже если ты не всегда сможешь меня видеть, я всё время буду рядом с тобой!

– А ты расскажешь мне сказку?

– Конечно!

Одна маленькая волшебница считалась великой шалунишкой. Больше всего она любила придумывать бабочек. На своём магическом холсте рисовала их причудливыми и яркими! Взрослым волшебникам оставалось только удивляться её сказочному воображению. Когда решили украсить зиму, юная выдумщица сочинила снежинки и под тоненькими лучиками звёзд окрасила их в изумрудные цвета.

И правда! Ты, конечно, понимаешь, что снежинки – это самые красивые зимние бабочки!

Весной они вместе навестили приют. Спросили про малыша Поля.

– У мальчика всё сложилось хорошо, – господин Густав незаметно для гостей приложил палец к губам и бросил строгий взгляд на воспитателей. – Такое редко, но случается. У ребёнка нашлись родные. Поль сейчас далеко, а главное – счастлив.

– Значит, он тоже обрёл… – Эмилия нежно посмотрела на настоятеля.

– Вот именно, дитя моё, он тоже обрёл своё большое счастье, – подтвердил господин Густав…

– Точно-точно? – не отступала девочка.

– Совершенно точно. Разве ты мне не веришь?

– Я ведь так и не знаю, кто тогда написал письмо о болезни моей дорогой Эми. Может, вы, дорогой господин Густав, подскажете мне? – попросила кондитерша.

– Милая Елена, в этом я ничем не могу помочь, – ответил настоятель.