Павел Патлусов - Вершина реализма. Рассказы. Часть третья

В радужном, почти в полупьяном состоянии он пришёл домой.

– То-то завтра коллеги по работе удивятся: Вася решил жениться. Не буду тянуть время, а сразу предложу ей руку и сердце. Чего одиноким сердцам мыкаться?

Он скинул обувь, куртку и решил, как всегда отварить себе пельмени, как услышал три стука по дереву.

– Опять, – враз скис он.

– Опять, Васенька. – Появилось плохо различимое видение на потолке.

– Ну, что тебе маменька надо?

– Боюсь, сынок, что ты можешь уйти другим путём.

– Мама, мне пора жениться, – вот и весь путь.

– Но эта Светлана больна гепатитом С. И ты хочешь заболеть. Лечение этого заболевания обходится более миллиона рублей. Ты этого хочешь.

– Ладно. – Махнул рукой Василий. – Может ещё случай подвернётся…

– Обязательно подвернётся, – ответило видение и исчезло.

В этот вечер Темников выпил бутылку вина один, посидев у телевизора, уснул; он переборол в себе желание идти к Светлане.

На следующий день, вечером, неожиданно трижды ему постучали в дверь. Он посмотрел в глазок: там были трое рослых мужчин в черных мундирах.

– Кто? – спросил он.

– Судебные исполнители. Открывай.

– Но у меня нет кредитов и долгов.

– Открывай, разберёмся на месте. Иначе полицию вызовём.

Василий открыл двери. Мужчины тут – же её закрыли и прошли на кухню.

– У меня нет долгов. Сейчас принесу документы…

– Мы всё знаем о тебе. Осталось тебя только сделать членом нашего клуба.

Один из мужчин грубо нагнул голову Василия, зажав её между ног. Другой стащил с него джинсы, оголив попу. – Начинай, – приказал он третьему.

Василий правой рукой трижды постучал по полу, трижды по голове и даже смог трижды плюнуть через правое плечо, но тщетно, – мама на помощь не пришла. От унижения и бессилия он завыл. Но свободный мужчина зажал ему рот. Когда всё закончилось, все трое похлопали Темникова по плечу, – Теперь ты наш – педераст. – Здесь они круто развернулись и вышли из квартиры.

Со слезами на глазах, Василий постучал трижды по столу, затем по голове и трижды плюнул через правое плечо. На потолке появилась с расплывшейся улыбкой до ушей призрак.

– Мама, ты почему мне не помогла? – меня изнасиловали!

– Сынок, это не насилие, а посвящение в члены нашего клуба.

– У вас клуб педерастов? Так у вас посвящают, не спрашивая желания?

– Мы все слуги князя тьмы и ты теперь тоже. Я очень боялась, что ты уйдёшь от нас в другом направлении. У нас здесь нет личной воли. Всё диктует князь тьмы.

– Мама, я же не хотел этого. Как ты позволила?

– Ты сам позволил, плюнув не один раз через правое плечо, там где находится ангел – хранитель. Ты сам его отогнал…

– Ах, так! – Василий трижды плюнул через левое плечо. Призрак почернел и исчез. – Вот так!

Здесь он набрал номер телефона своего руководителя: «Олег Николаевич, разреши мне по личным обстоятельствам на завтра один день отпуска за свой счёт. Заявление напишу позднее».

Ответ был положительным.

5

Хорошо отоспавшись, Василий отправился после десяти часов утра в храм; он решил встретится со священником. Храм в городке был единственным. Религиозные требы исполнял отец Михаил.

Перед входом в храм стояла отечественная машина «Жигули».

– Значит: отец Михаил здесь, – подумал Василий, входя в храм. В Церкви кроме священника был ещё мужчина с большой рыжей бородой. – Почти как у Карабаса, – подумал Темников и слегка улыбнулся.

Василий перекрестился, хотя это он сделал впервые в жизни.

– Вижу, что крест кладёшь неверно, – отметил отец Михаил, подходя к мужчине. – С чем пожаловали?

– Большое у меня горе, – пришёл просить совета.

– Ну, что – ж пройдёмте. – Отец Михаил зашёл в небольшое помещение, где на полках лежали свечи, брошюры, книги. Здесь пахло ладаном.

– Присаживайся, – показал рукой священник на длинную скамью, сам же сел на стул рядом. – Рассказывай.

Василий всё рассказал батюшке.

– М-гы… Твою мать Надежду Темникову один раз видел в Церкви. После того, как начали читать «Отче наш», она с перекошенным от страха лицом убежала, а два года назад покончила самоубийством; она была одержима нечистой силой. Тебя она, вероятно, и не крестила?

– Нет. И креста не носил.

– Вот – вот. Праведные Души в раю отдыхают, а такие как у твоей матери работают на дьявола. Чтобы иметь какое – то облегчение они стараются завлечь в свои сети людей, и часто это бывают родственники, ибо они доверяют родителям. Вот с тобой такой случай. Если бы ты хоть раз не послушал её, то всё было бы по – другому.

– Почему?

– Есть такое правило: чего хочет женщина – того желает Бог. Ты трижды отказал женщинам, то есть трижды не выполнил желание Бога, да ещё плевал на Ангела – хранителя. Дьявол уже счёл, что ты после этого в их команде, – дело встало за посвящением, его выполнили черти.

– Это были судебные исполнители.

– Они могут носить любое обличие. Все люди неправильной ориентации – это плоды грехов родителей.

– Значит, батюшка, все педерасты – сплошной грех, дьявольская сила.

– Правильно мыслишь. На Западе сейчас дьявол набирает силу.

– И что мне делать? Как выйти из этого положения.

– Вначале надо тебя окрестить, – если есть желание приступим сейчас.

– Алексей, – крикнул он мужчине с рыжей бородой, – побудешь за крестного отца.

– Ага. – ответил он.

– Вот и хорошо, – продолжил священник, – затем ты должен жениться, воспитать чужое дитё, чем прикроешь свой невольный грех Содома. И конечно, что бы вавилонская блудница не преследовала тебя, – вбей в её могилу осиновый кол.

Через две недели Темников Василий расписался в ЗАГСе со Светланой.

В небольшой сельской церкви проходила субботняя служба. После обычного канонического начала, отец Геннадий попросил матушку Серафиму собрать у прихожан поминальные записки. Народу в храме было немного: чуть более десятка старушек и два седых старичка.

Попадья подала записки батюшке. Он начал зачитывать в них имена: «Аграфена, Николай, Сидор, Матрёна… Так! Правильно всё, отложил записку в сторону. Начал читать следующую: «Алексий, Алексий – патриарх… Чья записка?» – неожиданно нахмурился отец Геннадий.

– Моя, – ответила старушка в тёмном сарафане и в белым платочке на голове.

– Зачем поминаешь патриарха?

– Так думала, что Вы забыть можете.

– Его мы никогда не забываем и в памяти батюшки не должно быть сомнения, – он вычеркивает красным карандашом из поминальной записки патриарха.

– Виновна, батюшка, – делает полупоклон старушка.

– А это Надежда что у тебя? – начал он вновь возмущаться. – Мария – свекровь, Мария – сестра, Мария – свояченица? Нельзя было просто имя написать?